Эмма Холли - Запретный плод

– О! – выдохнула она восхищенно. На холсте были изображены мост и река под ним, солнце закатилось, и наступившая тьма была почти полной, но отчего-то все равно были видны черты деревянных перил и лодка, забытая у самого берега. Флоренс никогда не видела таких странных картин – казалось, во всей палитре художника была только синяя краска, но и ее хватило, чтобы наметить голубоватую линию воды, небо цвета маренго и сизую линию горизонта. «Этой живописи принадлежит будущее», – подумала девушка.

Эдвард, казалось, тоже был захвачен красотой вместе с ней.

– Нравится? – с интересом спросил он.

– Необыкновенно! Как можно выразить весь мир одним цветом? И то, как выглядит ночное небо, и даже вода кажется холодной! А эта лодка – такое умиротворяющее зрелище! Никогда не видела ничего подобного, – призналась Флоренс.

Захваченная картиной, она почти не заметила, как легко коснулась ладонь Эдварда ее обнаженного плеча, и тотчас исчезла.

– Я подумываю купить ее, – сообщил он.

Флоренс повернулась к нему, опуская бинокль. У графа было задумчивое лицо, даже всегда поджатые губы расслабились. На мгновение он показался ей таким же молодым, как и Фредди, и таким же красивым. «Он мог бы мне понравиться, – подумала девушка. – Если бы он вел себя не так холодно, как обычно, он мог бы мне понравиться. Возможно, мы даже стали бы друзьями».

– Знаешь, – сказала она вслух, – а ведь я никогда не встречалась с людьми, которые сами покупают картины!

Он засмеялся так легко, что у нее сжалось сердце.

– Осторожнее в высказываниях, мисс Флоренс, иначе ваше провинциальное происхождение станет всеобщим достоянием.

При этом в синих глазах Эдварда блеснула усмешка, и Флоренс догадалась, что он шутит. И снова она не сумела выдержать его взгляд и уставилась на серебряный бинокль. У него были слишком синие, слишком яркие глаза, чтобы в них можно было смотреть долго!

– Мое происхождение вообще невозможно скрыть. Тетя Ипатия сказала, что мне даже не стоит пытаться, – улыбнулась девушка.

– Ну, если так сказала Ипатия... – усмехнулся Эдвард и коснулся пальцами ленточки на шляпке Флоренс, поправив ее. Это был обычный, братский жест, больше подходивший Фреду, но Флоренс почему-то вздрогнула всем телом, и странный холодок снова пробежал по спине, на этот раз сильнее и отчетливее.

– Мисс Флоренс? – спросил Эдвард. – Вам холодно?

Голос у него был низким, чуть сипловатым, словно он тоже отчего-то взволновался. Он немного наклонился вперед и заглянул Флоренс в лицо. Она близко увидела тень щетины, пробивавшейся через кожу, даже ощутила запах его одеколона с оттенком свежей сосновой стружки. Почему-то именно этот запах удивил ее – ей было трудяг л но представить, чтобы этот человек мог пользоваться одеколоном, как чем-то надуманным и ненатуральным, и то, что он все же это делал, потрясло Флоренс. «Он не таков, каким кажется», – подумала она.

– Мисс Фэрли? – снова спросил Эдвард негромко. Его глаза искали ее взгляда. Он поднес руку к ее щеке и провел пальцами по нежной коже, едва касаясь ее. Рука была теплой и немного жесткой. Он успел снять перчатки, подумала Флоренс отстраненно. Живот странно напрягся, бедра почему-то свело, и это испугало девушку.

– Я... я в порядке, – произнесла она негромко. – И я вовсе не замерзла.

Лицо Эдварда на секунду окаменело, и он сделал шаг назад. Застегнув верхнюю пуговицу пальто, он сказал подчеркнуто вежливо:

– Наверное, нам стоит вернуться и спасти тетушку Ипатию из чайной.

– Да, пожалуй, – ответила Флоренс, ощутив одновременно облегчение и разочарование.

На этот раз он предложил ей руку, чтобы она взяла его под локоть. Она так и сделала, подумав, что его рука, должно быть, сделана из цельного куска камня – до того она твердая. Девушка незаметно вздохнула, ощутив, как корсет впился в ребра. Ей только показалось, что брат Фреда начал оттаивать к ней. Этот айсберг просто не может таять!

Или просто он никогда не попадал под власть солнечных лучей?

Льюис негромко постучал в дверь гардеробной. Эдвард, стоявший за ней, как раз застегивал запонки из оникса на белой бальной рубашке и продумывал стратегию поведения па вечер. На этом балу он не позволит себе забыться так, как накануне в галерее! Он будет очень галантен, подчеркнуто вежлив и предупредителен с мисс Фэрли – не более того. Возможно, даже галантность здесь лишняя. Он вообще не должен смотреть на нее, улыбаться, касаться ее плеча и – упаси Господь! – танцевать с ней! По крайней мере до тех пор, пока он не найдет средство борьбы со своим наваждением.

Ну что в ней такого особенного! Подумаешь, зеленые глаза, так напоминавшие оттенком ирландское стекло! И она ни черта не смыслит в живописи, пусть ей даже и понравился Уистлер! А этот глупый румянец, которым она постоянно заливается, стоит только взглянуть в ее сторону! Как будто непонятно, что после этого Эдварду хочется просто задушить ее в объятиях... нет-нет, с этого дня он должен – нет, просто обязан – держать дистанцию.

– Сэр? – не выдержал Льюис за дверью и заглянул внутрь. Он уже несколько минут безуспешно ждал ответа графа, но тот словно оглох. – Простите, но боюсь, у нас возникла небольшая проблема.

У Эдварда в голове тотчас вспыхнула мысль о Фредди, истории с лакеем и слухах, расползавшихся по Лондону. «Стоп! – оборвал он себя. – Все в порядке с моим младшим братом: он обещал не делать глупостей, а значит, держит слово. Тогда в чем дело?»

– И что же это за проблема?

– Некоторые сложности с мисс Фэрли, – пояснил Льюис, протянув Эдварду галстук-бабочку.

– Она... нездорова? – Проклятие, одно упоминание ее имени заставило его вздрогнуть!

– Не совсем так, милорд. – Лакей помог графу застегнуть галстук. – Она в... замешательстве по случаю первого официального бала, поэтому немного не в себе.

– Не в себе? – Эдвард обернулся к зеркалу, вгляделся в свое отражение и остался доволен. – Что бы это могло значить, Льюис?

– Расстройство желудка, милорд, – пожал плечами лакей, как бы показывая, насколько смешна подобная уловка со стороны мисс Фэрли.

И тут Эдвард рассмеялся:

– Хочешь сказать, что она просто боится? Мне жаль бедняжку, честное слово.

– Возможно, вы правы, милорд. Смелость покинула ее. – При этих словах граф невольно улыбнулся. Его умилял высокопарный стиль, каким порой говорил Льюис. – Юная леди грозится, что завтра же вернется в Кезик. Она не хочет выглядеть глупо сегодняшней ночью – это ее собственные слова.

– Кезик? – нахмурился граф, приглаживая волосы.

– Там ее отчий дом, – пояснил лакей, и Эдвард вдруг ощутил непонятное раздражение оттого, что Льюис осведомлен о происхождении Флоренс лучше его самого. – Герцогиня очень обеспокоена. Она послала за виконтом Бербруком, чтобы тот приехал и успокоил мисс Фэрли, но виконт уже выехал по делам, которые должен был уладить до бала.