Сандра Дюбэй - Неукротимый

Она задремала, потом внезапно проснулась. Огонь в камине почти погас, в комнате было темно. Только бледный свет луны пробивался в окно с затянутого легкими облаками ночного неба. Шайна проснулась окончательно, и ей вдруг захотелось плакать. Как ей не хватало сейчас Габриеля, его крепких надежных рук. Какая это страшная вещь – одиночество! Ночь – и ты один на один с тишиной, темнотой, неизвестностью!

Шайна откинула одеяло, выскользнула из постели и накинула легкую шаль поверх тонкой шелковой ночной рубашки. Она тихо вышла из спальни, остановилась на лестничной площадке, где стоял стол с подсвечником, свечи в котором почти догорели.

Шайна нерешительно взглянула на дверь в спальню Габриеля. Интересно, откроет ли он, если она постучится? А если откроет – будет ли холоден и безразличен с нею? Сможет ли понять чувства, заставляющие Шайну искать встречи с ним?

Она подошла и тихонько постучала.

Ни звука в ответ.

Может быть, в отличие от Шайны он спит – крепко и спокойно? Тогда, пожалуй, рассердится еще, что она его разбудила.

Затаив дыхание, Шайна нажала на ручку и отворила дверь.

– Габриель? – тихонько позвала она. – Прости, если разбудила тебя, но…

Она замолчала. Комната освещалась только пламенем камина, но в полумраке можно было разобрать, что постель пуста.

Шайна, нахмурившись, вышла из спальни. Бэб говорила, что Габриель у себя в кабинете. Вряд ли он находится там до сих пор. Ведь прошло столько времени!

Она спустилась вниз по лестнице. Кабинет находился здесь, в задней части дома. Дверь в него была открыта, но в кабинете царила темнота.

Шайна озадаченно посмотрела по сторонам, прикидывая, где же может быть Габриель. Его нет в спальне, нет и в кабинете. В глаза ей бросилась свеча, горевшая возле входной двери. Наверное, ему не спится и он вышел на воздух.

Габриель возник неожиданно, появившись в проеме распахнувшейся входной двери. Это было похоже на загадочную картину: ночной сад, обрамленный, словно багетом, дверным косяком, и высокая темная фигура, слабо освещенная трепещущим пламенем свечи – словно рожденная полуночным мраком. Голова Габриеля поникла, он выглядел так, будто на его плечах лежали сейчас все беды и заботы Земли.

Шайна неслышно отступила назад, в тень, сгустившуюся под лестницей. Она чувствовала себя не вправе прерывать сейчас одиночество Габриеля, его тяжелое раздумье. Не заметив ее, он прошел мимо, поднялся наверх. Эхо его тяжелых шагов разнеслось в пустом холле.

Поднявшись наверх, Габриель бросил взгляд на дверь, ведущую в спальню Шайны. Первым его порывом было пойти к ней. Пойти и утонуть в ее любви, уснуть убаюканным темнотой и теплом ее тела.

Нет. Нельзя. Сначала он обязан узнать всю правду.

А пока он не имеет права любить Шайну, открывать ей свое сердце, верить ей. Пока – нет.

Нельзя забывать о том, что женщина с ее именем стала причиной гибели его экипажа, привела его самого на край могилы. Было бы катастрофой открыть ей душу, а затем убедиться, что она отвечает на его доверие изменой.

Габриель проследовал в свою спальню. Здесь он останется один на один с бесконечной ночью, лежа без сна в холодной постели.

Шайна услышала, как закрылась за Габриелем дверь его спальни. Теперь она уж никак не могла себе позволить пойти к нему. Она прекрасно понимала, какие мысли мучают Габриеля. Ее присутствие не избавит его от них, не принесет ему облегчения. Остается только ждать.

И все же, пока он позволяет ей оставаться здесь, в Фокс-Медоу, у нее есть надежда.

С этими мыслями Шайна тихо поднялась по лестнице и прошла к себе в спальню.

Следующая неделя, проведенная в Фокс-Медоу, не принесла никаких перемен в их отношениях. Габриель был все так же вежлив, сдержан, предупредителен – и отстранен. Он никак не мог отказаться от своих подозрений – уж слишком многое указывало на вину Шайны, – но и не мог заставить себя заняться расследованием. Он медлил. Медлил потому, что смертельно боялся получить неопровержимые доказательства вины Шайны.

По утрам Шайна вставала поздно, дожидалась, пока Габриель позавтракает в одиночестве и покинет дом по своим делам, и лишь тогда покидала свою спальню. Чем сильнее она любила Габриеля, тем невозможнее, мучительнее для нее становилось встречаться с ним, видеть его отрешенный, замкнутый взгляд. И она решила для себя, что будет правильнее держаться от него подальше и ждать, ждать, ждать, пока не рухнут разделяющие их преграды. Преграды между их сердцами, душами. Телами.

– Хозяин уже ушел? – спросила как обычно Шайна у Бэб, явившейся, чтобы забрать влажные после утреннего умывания полотенца и помочь гостье одеться. И, к своему удивлению, услышала:

– Нет, миледи, – именно так велел Габриель слугам называть Шайну. – Он внизу, в гостиной, с человеком с корабля.

– С корабля? – переспросила Шайна, заканчивая застегивать пуговки на лифе вишневого платья и беря в руки гребень. – С какого корабля? – поинтересовалась она, водя гребнем по влажным, блестящим волосам.

– Понятное дело, из гавани, миледи. Они бросили якорь сегодня на рассвете.

Отложив в сторону гребень, Шайна подошла к окну. Действительно, над кронами деревьев виднелись мачты стоявшего в бухте корабля.

– А чей корабль, ты не знаешь? – спросила Шайна горничную.

– Не знаю, миледи, – ответила девушка.

Шайна отошла от окна и присела к туалетному столику. Бэб принялась ловко расчесывать локоны Шайны и вплетать в них вишневые ленты. Совсем немного времени, и прическа была готова. В душе Шайны шевельнулась надежда: быть может, этот корабль прибыл с добрыми вестями для Габриеля. Может быть, именно сейчас выяснится правда, и скоро станет понятно, что Шайна никогда не была причиной смерти людей Габриеля и что от ее имени, под ее именем ту страшную бумагу написала какая-то другая женщина.

Шайне приходила в голову подобная мысль, но она не могла представить, кому нужна была смерть Габриеля.

Шайна прикрыла глаза, молясь богу, чтобы правда открылась и все стало на свои места. Она любит Габриеля. И всем сердцем чувствует, что и он любит ее. Только бы рассеялось это темное облачко между ними – и жизнь сразу станет такой радостной и счастливой!

Шайна вышла из спальни и направилась к лестнице. Отсюда, сверху, ей была видна дверь в гостиную. Она прислушалась. Из комнаты доносился низкий, взволнованный мужской голос, но слов разобрать было совершенно невозможно.

Шайна замерла на ступеньке, положив руку на перила. Нет сомнений, что Габриель тут же пошлет за Шайной, если новости, которые привез ему гость, касаются ее. Она сгорала от нетерпения, ей казалось, что сердце ее может разорваться от волнения!

Шайна глубоко вздохнула, спустилась вниз и направилась к двери гостиной.