Ферн Майклз - В плену страстей

Сейчас самой главной проблемой была компания. Бюргеры заявили Ригану, что хотят видеть Новые Нидерланды самой мощной и богатой колонией во всем Новом Свете и не согласятся на меньшее. Риган послал сына организовать все на месте, и Калеб выполнил приказ, а теперь все достигнутое ранее рухнуло.

Сначала Калеб решил встретиться с губернатором, а затем отправиться вверх по реке – в селение пикотов. Он содрогнулся при мысли об отступниках-индейцах с их смертоносными луками и стрелами. Рука капитана непроизвольно коснулась густых, черных как смоль волос. Он пойдет к индейцам с миром и, если потребуется, возьмет с собой белый флаг с эмблемой компании. Жаль, что он не сможет взять с собой голову мертвого губернатора Кифта, насаженную на копье.

Когда Калеб закрыл за собой дверь, неся на плече сейф с документами, Сейбрук уже окутала темнота. Тут и там разгорались костры, около которых суетились женщины, приготавливая ужин.

Калеб увидел, как Баском ведет своих прихожан к центру поселка (там горел самый большой костер), чтобы помолиться перед ужином. Капитан нахмурился, увидев Сару, идущую рядом с матерью. Он почувствовал легкие угрызения совести, но это длилось недолго, стоило ему только вспомнить, что ложь Сары подтолкнула Рэн покончить с жизнью.

Калеба снова пронзило острое чувство утраты. Рэн… Он был так одинок, горе давило на его плечи тяжким грузом. Как же он будет жить без нее?

Ноги сами привели Калеба к ялику, на котором он собирался вернуться на корабль, но мысли его унеслись к тому дню, когда они с Рэн в последний раз остались наедине и признались друг другу в любви. Как могла она поверить, что Сара носит его ребенка? Калебу вдруг стало стыдно. Если бы он не зарекомендовал себя как бабник и держался бы от Сары подальше, все было бы хорошо. А теперь Рэн потеряна для него навсегда. Калеб понимал это умом, но сердце не желало его слушать.

Сразу после восхода солнца, когда только начали просыпаться «жаворонки» Сейбрука, Калеб причалил к берегу и, обойдя с тыла простое строение конторы компании, направился к конюшне. Бросив беглый взгляд на тощих неухоженных лошадей, он почувствовал презрение к Конраду за дурное обращение с собственностью компании.

Калеб напоил и накормил трех лошадей, затем выбрал себе одну, которая могла, как ему показалось, без особых осложнений доскакать до Нью-Амстердама. Оседлав животное, Калеб вывел его из конюшни и окликнул маленького мальчика, который играл на улице. Порывшись в карманах, он нашел несколько монет и отдал ребенку. Калеб попросил его вычистить остальных лошадей и провести их вокруг конюшни для разминки.

Мальчуган, которого звали Сэмми, очень обрадовался монетам и согласно закивал головой, разглядывая высокого господина в начищенных сапогах.

– Я только пойду предупредить маму и папу и отдам деньги. Можно?

Калеб улыбнулся.

– Отлично, малыш. Если хорошо справишься, я возьму тебя на работу. Сколько тебе лет?

– Семь, сэр, но я достаточно большой и сильный для моего возраста! – воодушевленно воскликнул мальчик. – Могу я стать вашим конюхом? Мой папа научил меня ухаживать за лошадьми. А моя семья очень обрадуется, если я получу работу. Наши сбережения подошли к концу, а в лавке фермерам не дают товаров в кредит. Приказ губернатора, – Сэмми помрачнел и нахмурился.

Калеб в глубокой задумчивости переспросил:

– Приказ губернатора, говоришь?.. Можешь приступать к работе, Я нанимаю тебя – разумеется, с согласия твоей семьи. Когда вернусь, обговорим размер жалованья с твоим отцом.

Вот и еще один вопрос, который необходимо обсудить с губернатором: кто дал ему право отказывать фермерам в кредите?

Калеб вскочил в седло и направил лошадь вперед ласковой, но твердой рукой. Он обращался с животным так же уверенно, как управлял «Морской Сиреной». Лошадь охотно подчинилась всаднику и поскакала по хорошо утоптанной дороге. Оставив Сейбрук позади, Калеб повернул на запад и поехал вдоль берега залива. Взглянув на солнце, он определил, что доберется до парома еще до наступления темноты и переправится через реку на остров Манхэттэн.

На протяжении всего пути Калеб думал о Рэн. Временами ее облик так отчетливо вставал перед ним, что Калебу даже казалось, что он может протянуть руку и дотронуться до нее. Он чувствовал, как ее янтарные глаза следили за ним, представлял, что может слышать звук ее голоса, низкого и хрипловатого, как тогда, когда она выкрикивала его имя во время болезни… Рэн навсегда останется в его сердце, куда бы он ни отправился. Постоянно он будет тосковать по ней. До конца своей жизни – а может быть, и на том свете – Калеб будет страдать, зная, что встретил свою судьбу и потерял ее по собственной вине.

За два часа до наступления сумерек Калеб уже сходил с парома, переправившего его на остров Манхэттэн. Он подумал о Питере Менуи, первом губернаторе Новых Нидерландов. Сейчас этот хороший человек строил колонии в Новой Швеции, вдоль реки Делавэр.

Несмотря на разногласия с политикой губернатора Кифта, касающиеся отдаленных поселений и индейцев, Калеб ничего плохого не мог сказать о его заботе о быстроразрастающейся колонии Нью-Амстердам. Улицы укладывались камнями, которые на многих кораблях использовались в качестве балласта; люди выглядели сытыми и состоятельными; здания строились крепкие и добротные.

Выяснив у жителей дорогу к дому губернатора, Калеб обогнул центр Нью-Амстердама, чтобы избежать скопления экипажей, и поехал по безлюдной дороге, подгоняя свою выдохшуюся лошадь. Вдруг за поворотом Калеб увидел группу людей, сопровождающих двухколесную повозку со встроенной клеткой. Он сразу узнал желтые кокарды голландских милиционеров и, приглядевшись, понял, кого везут в клетке – двух тощих от постоянного недоедания индейцев, которые были сильно избиты.

– Что они сделали? – бесцеремонно спросил Калеб командира отряда, стараясь, чтобы в его голосе не было и намека на жалость.

Он беспокоился за свою собственную безопасность, потому что находился на пустынной дороге наедине с одиннадцатью мужчинами, которые явно гордились тем, что взяли в плен несчастных индейцев.

– Воры – вот они кто! – прозвучал быстрый ответ, сопровождаемый самодовольной ухмылкой.

– Уже с нескольких ферм поступали жалобы о браконьерстве и кражах, а этих дьяволов мы поймали прямо за руку! – вступил в разговор другой милиционер.

– Что же они украли? – поинтересовался Калеб.

– Зерно и продукты, что же еще? Воруют овец и коров. Их была целая банда, да все удрали, за исключением этих. Ох, и покажем мы им, чтоб другим неповадно было! Когда дружки увидят их головы, надетые на копья, они хорошенько задумаются!