Джанет Линфорд - Дама червей

Лучшее, что он мог сделать, – это оставить Керью со своей матерью и старшей сестрой Розалиндой. Раз уж ребенок остался без матери, то пусть с ним рядом будет другая любящая женщина. А если две, то еще лучше. Мэтью все равно не умел обращаться с младенцами.

Только в шесть лет Кэрью наконец рискнул оторваться от юбки тети Розалинды, заинтересовавшись человеком, которого все называли его отцом. Он повсюду ходил за Мэтью, наотрез отказываясь расставаться с ним. Иногда Мэтью просыпался ночью и обнаруживал Кэрью, устроившегося рядом с ним в огромной кровати. Он был тронут такой привязанностью сына. А когда пришло время отправляться в плавание, самым тяжелым испытанием было видеть, как горько и безутешно мальчик плакал.

Но дети ведь недолго горюют о чем-либо, разве не так? Во всяком случае, через год Кэрью его уже не помнил. Им пришлось все начинать сначала, и очень скоро сын опять привязался к нему и снова не хотел расставаться.

Стоило ли ему остаться в Англии ради сына? Этот вопрос мучил Мэтью в каждый его приезд. Но что он мог предложить мальчику? Свое опустошенное сердце? Поскольку Кэрью казался счастливым с бабушкой и теткой, Мэтью был уверен, что для сына так лучше. Несколько лет спустя, когда женился его младший брат Чарльз, мальчик переехал жить к нему и его жене Фрэнсис в Дорсет. Казалось, что Кэрью нравилось находиться в компании многочисленных детей Чарльза и Фрэнсис, как родных, так и приемных, поэтому он со спокойной душой оставил сына там. Мэтью готов был поклясться, что сын счастлив, поэтому в прошлый приезд его поразила внезапная враждебность Кэрью.

Заказ двух пар сапог изрядно облегчил кошелек, но, глядя на счастливое лицо сына, Мэтью почти не жалел об этом. Пока Кэрью был занят, примеряя сапоги с помощью подмастерья, Мэтью, наскоро выпив стакан вина, предложенного довольным мастером, приступил к основному делу, которое привело его сюда.

– Я ищу человека, который носит сделанные вами сапоги. Я полагаю, он близок ко двору. Вы ведь делаете больше сапог для придворных, чем кто-либо другой, правда?

Хоуи опять наполнил бокалы, озабоченно глядя на гостя.

– Это моя привилегия – обслуживать благородных джентльменов при дворе, милорд. Но почему вы уверены, что это были именно мои сапоги?

– На отпечатке следа была видна буква Х, ваша марка. Кроме того, было четко видно, что на сапогах каблуки высокого качества, такие вы делаете для верховой езды, не для ходьбы. Я точно знаю, что эта пара сделана в вашей мастерской.

Услышав такую оценку своей работы, Хоуи расцвел от гордости.

– Действительно, милорд, большинство сапожников делают сапоги без каблука, я один из немногих, который делает сапоги для богатых дворян, имеющих верховых лошадей. Каблук помогает ноге держаться в стремени. – Он положил перед Мэтью плоский кусок хорошо выточенного дерева. – Могу ли я предложить вам такой каблук для ваших собственных сапог?

«Вот прирожденный торговец!» – подумал Мэтью, внимательно рассматривая деревяшку. Отпечаток именно такого каблука он видел на земле на берегу Темзы.

– Прекрасно. А теперь не будете ли вы так любезны назвать имена людей при дворе, которым вы делали сапоги с такими вот каблуками?

Хоуи поднял брови, словно удивляясь его настойчивости.

– Дайте подумать. – Поглаживая пальцем кусочек дерева, он погрузился в раздумья. – Одну пару я сделал для графа Эссекса в прошлом году. Потом был еще один джентльмен, но я не помню его имени. – Он открыл дверь, чтобы окликнуть проходящего подмастерья, затем вернулся на место. – Сэр Вилльям Норрис приобрел недавно такую пару.

К концу своего визита Мэтью знал имена четырех человек, близких ко двору, которым за последние несколько лет были сделаны сапоги с такими каблуками. Кроме Норриса и Эссекса, были еще лорд Бэрли и сэр Фрэнсис Мэллорс. Мэтью не мог представить, что Бэрли, лорд-хранитель Казначейства, мог оказаться виновным, но необходимо проверить все возможные версии.

Одно только не укладывалось в схему: никто из четырех не стал бы ходить в сапогах, заношенных до такой степени, а своим опытным глазом по ясным отпечаткам на земле Мэтью видел, что обувь была далеко не новая.

Конечно, возможно, что кто-то из четверых отдал свои сапоги слуге. Слуги частенько получали от своих господ поношенную одежду или обувь в подарок. Если вещь не подходила по размеру, ее можно было продать на рынке, и так она часто переходила от одного хозяина к другому. Черт, у сапог могло быть и несколько владельцев. Похоже, этот след его никуда не приведет.

Проклиная про себя сложность задачи, Мэтью вышел вместе с хозяином из кабинета в лавку. Настроение Мэтью отнюдь не улучшилось, когда он увидел Кэрью, окруженного группой подмастерьев. С плутовской улыбкой мальчик назвал карту. Слушатели ахнули от изумления.

Мэтью рассвирепел. Проклятие! Его сын показывает фокусы с картами! Если он еще и делает при этом ставки, то он ему уши оборвет!

– Я должен забрать Кэрью, – сказал он Хоуи, спеша положить конец этому безобразию.

Но до Хоуи, кажется, только теперь дошло, что Метью расспрашивал его не из праздного любопытства.

– Милорд, у вас есть особая причина разыскивать того человека? – спросил он.

Вот досада! Его сын дурачит десяток впечатлительных юнцов, возможно, даже забирает у них честно заработанные деньги, а Хоуи как раз теперь захотелось поговорить!

– Кто-то, носящий сделанные вами сапоги, – начал Мэтью, но тут же спохватился, что чуть не сказал лишнего, – был замечен прошлой ночью в преступной деятельности, – закончил он.

Стоило этим словам вылететь, как Кэрью тут же повернул к ним голову. Мэтью сжал зубы и отвернулся. Черт побери, у мальчишки слух гончей и любопытство кошки. Вряд ли он упустил хоть слово из сказанного.

– Я не могу представить себе, чтобы в этом были замешаны лорды Бэрли или Эссекс, – громко сказал Хоуи. – А насчет остальных не знаю.

– Уверен, что вы правы!

Мэтью поскорее распрощался с хозяином и вывел сына на улицу.

Случилось именно то, чего он всеми силами хотел избежать. Теперь Кэрью знал, что его отец расследует дело о покушении.

Мэтью шагал по улице, не переставая себя ругать. Черт бы побрал его прямоту. Она снова завела его в очередной тупик.

Кэрью поспешал следом, изнывая от любопытства. Ему казалось, что речь идет о каком-то волнующем приключении.

– Послушай, отец, – не выдержал он наконец, – а что случилось прошлой ночью? Что сделал человек, носящий сапоги мастера Хоуи?

Мэтью резко остановился и вперил в сына грозный взор:

– Ты никогда больше не будешь показывать на публике карточные фокусы, Кэрью! Слава богу, что ты не делал ставки! Если я еще раз поймаю тебя за этим, ты будешь наказан!