Стефани Блэйк - Обжигающий огонь страсти

И действительно, эти новые земли представляли собой совершенно другой мир, являвшийся полной противоположностью покинутой ими Англии. Мир опрокинутый, как бы перевернутый вверх дном. Даже лето здесь приходится на декабрь и январь.

– Капитан! – окрикнул его снизу помощник. Отвернувшись от поручней, Блай спустился по трапу. Шеридан тащил за собой двоих заключенных. Один из них был безобразный детина с длинными, точно у обезьяны, руками и круглой бритой головой; его маленькие свиные глазки горели злобой и ненавистью, а свернутый набок нос походил на раздавленную грушу. Из уголка рта сочилась кровь. Откашлявшись, детина выплюнул на палубу выбитый зуб. Вторым оказался юноша не старше четырнадцати. Для своих лет он был довольно высок и широкоплеч, хотя и не достиг еще полного развития. Черты его лица были словно вытесаны резцом скульптора. Глубоко посаженные темно-голубые глаза юноши смело встретили суровый взгляд капитана.

– Что все это значит, мистер Шеридан? – спросил Блай.

– Эти двое дрались, сэр.

Блай недоверчиво уставился на заключенных. Слишком велика была разница между здоровенным жилистым детиной и стройным гибким пареньком. И тут юноша заговорил:

– У меня не было выбора, сэр. Этот скот приставал ко мне, лез со своими мерзкими предложениями с самого отплытия. – Парень поднял кулак, показывая окровавленные костяшки пальцев. – Вот я ему и врезал хорошенько.

– Ну и ну… – Капитан Блай взглянул на помощника. – Молодой человек говорит правду, мистер Шеридан?

– Это подтверждают все, кто находился рядом. Капитан сурово взглянул на детину с перебитым носом.

– Мистер Шеридан, велите привязать этого человека к мачте и позовите надсмотрщика, мистера Харди.

Пока Джошуа Харди с нескрываемым удовольствием готовился к исполнению своих обязанностей, у мачты, примкнув к ружьям штыки, выстроились солдаты.

– Мои двадцать ударов плетью стоят тысячи других. – Харди при случае любил прихвастнуть. – Если с четырех ударов я не сдеру с него шкуру, можете меня выпороть, – добавил он.

Крепко сжимая рукоятку плети, надсмотрщик поглаживал ее, словно любимую кошку или собаку. Плеть, кстати, была из тех, что называются кошками: с пятью хвостами, на каждом из которых имелось по семь узлов.

Вопреки утверждениям недоброжелателей Блай не получал никакого удовольствия, отдавая распоряжения, подобные нынешнему. Человек аскетичный, он, однако, искренне верил, что хорошая порка – лучшее воспитательное средство.

Когда Харди нанес свой первый удар, Блай отвернулся. Просвистев в горячем воздухе, «пятихвостка» со звуком, похожим на треск ружейного выстрела, обрушилась на спину каторжника. Тот издал дикий вопль, доносившийся, казалось, из самого ада. Эхо этого вопля заметалось по всему кораблю, и, услышав его, все осужденные и офицеры опустили головы, словно на них вдруг обрушилась шквальная волна.

На сей раз Харди превзошел самого себя. С третьего удара он содрал с несчастного кожу, с четвертого – обнажил мускулы и кости.

Блай посмотрел на юношу, послужившего невольной причиной столь жестокого наказания. Тот стоял повернувшись к мачте спиной, скрестив на груди руки и глядя на пустынный океан.

Капитан вел счет ударам. Досчитав до двадцати, он велел остановиться.

– Все, мистер Харди, – сказал Блай. – Этот человек все равно уже ничего не чувствует. Отвяжите его. – Прежде чем направиться в свою каюту, Блай окликнул помощника: – Приведите этого молодого человека ко мне, мистер Шеридан.

Помощник схватил юношу за руку, и оба последовали за капитаном. Подождав несколько минут, Шеридан легонько постучал в дверь.

– Войдите, – послышалось из каюты.

Капитанская каюта была обставлена просто и скупо. Стены – облицованные темными лакированными панелями. Рисунок – изображение «Благодеяния», корабля его величества. Медные часы в виде корабельного штурвала. Тут же стоял шкаф, набитый книгами по навигации и морскому делу. Перед спартанского вида койкой у дальней стены стоял письменный стол. На столе – оловянный графинчик и бокал. По правую руку от сидевшего капитана находился секстант. Когда Шеридан и юноша вошли, Блай листал страницы судового журнала.

Помощник подтолкнул своего юного спутника:

– В присутствии капитана стой навытяжку, слушай внимательно.

Юноша расправил плечи и вскинул голову. Блай едва заметно улыбнулся:

– Вы свободны, мистер Шеридан. Я управлюсь сам, не беспокойтесь.

Повернувшись кругом, помощник вышел.

Сидя в своем кресле, Блай внимательно разглядывал осужденного. Какое-то время он молчал, с удовлетворением отмечая, что юноша ежится под его взглядом. Когда капитан заговорил, он вздрогнул.

– Как тебя зовут?

– Мак… Мак-Дугал, – последовал ответ. – Крег Мак-Дугал… сэр.

– Значит, Мак-Дугал? – произнес Блай, уловивший легкий шотландский акцент молодого человека. И, сделав серьезное лицо, добавил: – Так ты ирландец?

Бледно-голубые глаза ярко вспыхнули.

– Нет, я шотландец. Чистокровный шотландец.

– И очень этим гордишься?

– Да, черт возьми, горжусь… – Поперхнувшись, юноша пробормотал: – Извините, сэр, я не хотел сказать…

– Не виляй. Именно это ты и хотел сказать. Я люблю людей прямых, которые без дураков выкладывают все, что думают. И сам говорю откровенно. Сколько тебе лет, мистер Мак-Дугал?

– Четырнадцать, сэр.

Блай взял перо и покрутил его в пальцах.

– Так я и думал. Закоренелый преступник. Я понял это с первого взгляда.

Мак-Дугал в растерянности заморгал:

– Сэр?..

– Какое же ты преступление совершил? Должно быть, самое ужасное, если находишься среди последних подонков на краю света, где живут только аборигены и сумчатые.

В этой тираде капитана была и насмешка над самим собой. Ибо Уильям Блай лучше любого из своих подчиненных знал: его последнее назначение – отнюдь не награда за безупречную службу.

– Как вы сказали, сэр? Сум… Сумча?..

– Не важно. Скоро сам все узнаешь. Так какое ты преступление, совершил?

– Украл буханку, сэр. Отец и мать валялись вдребезги пьяные на Джин-лейне, а мои сестренки плакали, потому что очень хотели есть.

Блай кивнул. Обычная история. Джин-лейн – жуткое логово пьянчуг. День и ночь отголоски тамошних оргий разносятся по всему Лондону. Хриплый смех. Вопли. Стоны. Слепое блуждание по запутанному адскому лабиринту. В тот единственный раз, когда капитан Блай оказался в этом трущобном районе, он был поражен, увидев, как молодая мать баюкает ребенка, одновременно попивая вино прямо из бутылки. А за ее грязную, драную юбку держались еще два голых малыша.

– Дорого же тебе обошлась эта буханка, – усмехнулся капитан. – Но в конце концов оно, может, и к лучшему. Думаю, что в Австралии тебе будет не хуже, чем в Лондоне.