Кэндис Проктор - Шепот небес

– Откуда ты знаешь, как именно смотрит судья на преступников? – спросил Харрисон, помогая сестре сесть в карету.

Филиппа обладала способностью улыбаться одними глазами, что отличало ее от всех. Даже он, родной брат, плохо знал ее, можно даже сказать, не знал вообще. Что пряталось за маской ее спокойствия, наигранной скромности и показного послушания?

– Сколько раз ты успела переодеться, пока я тебя ждал? – спросил Харрисон, усаживаясь рядом с Филиппой.

– Два раза.

Она раскрыла свой кружевной зонтик и заслонилась им от знойного австралийского солнца. В отличие от Джесси Филиппа тщательно заботилась о цвете своего лица.

– Я не уверен, что мы застанем Уоррика в усадьбе, – заметил Харрисон.

Рука, в которой Филиппа держала зонтик, дрогнула.

– Почему ты так думаешь? Мне кажется, он обязательно будет присутствовать на ужине, устроенном в честь приезда его сестры, – возразила она ровным голосом, не выдававшим ее волнения, и опустила ресницы, чтобы скрыть обуревавшие ее эмоции.

Карета тронулась с места, и Харрисон откинулся на спинку сиденья.

– Будет очень жаль, если Уоррик не увидит тебя сегодня, – высказал он. – Ты удивительно красива в своем наряде.

Филиппа наградила брата за комплимент улыбкой, озарившей ее лицо, обрамленное легкими каштановыми локонами. Она действительно выглядела сегодня очаровательно. Филиппа с детства знала, что станет женой наследника Корбетт-Касл. Но ее женихов как будто преследовал злой рок. Первоначально она обручилась с первенцем Ансельма и Беатрис Сесилом, а когда тот умер, Филиппа стала невестой Рида, второго по старшинству мальчика в семье. После смерти последнего Филиппа безропотно согласилась с тем, что ее мужем станет Уоррик.

Однако Уоррик оказался не таким покладистым. Он явно не спешил признавать Филиппу своей невестой. Уоррик должен был сделать ей официальное предложение руки и сердца в день, когда Филиппе исполнится восемнадцать лет. Но дата ее совершеннолетия миновала еще несколько месяцев назад, а Уоррик все не заговаривал о браке.

Харрисона беспокоило такое поведение Уоррика. Его смущали также мысли о собственном положении. "Хотя он и обручен с Джесси, но два года назад он опрометчиво разрешил ей отправиться на учебу в Англию. И теперь Харрисона мучили сомнения. Какой вернулась Джесси из Лондона? Может, полученное образование наложило на нее отпечаток и коренным образом изменило? Впрочем, Харрисон знал, что Джесси не могла нарушить данное слово. Она не отличалась строптивостью и своеволием, присущими ее брату. И все же он чувствовал себя как-то неуверенно.

– Ты так судорожно сжимаешь в руках трость, словно хочешь переломить ее, – сделала ему замечание Филиппа. – Последнее время тебя терзали беспокойство и нетерпение. И я знаю их причину. Но я не понимаю, почему ты не отправился вместе с Уорриком в Блэкхейвен-Бей, чтобы встретить Джесси.

Харрисон бросил на сестру задумчивый взгляд и отвернулся к окну, за которым проплывали знакомые пейзажи. Он действительно хотел поехать вместе с Уорриком в гавань, чтобы увидеть наконец долгожданную возлюбленную. Но когда Беатрис Корбетт стала уговаривать его остаться в усадьбе и наведаться к ним вечером на ужин, Харрисон в глубине души почувствовал облегчение и быстро согласился, боясь собственных эмоций. В гавани, на морском берегу под открытым небом, где бьет прибой и светит яркое солнце, Харрисон мог забыться и отдаться на волю переполнявших его чувств. Сила его страсти могла испугать Джесси и поставить самого Харрисона в неловкое положение. Он не желал демонстрировать свои чувства на публике. В гостиной же Корбеттов, среди холодного мрамора и роскошной парчи, он будет находиться в полной безопасности.

– Тут нет ничего удивительного, – раздраженно возразил он сестре. – Джесмонд провела на борту корабля несколько месяцев. Я решил, что ей необходимо время, чтобы прийти в себя после столь длительного путешествия.

Филиппа рассмеялась.

– Мне, вероятно, действительно понадобилось бы полгода, чтобы прийти в себя после такого плавания. Но Джесси совсем другой человек. Она бодра и неутомима. Ты видел когда-нибудь, чтобы ей требовался отдых?

Карета тем временем замедлила ход и свернула на аллею, ведущую к дому. Харрисон и Филиппа могли бы дойти до поместья Корбеттов, не используя экипаж – в детстве они так и поступали, – но теперь считали неприличным являться на званый ужин в усадьбу соседей пешком. Харрисон взглянул на сестру со снисходительной улыбкой.

– Джесмонд – взрослая женщина, Филиппа. А ты говоришь о ней как о девочке-подростке, которую знала когда-то. Она больше не будет лазать по скалам, рискуя сломать себе шею, в поисках образцов редких пород и окаменелостей.

Филиппа с сомнением покачала головой.

– Я уверена, что она не изменилась.

– А я уверен, что Джесмонд стала совсем другой. – Увидев ворота имения, Харрисон почувствовал, как сильно забилось сердце у него в груди. – Ее поведение в юности простительно для молоденькой девушки, но недопустимо для жены такого человека, как я.

Филиппа, нахмурившись, бросила на брата недовольный взгляд.

– Неужели ты думаешь, что тебе удастся переделать Джесси? Ведь даже Беатрис Корбетт не сумела.

Харрисон засмеялся.

– Не беспокойся. У Джесмонд действительно странные увлечения, но она хорошо воспитанная девушка и будет вести себя, как положено леди.

Харрисон вышел из кареты и подождал, пока конюх поможет его сестре. Затем Филиппа взяла брата под руку, и они направились к дому. Харрисон сгорал от нетерпения, желая поскорее увидеть девушку, которая должна стать его женой.

Проходя через сад, Джесси услышала стук копыт и шум подъезжающего экипажа.

– О Боже, – прошептала она, догадавшись, что гости уже приехали.

Подхватив юбки, она побежала к дому. На усыпанной гравием подъездной дорожке Джесси увидела высокого стройного джентльмена в цилиндре и фраке и изящно одетую даму с кружевным зонтиком. Экипаж, в котором они приехали, тем временем двинулся в сторону конюшен.

– Джесси! – обернувшись, воскликнула гостья.

На изящный наряд Филиппы, сшитый из желтой тафты, и белую манишку Харрисона падали последние лучи заходящего солнца. Джесси два года не видела друзей детства, и ее сердце наполнилось радостью, затмившей собой скорбь и печаль, которые она испытала на могиле отца.

Расправив выпачканную могильной травой юбку, Джесси распахнула объятия и бросилась к Тейтам. Филиппа со звонким смехом устремилась ей навстречу.

– Ты совсем не изменилась, Джесси! Как я рада, что ты наконец вернулась! – воскликнула она.

Девушки крепко обнялись. Отстранившись немного, Джесси внимательно взглянула на подругу. Она тоже почти не изменилась за два прошедших года. Филиппа, всегда тихая, спокойная, сдержанная и скромная девушка, обладала теми качествами, которых Джесси, по ее мнению, не хватало в жизни.