Ферн Майклз - В плену страстей

– Кто-то же должен был делать это! – запротестовал Кифт, его толстые щеки дрожали от напряжения. – Для благополучия компании! Этого от них и ожидали. Пока индейцы работали, они были сыты. Но сейчас для сотрудничества требуются необычные меры!

Калеб скривил губы, отвращение и презрение к Кифту отражались на его лице.

– Способ кнута и пряника может обеспечить их сотрудничество? – прогремел он. – Вставайте и одевайтесь! У нас впереди целая ночь, чтобы поговорить об этих «дикарях», как вы их изволили называть. По возвращении в Голландию я уведомлю хозяев компании, какой «разумный» выбор они сделали, назначив вас губернатором Новых Нидерландов.

Кифт подскочил с кровати и бросился в смежную комнату в поисках одежды. Он боялся ван дер Риса, боялся его власти и презрения. Доклад капитана нужному человеку в Голландии будет означать конец его правления в Новых Нидерландах.

Калеб сел и осмотрел комнату. Она была отделана в стиле французского борделя – к слову сказать, весьма процветающего. Высокие окна украшали тяжелые бордовые портьеры, на стенах висели богатые гобелены, толстый, ручной работы ковер устилал пол. На постели лежало роскошное атласное покрывало, и Калеб знал, как шелестит оно на обнаженных телах всю ночь напролет. На резном столике у кровати стояли золотые кубки и графин с вином. Калеб взял его и сделал несколько больших глотков: вино было превосходным. Без сомнения, Кифт себе ни в чем не отказывал.

Калеб мысленно просчитал предстоящую беседу с губернатором, понимая, что не сумеет восполнить ущерба, нанесенного действиями этого человека, но надеясь, что хотя бы как-то сможет контролировать его жадность и дурное обращение с краснокожими – под угрозой наказания, разумеется.

Вопреки ожиданиям, губернатор Кифт очень легко согласился с требованиями Калеба. Казалось бы, человек должен был сражаться до последнего дыхания, чтобы удержать все добытое нечестным путем. Вместо этого он слушал и согласно кивал головой, обещая пересмотреть свои методы.

«Что-то он затевает, – решил Калеб, – и что бы это ни было, индейцам все выйдет боком».

Беседа с Кифтом затянулась далеко за полночь, и Калебу удалось поспать лишь три часа в комнате для гостей в доме губернатора, прежде чем отправиться на встречу с Сассакусом.

Лошадь, на которой он приехал из Сейбрука, уже никогда бы не смогла проделать обратный путь, поэтому Кифт снабдил капитана гнедым скакуном, продуктами и питьем в дорогу. За это Калеб был ему благодарен, потому что теперь не было нужды останавливаться на ночь в Сейбруке.

Хорошо выспавшись в лесу, Калеб встал рано и продолжил путь вдоль поросшей густым лесом береговой линии, внимательно вглядываясь в окрестности. Конь резво скакал, не зная усталости. Время от времени Калеб слышал крики птиц и понимал, что это воины Сассакуса предупреждают о приближении одинокого всадника.

Подъехав к поселению индейцев, Калеб остановил коня и стал ждать. Он сидел в седле, гордо выпрямившись. Через некоторое время к нему подошел индеец с непроницаемым выражением лица. Ни один из мужчин не сказал ни слова. Калеб позволил своему коню неторопливо трусить за индейцем.

Женщины и дети в поселке не обращали на пришельца никакого внимания и занимались своими делами. Лишь один старик оторвался от трубки и удостоил его взглядом, но потом, закрыв глаза, вернулся к своему занятию.

Парусиновый полог маленькой хижины, к которой привел гостя безмолвный проводник, был откинут, и Калеб, спешившись, вошел внутрь. Перед кучкой дымящихся углей, скрестив ноги, сидел мужчина. У него было тренированное тело, темная кожа, яркие умные глаза и черные волосы, заплетенные в толстую косу на затылке.

– Добро пожаловать, – произнес Сассакус, легко и быстро поднимаясь на ноги. – Как поживаешь, капитан ван дер Рис? – он говорил почти на безупречном английском.

Калеб протянул руку, и индеец крепко сжал ее. Калеб затаил дыхание, но не сделал попытки освободиться. Индеец улыбнулся и кивнул.

– С последней нашей встречи ты окреп. Калеб рассмеялся.

– Я стал старше на два года, а с каждым годом мы набираем силы.

На лице вождя появилось скептическое выражение, но он не проронил ни слова. Мужчины сели, и Калеб предоставил право вождю говорить первым.

– Мои воины уже много дней наблюдают за морем. Я знал о твоем приезде в Сейбрук, – Сассакус настороженно всматривался в Калеба, будто хотел убедиться, что перед ним все тот же честный и порядочный человек, что и два года назад.

– Я слышал об уходе в мир иной твоего отца. Он был великим вождем. Теперь его место занял ты, другой великий вождь. Хочу заметить, ты подходишь для этой роли, – Калеб усмехнулся.

– Если бы все было так просто! Играть роль великого вождя – еще не значит быть им, – индеец улыбнулся, демонстрируя ослепительно белые зубы. – Многое произошло с моим народом. Много го… – он задумался.

– Гонений, – подсказал Калеб.

– Часто я не могу подобрать слов. Белые люди слишком много говорят. Теперь мое племя считает меня богом, потому что я знаю язык бледнолицых. Я рад видеть тебя, Калеб ван дер Рис. Передай от меня привет своему благородному отцу.

– Я прибыл сюда поговорить о делах компании. Я только что приехал из дома губернатора и привез его приветствия и обещание начать реформы.

– Это пустое обещание. Он слишком опоздал со своими реформами… А сейчас нам необходимо подкрепить наши силы.

Отведав простой еды, Калеб ждал, пока вождь вновь заговорит, и исподволь изучал Сассакуса. Глаза вождя ярко светились в полумраке хижины, умасленная смуглая кожа матово поблескивала. Индеец тоже дожидался, когда Калеб что-нибудь скажет, и не торопился возобновлять беседу. Наконец Калеб взял инициативу в свои руки.

– Так может пройти целый день, Сассакус. Я умею ждать. Во время своего прошлого визита я многому научился у твоего отца и у тебя. Не стоит играть. Я не смогу помочь тебе, если ты не будешь доверять мне. Индеец кивнул, его стройное крепкое тело раскрепостилось.

– Хорошо. Слушай. Нечестный торговец по имени капитан Джон Смит прибыл сюда около шести месяцев назад и организовал фактории вдоль реки Коннектикут. Белые поселенцы боялись его не меньше нас, индейцев. Из разговоров с некоторыми колонистами я понял, что он угрожал ножом губернатору Плимута и презрительно говорил с властями в районе залива Массачусетс. Где бы он ни появлялся, он пьянствовал и занимался прелюбодейством. Эта история не из приятных… Как я уже сказал, твой собственный народ желал его смерти. Однажды ночью, когда его корабль стоял на якоре в устье реки, отряд индейцев – не мое племя, но тоже пикоты – поднялся на борт и перерезал всех, включая капитана Смита. Он обманывал нас, его головорезы насиловали маленьких детей, а потом бросали их умирать. Скажи честно, если бы такое творили с твоим народом, как бы ты поступил?