Дороти Гарлок - Путь в Эдем

Целительница сказала, что Эли заболел от речной воды – слишком много ее наглотался.

Было очень тихо. Через час-другой Эй у кровати больного кто-нибудь сменит. Девушка вновь рассматривала лицо Эли. Каким бы оно было без бороды? Юная сиделка неуверенно подняла руку и дотронулась до нее. Борода была такая же мягкая, как ее собственные волосы после мытья. Эй прикоснулась к волосам. Они тоже оказались тонкими и шелковистыми. Девушка еще никогда не видела такого красивого мужчины. Парень пошевелился, и девушка отдернула руку.

Эли раскрылся. Эй теперь боялась прикоснуться к нему – вдруг проснется? Но мать велела ей следить, чтобы больной был укрыт. Ночью в комнате стало очень холодно. Эй сидела закутавшись в шаль. Наконец она решилась. Встала, наклонилась над Нильсеном, укутала его.

– Ты кто?

Эй вздрогнула. Рыжий парень удивленно смотрел на нее. Девушка от страха словно язык проглотила. Так и не дождавшись ответа, Эли произнес:

– Мне жарко!

Эй взяла себя в руки:

– Тем более не надо раскрываться.

– Ты… та девушка.

– Эй Макмиллан.

– Где я?

– У нас на ферме. Ma тебя лечит.

– А лодка?

– Стоит у причала па. Мистер Дешанель и мистер Лайтбоди тоже здесь.

Швед закрыл глаза. Эй села, решив, что он уснул. Но больной снова открыл глаза.

– Дай воды. Во рту у меня словно кто метлой прошелся.

– Конечно. Тебя поили чаем с ивовой корой. По-моему, ты выздоравливаешь.

Молодой человек с жадностью выпил чашку.

– А где Мэгги и… Поль?

– Мистер Дешанель устроился в амбаре. Он посидит с тобой попозже. А Мэгги с мужем.

Эй поймала себя на том, что злорадствует.

– Он ей не… – Эли не договорил. – А Крюгер? С лодкой?

Девушка пожала плечами:

– Па велел ему оставаться там.

– Позови Поля, – приказал Нильсен и закрыл глаза. Наступила тишина. Эй не двинулась с места. Молодой человек открыл глаза и приподнялся. – Ты меня слышала? Поля позови!

Ах так! Этот рыжий кот понукать ею будет?! Ну уж нет!

– Нет. Мне было сказано оставаться здесь.

– Кто это сказал?

– Ма.

– Иисусе, хвост собачий! Я не младенец, чтобы надо мной сидели! Мне что, самому его позвать?!

– Только разинь свой рот – я его тряпкой заткну! – В карих глазах Эй загорелся гнев. – Я не позволю тебе перебудить всех только потому, что твоей левой пятке так захотелось!

– У тебя что – последние мозги растаяли, девица? Или ты не только дурочка, но и глухня? Я же сказал: мне нужен Поль.

– Мало ли что тебе нужно, мистер Нахал. Мистер Дешанель спит. Не ясно? Он придет позже.

– Ах ты, нахальная малявка!

– Малявка? Такого зверя не знаю. Но это все же лучше, чем кислоротый рева-осел. Вот ты кто! И мне очень жаль, что приходится не спать и сидеть тут с тобой! Ma следовало бы оставить тебя одного. Она так не сделала, потому что всегда жалеет бессловесных животных. – Голос Эй дрожал от ярости.

– Господи, избави меня от упрямых всезнаек, – пробормотал Эли, качая головой.

Эй молчала, глядя в потолок, и думала, что скорее Миссури потечет в обратную сторону, чем она возьмет себе в мужья этого глупого осла, который сохнет по чужой жене.

Лайт проснулся внезапно и окончательно. Еще не зная, что его разбудило, но уже чувствуя опасность, он машинально схватил нож и приготовился к нападению.

В небе меркла алмазная россыпь звезд. На востоке полоса жемчужного серого света возвещала о наступлении утра. Над головой пролетала стая гусей: их протяжный клич был единственным звуком в этот ранний час.

Меж деревьев шевельнулась какая-то тень. Лайт ждал. Из темноты возникла фигура мужчины. Одет он был по-индейски. Индеец застыл, скрестив руки на груди.

– У тебя чуткий слух, Острый Нож. Я наступил всего на одну веточку.

– Этого было достаточно, – ответил Лайт на языке осейджей.

Индеец кивнул.

– Говорили, у Острого Ножа глаз ястреба, нос хорька, а слух такой чуткий, что он слышит, как у него над головой пролетает облако.

– Кто зовет меня Острым Ножом?

– Пятнистый Койот, родственник жены Мака.

– Откуда ты знаешь мое имя? Индеец пожал плечами:

– Все знают Острого Ножа, сына Гибкой Ивы, родственника целительницы Новатхи. До нас дошли вести, что Острый Нож ведет Певчую Птицу в землю своих предков.

– И ты пришел посреди ночи, чтобы сказать мне об этом?

– Утро уже совсем близко. Я пришел сказать тебе, что Безволосый уплыл на каноэ вниз по реке.

– Хорошо, что он ушел. Если его захватят делавары, они смогут неплохо поразвлечься.

– Он взял бочонок пороха.

– Для делаваров?

– Не знаю. В одном дне пути ниже по реке стоит корабль.

– Корабль? Кто сюда плывет?

– Не друг.

– Макмиллан знает?

– Мак знает. Сказал разбудить человека, которого осейджи зовут Острым Ножом. Сказал, Безволосый может вернуться за женщиной Острого Ножа. Сказал привести Певчую Птицу в крепкий дом. Толстые стены.

– Кто-нибудь следит за Безволосым?

– Зед будет следить.

– Зед? Это хорошо?

– Очень хорошо.

Не сказав больше ни слова, индеец отступил в тень и исчез.

Тайна Макмиллана оказалась не такой уж и тайной: существует некий Зед, который за всеми следит, но которого трудно заметить.

Лайт взглянул на Мэгги. Они почти всю ночь занимались любовью. Казалось, ему никогда не утолить желание – и ей тоже. Сначала их соединение было быстрым и восторженным полетом к всепоглощающему экстазу. Потом они лежали рядом, и ее интимный пушок дразнил его напрягшуюся плоть, пока он не застонал и, жадно подавшись вперед, не погрузился снова в ее шелковые тенета.

Он снова и снова возвращался к реальности из пучины наслаждения и отодвигался от нее – только для того, чтобы она снова влекла его к себе своим прерывистым, почти рыдающим дыханием. Ее руки жадно ласкали его, неуклонно приближая к обжигающему, мучительно-сладкому взрыву. Страстность этого крошечного лесного эльфа просто поражала его.

– Мой муж! Мой милый муж! Мой Лайт! Жизнь моя!

Она повторяла эти слова снова и снова.

В эту ночь Лайт понял, что таинственная, необъяснимая привязанность, соединившая их, оказалась сильнее, чем неуверенность, которая в последнее время не давала ему покоя. Она поднимались к вершинам восторга, и обиды, тревоги и страх потерять ее исчезли без следа.

А сейчас, на рассвете, его любимая сладко спала. Ночью, когда они лежали под звездами, легко было поверить, что, кроме них, на земле нет больше людей. Но приближалось утро – и пора было возвращаться к реальности.

Лайту очень не хотелось будить Мэгги. Он опустился на колени и поправил одеяло. Он уже оделся, а его любимая лежала в их постели обнаженная. Лайту захотелось скинуть с себя все, нырнуть в теплое гнездышко и прижаться к жене. Но он крепко держал себя в руках.