Нора Хесс - Женщина из Кентукки

– Извините, пожалуйста, Бен. Но если вы не против, мне бы хотелось сначала привести себя в порядок, прежде чем встретиться с вашими друзьями. – Она мило улыбнулась и добавила. – Я получу огромное удовольствие от покоя здесь. Ведь его никогда не было там, откуда я пришла… – но вовремя остановилась. Бен, слава Богу, не рассказал своему противному сыну, откуда она, и как ее чуть было не продали в рабство.

Ее слова вызвали у старика улыбку.

– Если ты так считаешь, милая, то встречу можно отложить и на другой раз. Я думаю, что никто из соседей нас пока не потревожит. Кроме того, уборка мансарды отнимет у тебя весь завтрашний день. Видишь ли, в последнее время мы использовали ее под кладовку, и, сдается мне, что с ней придется повозиться.

Он пустил в потолок облачко ароматного дыма из своей глиняной трубки, прежде чем посмотреть на Спенсера.

– Ты поможешь нам с уборкой, сынок? – Молодой охотник поднял голову и, прищурившись, посмотрел на отца. Он слышал явную насмешку в резком голосе отца.

– Я утром ухожу на Встречу, – грубо сказал он.

– Понятно, – кивнул Бен, попыхивая трубкой. – Я думаю, мы с Гретой справимся сами.

Лицо Спенсера помрачнело, взгляд стал задумчивым. Раскуривая свою трубку, он думал о том, что вовсе не собирался никуда идти. Голова просто раскалывалась. Но это был ответ, пришедший в голову первым.

«А идея не так уж и плоха, – решил он, подумав. – Если он будет оставаться дома, как приклеенный, эта маленькая ведьма может возомнить о себе Бог знает что».

Он подавил тяжелый вздох. Хорошо, что они сидят спинами к нему, ему бы не хотелось, чтобы они видели его лицо.

– Передай привет мужчинам от меня, – попросил Бен, вставая для того, чтобы выбить трубку в очаг. – Объясни им, что я приду на эти их попойки попозже.

Спенсер кивнул. А старик посмотрел на Грету.

– Зажги другую свечу, милая. Давай поднимемся на чердак и посмотрим, что можно сделать с твоей кроватью.

Девушка взяла подсвечник со свечой, чувствуя, как Спенсер буравит взглядом ее спину. Не замечая его, она зажгла свечку и быстро последовала за Беном по лестнице в мансарду, которая будет принадлежать только ей, и не надо будет ее с кем-то делить.

– Я и не думал, что здесь такой беспорядок, – сказал старик, пробираясь между старым сундуком и кучей мешков, набитых каким-то тряпьем.

Здесь была куча ржавых, разбитых ловушек, пыльные, вращающиеся колеса и ткацкий станок. В углу стояла мебель, накрытая простынями, пожелтевшими от времени.

– Давненько не поднимался я сюда, – пробормотал Бен, оглядываясь вокруг. – Где-то здесь стоит кровать. Эта комната принадлежала моей дочери Джулии. Ее маленькое гнездышко. Здесь было так уютно. Завтра же мы все здесь повыбрасываем, и ты сможешь устроить ее по своему вкусу.

– Мебель вон там, – указала Гретхен в угол.

– Да, это то, что нам надо, – Бен сбросил старые простыни, и перед глазами девушки предстала красивая кровать с толстой пуховой периной.

– Сможешь помочь мне все вытащить отсюда? – старик обернулся к девушке. – Или позвать на помощь Спенсера?

– Я смогу, – сказала она, ставя свечу подальше на пол, чтобы не зацепить ненароком во время уборки.

Вещи, действительно, были тяжелыми, но, несмотря на свою худобу, Грета была сильной. Часы изнурительной работы на полях фермы закалили мышцы рук и ног. Она могла работать по десять часов в день, не особо уставая.

Кровать была просто прелесть. Квадратная, с двумя спинками, на которых искусной рукой были вырезаны диковинные цветы, выкрашенные в красный цвет. Рама с двух сторон была прошита полосками сыромятной кожи.

Когда Грета и Бен положили перину на раму, старик заметил:

– Немного погодя мы заменим ее на соломенный матрац. Перина незаменима зимой, но летом на ней слишком жарко.

Ничего не зная о таких вещах, девушка промолчала.

Бен прошел через комнату, открыл крышку одного из сундуков и достал две подушки, простыни и шерстяное одеяло.

– Помочь тебе заправить кровать?

– Нет, – Грета покачала головой, – идите вниз. Я позабочусь об этом сама.

Она могла, наконец, остаться одна, чтобы вволю налюбоваться настоящей кроватью, первой за последние восемь лет.

Когда голова Бена скрылась внизу, она взяла простыню и постелила ее на пухлую перину, аккуратно подоткнув края. Затем расстелила одеяло, заботливо расправляя складки. Надевая наволочки, девушка задумалась над тем, как вернуть комнате прежний уют.

В приюте ей приходилось работать с прялкой и ткацким станком, делая одежду и пледы.

Дом был чистым и опрятным, но явно не доставало женских рук. Она собиралась это исправить. А пока ей предстояло вымыть посуду и убрать кухню.

Спенсер сидел у камина, вытянув ноги в теплых шерстяных носках к огню, задумчиво наблюдая, как горели, весело потрескивая, дрова. Все его мысли были теперь о Грете. Стоило только подумать об этой маленькой зеленоглазой колдунье, как пульс начинал подпрыгивать.

Обернувшись, он увидел ее тонкую талию.

«Черт возьми, – подумал он, – мне было бы гораздо легче, будь ее одежда менее откровенной».

Спустившись на кухню, Грета тепло улыбнулась Бену, даже не взглянув на Спенсера. Молодого охотника раздражало то, что она его не замечала. Как ни странно, ей доставляло огромное удовольствие сердить этого надутого великана. Она едва сдерживала смех, готовя мыльный раствор.

«Как, оказывается, легко вывести его из себя!» – подумала девушка.

После того, как тарелки были вымыты и тщательно вытерты, Грета расставила на столе посуду, подготовив все для утренней трапезы. Потом, зевнув, задула свечу и пошла в зал.

– Я иду спать, – сказала она, складывая накидку, которую Бен дал ей. – Что мне приготовить на завтрак?

– Все, что захочешь, дорогая. – Старик улыбнулся ей ласково. – Ты у нас теперь в доме хозяйка, так что и решать тебе. А мы со Спенсером будем только кушать и нахваливать.

– Спасибо, Бен, – девушке было трудно говорить. Колючий комок стоял в горле. Она давно бы уже залилась слезами, если бы могла себе это позволить. Уже много лет никто не разговаривал с ней так доброжелательно. На Спенсера она так и не взглянула, но его обжигающий пристальный взгляд Грета ощущала даже затылком, поднимаясь по лестнице.

Бен заметил пламенные взгляды сына, которые тот бросал на девушку, поднимающуюся в свою комнату, и заметил недовольно:

– Почему ты не пошел в салун, как обычно?

– Голова болит, вот почему, – огрызнулся Спенсер, избегая проницательных глаз отца. Он не хотел признаваться даже себе, что остался дома только для того, чтобы иметь возможность, хоть украдкой, смотреть на эту рыжую бестию. Нет, не бестию, а самую красивую женщину, которую он когда-нибудь видел.