Гейл Линк - Песнь надежды

«Джорджи должна нарисовать Рейфа», – решила Джилли. Ее подруга-художница сумеет выразить на полотне сущность этого человека. Пусть это будет неофициальный портрет, выполненный в непринужденной обстановке. Уже сейчас Джилли могла представить себе этот портрет: Рейф в черных брюках для верховой езды и высоких черных сапогах. Широкий кожаный ремень с золотой пряжкой, подчеркивающий тонкую талию его обладателя. Ворот вздымаемой ветром белой рубашки слегка распахнут, приоткрывая гладкую мускулистую грудь… Джилли так увлеклась возникшим видением, что казалось, будто она ощутила жар его горячего тела… Руки Рейфа, его красивые руки с длинными тонкими пальцами расстегивают пуговицы на рубашке. А на мизинце левой руки, как всегда, красуется золотое кольцо с ониксом, переливающееся на солнце.

Боже милостивый, куда завели ее эти странные мысли и богатое воображение?

Ответ был прост – на темную и запретную территорию. Один вид Рейфа выводил ее из равновесия, пробуждая странные желания, заставляя вспоминать о том, что она – женщина, а он – мужчина.

Единственным человеком, кому Джилли могла поверить свои сокровенные и несколько опасные мысли, была Джорджи. Мэг не поняла бы этого. И все потому, что женщине знатного происхождения не пристало даже помышлять о подобном.

Из года в год ей старательно внушали, что она, порядочная девушка, не должна думать ни о чем плотском и чувственном.

– Женщинам, – твердила Джилли ее мать, – приходится мириться с похотливой сущностью мужчин ради некоторых преимуществ замужества. Такова женская доля, и нам приходится мириться с Ней, несмотря на всю ее тягостность.

Слава Богу, что женой ее брата оказалась такая женщина, как Тори! Прямолинейность и откровенность невестки открыли Джилли глаза на то, что участь женщин не только в том, чтобы страдать от посягательств мужей. Наблюдая, как бережно относятся друг к другу брат и его жена, юная девушка не находила в их отношениях и намека на то, о чем говорила мать. Когда же ей исполнилось пятнадцать, она задала Тори довольно смелый вопрос.

– О чем ты хочешь узнать? – спросила та золовку.

Покраснев, Джилли опустила глаза и едва слышно произнесла:

– О… о том, как занимаются любовью. Джилли никогда не забудет радостной улыбки, озарившей лицо Тори. В голубых глазах невестки светилось бесконечное счастье, помноженное на удивительную чувственность.

– Наверное, тебе внушили, что это может нравиться только женщинам легкого поведения?

Джилли кивнула.

– Это совсем не так, хотя я не берусь говорить от лица всех женщин, – тихо засмеявшись, сказала Тори. – Любовь занимает очень важное место в нашей жизни. Когда я в объятиях Риса, мне кажется, что лучше бывает только на небесах.

– И ты никогда не считала это неприятной обязанностью, никогда не страдала?

Тори засмеялась.

– Никогда. Хотя должна сказать, что не находила в этом ничего особенного. Ведь я выросла на ранчо, и не раз была свидетелем того, как спариваются лошади.

– Я тоже это видела, – призналась Джилли.

– У меня была подруга, которую звали Пиллар. Это она помогла мне разглядеть красоту тел, одержимых страстью, но поначалу я ей не верила.

– Почему же ты изменила свою точку зрения?

– Твой брат помог во всем разобраться, – с улыбкой ответила Тори.

Откровенность невестки-американки придала Джилли храбрости.

– Значит, до того, как выйти замуж за моего брата, ты ни разу не была с мужчиной?

– Нет, – ответила Тори. – Я была девственницей.

– Но мой брат не был девственником, правда?

Тори ответила не сразу.

– Да, Рис уже хорошо знал женское тело.

– И это тебя не пугало?

– Поначалу да. Но поскольку прошлое изменить нельзя, я смирилась с этим. Но что оказалось куда более пугающим, так это глубина моих собственных чувств к Рису.

– Что ты хочешь сказать?

По лицу Тори было видно, что она решает, стоит ли продолжать этот разговор.

– Дело в том, что когда-то, считая себя в полной безопасности, спрятавшись от любви, которая могла нагрянуть в любой момент, я была уверена, что надежно защищена от плотских соблазнов. Но, повстречав Риса, я поняла, что все это не более, чем иллюзия. Я полюбила его так сильно, что была готова жертвовать чем угодно, даже своей свободой. И если бы мне пришлось пройти через всю Энкантадору босиком и совершенно голой, чтобы попасть в постель к твоему брату, я сделала бы это. Ну, теперь я ответила на твой вопрос?

– Да.

Ответить лучше было, наверное, невозможно. И теперь, прислушиваясь к своему собственному сердцу, Джилли понимала, что ничуть не стыдится глубины своих чувств к Рейфу. И несмотря на то, что любовь ее пока не находила ответа, она становилась все сильнее и жарче.

«Куда бы ты ни пошел, я буду идти за тобою. И где бы приют ни нашел, я буду всегда с тобою». Теперь оставалось – ждать и надеяться.

– Итак, ты намерена поехать со мной?

Сняв лайковые перчатки, леди Джиллиан опустилась на маленький диванчик в гостиной Джорджины Дейсер, где все дышало теплом и уютом. Дом Джорджины создавал настоящее чувство комфорта, в отличие от великолепного особняка на Белгрейв Сквер, дома семьи Джиллиан. Он постоянно был полон света, свободно проникающего сквозь легкие занавески из белого кружева. Ко всему так и тянуло прикоснуться. В многочисленных хрустальных вазах красовались цветы. Диванчик, на котором устроилась Джилли, украшало голубое покрывало с большой белой звездой в центре – подарок подруге от Джилли, привезенный из очередной поездки в Техас. Что ни говори, а дом Джорджи так и манит к себе гостей!

– Не знаю, что и сказать тебе, Джорджи, – ответила Джилли. – Я ведь совсем не знаю леди Алленвуд.

– Не имеет никакого значения, – возразила Джорджи, – в билете, который я получила, сказано, что я могу пригласить еще одну гостью. Ты перестанешь сомневаться, когда услышишь о том самом техасце.

Лицо Джилли засияло.

– О Рейфе?

Уловив в голосе подруги слишком радостные нотки, Джорджи почувствовала невольный укол ревности.

– Да, о нем.

– И что?

– Я позвоню, чтобы принесли чай, – предложила Джорджи, присев рядом.

Ее подруга выглядела восхитительно: в модной шляпке, элегантном и дорогом платье в серую и сиреневую полоску, изысканно причесанная. Джорджи оценивающим взглядом осмотрела себя: простая коричневая шерстяная юбка, белая полотняная блузка, забрызганный краской голубой передник, и заключила, что не выдерживает никаких сравнений с Джилли.

Девушка не успела произнести ни одного слова, как дверь распахнулась.

В гостиную вошла крупная женщина – миссис Литтл, экономка и кухарка, держа серебряный поднос с чаем.