Сьюзен Виггз - Золотое королевство

Но Эван не мог оторвать глаз от бледной девушки. Он хотел сказать ей какие-нибудь слова утешения, прикоснуться к ней, хотел убрать от нее холодный мокрый труп. Да, именно. Она не должна нести бремя этой ужасной смерти. Наклонившись, он протянул руки к телу. Девушка как пружина распрямилась и вскочила на ноги так быстро, что Эван удивленно отшатнулся.

– Не прикасайтесь к нему! – сказала она по-английски. – Не смейте прикасаться к нему!

Эвану оставалось только пялить на нее глаза: такой чистой и благородной она оказалась. Ее еще неоформившаяся фигура, однако, привлекала его ничуть не меньше. Лицо девушки горело от горя и гнева.

Она была свирепее и воинственнее целой орды испанских солдат.

– Мисс, – Эван откашлялся. – Пожалуйста, позвольте, мисс…

– Пресвятые угодники! – охрипшим голосом воскликнула она. – Неужели я недостаточно страдала!

– Эван, черт побери! – Дентон грубо схватил его за руку. – Они уже близко. Неужели ты хочешь остаться и дать этим мошенникам-папистам вырвать свое сердце?

С этими словами Дентон поднял с земли тело Чарли Муна, дернул Эвана за руку и толкнул его в лодку: Дирк налег на весла, и лодка исчезла в клубах дыма.

Эван положил тело юноши себе на колени. Уткнув подбородок в мокрые прохладные волосы парня, он стал наблюдать за девушкой. Та упала на колени рядом с телом отца, откинув голову назад и начала раскачиваться из стороны в сторону в беззвучных рыданиях. У Эвана перехватило горло.

– Смотрите! – взволнованно воскликнул Дентон. – Это «Юдифь»!

Он остановился и проследил за взглядом Эвана, все еще пытавшегося рассмотреть что-то на затянутом дымом острове.

– Жаль девушку, – медленно произнес Дентон.

Яркие звезды усыпали черный бархат ночного неба. Серебристая дорожка лунного – света бежала по воде, спокойствие которой нарушалось только движением «Юдифи». Волынка выдувала скорбную мелодию. Выполняя приказы Дрейка, Эван установил курс на северо-восток. Несмотря на предельную изношенность, корабль летел на всех парусах. Англичане торопились.

– Проклятие! – сказал Дрейк, меряя палубу нетерпеливыми шагами. Чтобы быть услышанным, ему пришлось напрячь голос. – Господи, как хотел бы я знать, что стало с капитаном Хокинзом.

Эван угрюмо кивнул. Отход англичан из порта Сан-Хуан-де-Улуа происходил в неописуемой суматохе, и они не имели ни малейшего понятия, скольким из их соотечественников удалось спастись.

«Ангел» был потоплен пушками береговой батареи, «Ласточка» тоже пошла ко дну, а одна из каравелл просто исчезла. Как стая волков бросается на умирающего вола, так и вероломные испанцы вцепились в разбитый английский флагман. Команда была вынуждена покинуть его. Единственное, что они знали о Хокинзе, – он принял командование на «Миньоне». Эван хорошо представлял себе, какие чувства испытывает сейчас Хокинз – гнев и жажду мести, ведь он потерял почти всю королевскую флотилию и множество людей и к тому же не выполнил миссию королевы.

Эван разделял его чувства. Гнев его был похож на горячую, раскаленную докрасна точку, закипавшую в воспаленном мозгу. Никогда еще он не слышал о таком низком и подлом предательстве, на которое пошли испанцы, а ведь дон Мартин подписал договор по доброй воле и послал личное письмо Хокинзу, в котором уверял, что англичане будут на острове в безопасности.

– Мы вошли в порт на десяти кораблях, – сказал Эван.

– И только двум удалось вырваться, – отозвался Дрейк. – Молю Бога, чтобы «Миньон» смог избежать плена.

Эван кивнул. Они потеряли из вида корабль Хокинза, а когда подул сильный северный ветер, не могло быть и речи о том, чтобы возвращаться и искать «Миньон» при отсутствии попутного ветра и, особенно, в том плачевном состоянии, в котором находилась «Юдифь». После долгого раздумья Дрейк решил, что его долг капитана – спасти своих людей и, возможно, впоследствии за это пострадать от гнева Хокинза.

– Сколько наших погибло? – задумчиво спросил Дрейк.

– Очень много, включая десятерых заложников, что по доброй воле мы отдали им. Но мы не узнаем точно, пока не найдем «Миньон».

Эван потер уставшие глаза:

– Фрэнсис…

– Да?

– Мы потеряли Чарли Муна. Перед тем как подняться на «Юдифь», Дирк, Дентон и я похоронили парнишку в море, – в голосе его прозвучала горечь и злость. – Пресвятая Дева, они убивают детей!

Дрейк не ответил, но Эван заметил, что он слегка напрягся. Эван с трудом вздохнул, стараясь сбросить с себя усталость, которая брала над ним верх. Похоже, ненависть была слишком утомительным делом и не прибавляла бодрости духа.

– Я содрогаюсь при одной мысли об участи тех, кто остался там в живых. Инквизиция позаботится, чтобы они умерли долгой и мучительной смертью.

– Почему? – Дрейк ударил со всей силы кулаком по поручням. – Разве наши страны воюют? Хокинз вел себя сдержанно и с достоинством! Он ведь ничего не сделал испанским заложникам!

– Хотя имел полное право убить их в ту же минуту, когда испанские псы напали на нас, – добавил Эван.

Дрейк снова в волнении заходил по палубе.

– Мой помощник погиб. Я видел, как испанский солдат проткнул его шпагой насквозь.

Его голос задрожал.

– Что я должен сказать его жене? У них только что родился ребенок. А Орландо, Рибли и Коллинз – все те из моей команды, кому не удалось спастись. И, Господи, Эван, как я посмотрю в глаза матери Чарли Муна? Что я скажу семьям моих погибших друзей? Неужели мне придется сказать, что они погибли безоружными только потому, что мы по-глупому поверили слову испанца без совести и чести.

Эван прерывисто втянул в себя воздух.

– Мне нечего ответить, Фрэнсис. Мне следовало возмутиться, когда я увидел, что они мошенничают в картах, а я промолчал… – он проскрежетал зубами. – Хотя сейчас это не представляется существенным, но…

– Они нарушили клятву чести, – Дрейк вздохнул, – и испортили мне репутацию, превратив мое первое командование в несчастье.

Что-то в голосе Дрейка заставило Эвана повернуться и посмотреть на друга. Он увидел того же Фрэнсиса Дрейка, которого знал с тех пор, как три года назад вошел в Плимут с полным карманом монет, собранных с большим трудом, и далеко идущими мечтами и планами, мечтами целого города, мечтами, которые невидимым грузом лежали на его плечах. Его взору предстал невысокий мускулистый мужчина с темно-рыжими волосами и бородой, волевым лицом и проницательными глазами.

И все же что-то в нем изменилось. Исчезла грубоватая наивность искателя приключений, взгляд стал более жестким. У Эвана по спине пробежал холодок. Он понял: Дрейк не только разделяет его гнев против испанцев, но и собирается действовать, руководствуясь им.

Его ненависть была такой же несокрушимой, как и вера. Он никогда не простит испанцам совершенной ими подлости.