Элизабет Чедвик - Любовники поневоле

– И потом, есть еще дети. Мне нужно присмотреть за ними и проследить, чтобы они посещали школу сестер Святой Гертруды.

– Нечестивцы и прелюбодеи, – бубнил отец Рабанус.

– Что?

– Он говорит о прихожанах, – торопливо пояснил отец Эузебиус. – Очень любезно с вашей стороны, что вы принесли нам куриный бульон.

– Святотатство, – продолжал бормотать старый священник.

– Я знаю, как трудно достать цыплят в это время года, – сказал отец Эузебиус.

– …даже видимость греха…

– Да, легче достать пиво, чем цыпленка, – подтвердила Кэт. – Вы должны прочесть проповедь о вреде пьянства, преподобный отец.

– Но мы не должны забывать о чуде в Кане Галилейской, – заметил отец Эузебиус.

– Я уверена, что если бы Господь как следует подумал, то превратил бы воду в куриный бульон, а не в вино, – сказала Кэт.

Отец Эузебиус запинаясь возмутился:

– Это… это опасная мысль, дочь моя.

– Ересь, – отчетливо произнес отец Рабанус.

– Я должна просить прощения? – нахмурилась Кэт.

– Тут помогут только чистосердечная исповедь и наказание, дочь моя.

– Но я не сомневаюсь, Пресвятая Богоматерь посоветовала бы употреблять куриный бульон вместо вина. Вы, вероятно, не видели ни одного человека, умершего от пьянства. А от куриного бульона никто не умирает. – Она обратилась к молодому священнику: – Чем скорее мы поместим отца Рабануса в больницу, тем лучше.

– Не делайте этого, дитя мое, – не унимался отец Рабанус. – Целомудрие – самое богоугодное состояние.

– Святые угодники позаботятся о нас, – ответила Кэт, на этот раз явно раздосадованная. – Мы будем жить в одном доме, но не станем спать в одной постели.

– Что, скажите на милость, здесь делает этот плотник? – спросила одна из дам, членов Общества Святого Покрова.

– Строит коридор между нашими двумя домами, – ответила Кэт, передавая чашки с кофе. Три женщины украдкой наблюдали за Ингрид, и не потому, что та что-то сказала. Говорила она редко. Может быть, притягивал запах ее духов или пристрастие к кричащим безвкусным платьям и пошлое убранство ее дома. – После отъезда Шона о нас будет заботится мистер Маклод.

– Вы хотите сказать, что будете жить вместе в одном доме? – спросила миссис Бент. – Неженатыми?

– Ингрид замужем, – с раздражением ответила Кэт, – а все прочие или слишком малы, или не имеют склонности к замужней жизни. – Дамы раскрыли рты от изумления. – Отец Эузебиус не возражал, – добавила Кэт, не давая себе труда упомянуть о тираде отца Рабануса. – Кстати, об отце Эузебиусе. Мы должны присмотреть за беднягой. Он выглядел очень болезненно в тот день, когда мы отправляли в Денвер отца Рабануса, а, как вы знаете, у сестер в обители хлопот полон рот.

Кэт, скорее всего, рыдала бы навзрыд, провожая Шона на денверский поезд, если бы не Бриджит. Едва они ступили на платформу, как услышали крик какой-то молодой женщины.

– О, вы, наверное, мисс Кэтлин. О, слава Христу, деве Марии и всем святым! – И она бросилась в объятия Кэт. – Я уж думала, что сошла не на той станции, без единого пенни, и до смерти испугалась. Уж очень страшно было идти в такой снег неведомо куда. – Девушка, ростом с Кэт, уронила голову ей на плечо и разрыдалась.

– Кто вы? – удивленно спросила Кэт.

– Я Бриджит, – сквозь слезы сказала незнакомая девица, – Бриджит, которую ваша матушка послала из Чикаго за мужем. Вы ж в письме написали, будто здесь, на Диком Западе, мужа можно найти в два счета. Я приехала потому, что хочу иметь собственного мужа, обихаживать его, вместо того чтобы натирать чью-то красивую мебель да терпеть щипки хозяина, как случалось самое меньшее два раза в неделю, и даже в воскресенье, да хранят нас святые угодники. Вот я взяла и ушла с той работы, а ваша добрая матушка нашла меня на улице, совсем замерзшую…

– Переведи дух, Бриджит, – сказал Шон, хохоча так сильно, что едва не задохнулся от приступа кашля.

– Вам бы следовало полечить кашель, сэр, – озабоченно посоветовала Бриджит. – Вы часом не один из тех холостяков, о которых миссис Фицпатрик…

– Я не холостяк, – сказал Шон. – Я ее пасынок.

– Ну тогда, мистер Шон, благослови вас Господь. Вы уж не беспокойтесь, я сперва отработаю дорогу, а уж потом выйду замуж.

– Мы должны заплатить за твой билет? – спросила Кэт.

– Ваша матушка сказала, что если вы пошлете ей деньги, она сможет отправить за мужем другую бедную работницу, а я буду помогать вам, пока не заполучу своего. – Подумав о том, как мало можно рассчитывать на Ингрид в делах, не требующих спанья в дневное время и любовных объятий по ночам, Кэт поприветствовала Бриджит, что вызвало новый поток слез.

– Ну, сестра, – покачал головой Шон, – сомневаюсь, чтобы ты собиралась руководить брачной конторой, а также моим домом и делами, но мужа ты ей найдешь без труда. Девяносто процентов мужского населения Брекенриджа ищет жен.

– Включая меня, – пробормотала Кэт, которая позавидовала мужчинам, имеющим жен для выполнения домашней работы, приготовления пищи и заботы о детях. Однако, когда Шон спросил, что она имеет в виду, Кэт просто улыбнулась и поцеловала его на прощание, помахала вслед поезду, а затем пошла домой вместе с Бриджит, узнавая по дороге новости о матери, о Чикаго и обо всех работницах, опекаемых миссис Фицпатрик.

– Это был настоящий парад, когда мы шли на воскресную мессу, – рассказывала Бриджит, пока они проходили мимо салуна Бредли на углу Главной улицы и Линкольн-авеню, а затем салун братьев Энгл на углу Ридж-стрит и Линкольн-авеню. Вряд ли город с салунами на каждом углу произвел очень хорошее впечатление на юную набожную Бриджит. И Кэт решила в противовес этой неприглядной стороне Брекенриджа указать девушке на существование обители сестер Св. Гертруды, но Бриджит ничего не замечала, а лишь трещала без умолку. – На мессе в церкви мы занимали целых три ряда, – восклицала она. – Ваша матушка святая. Одна лишь Пресвятая Дева знает, что стало бы со мной, если бы я так и бродила по улицам среди всех этих соблазнителей, как сказала ваша добрая матушка.

– Да, в самом деле, – поддакивала Кэт, размышляя, скольких еще чикагских девушек собирается ее мать послать на Запад. – Ты умеешь готовить, Бриджит?

Кэт опустилась в кресло-качалку рядом с печью и закрыла глаза, не в силах даже думать, насколько утомительным был день. Прошлой ночью она впервые присоединилась к сестрам в больничной прачечной, и работа показалась ей изнурительной. Как могли они каждый понедельник вставать в два часа ночи, чтобы до рассвета стирать больничные простыни? Затем, когда Кэт уже собиралась домой, едва держась на ногах, сестра Аделаида попросила ее проведать отца Эузебиуса, который накануне не пришел служить мессу в часовне сестер. Так как это было третье воскресенье месяца – первое и третье воскресенье посвящались Брекенриджу – он должен был бы прийти. Прочие воскресные дни священник проводил в других городах, если позволяла погода.