Стефани Блэйк - Великолепная страсть

– Я пришлю свою помощницу Кэрол принять ваш заказ, мистер Черчилль, – сказала она.

Когда она повернулась, чтобы уйти, Черчилль добродушно хлопнул ее по аппетитному заду.

– Я забуду об этом, сэр, – сказала она кокетливо, – и как можно скорее.

– Думаю, у меня создалось о вас неправильное впечатление, Уинстон, когда я подумала, что вы не похожи на повесу. Вы ведете себя с беспримерной фамильярностью с представительницами противоположного пола. Как бы вы отреагировали, если бы к вам подошла какая-нибудь леди и ущипнула вас за зад? – спросила Майра.

Он хмыкнул:

– Моя дорогая, я счел бы это одним из самых приятных и запоминающихся моментов в своей жизни. Пожалуйста, не стесняйтесь и сделайте это, если хотите.

Он подмигнул ей, перегнувшись через столик, и вынул сигару из внутреннего кармана пиджака.

– Не будете возражать, если я закурю?

Майра извлекла из сумочки золотой портсигар.

– Ни в коем случае, если вы не будете возражать, когда закурю я.

Он восторженно смотрел на нее:

– Черт возьми! Какая вы восхитительная, упрямая, отважная женщина! Неверно говорят, что красота – только фасад, что она не глубже верхнего слоя кожи. Ваша красота, милая Майра, доходит до костей.

– Благодарю вас, сэр.

Они смотрели друг на друга, когда к их столику приблизилась молодая женщина.

– Добрый вечер, мистер Черчилль, – сказала она, одарив его ослепительной улыбкой и показав прелестные ямочки на щеках. Одета она была точно так же, как Мэрион.

Черчилль оглядел ее стройную фигурку с головы до ног.

– Ну, раз сегодня придется отказаться от моего любимого лакомства, то подайте нам бутылку шампанского.

Девушка очаровательно покраснела и, сделав книксен, удалилась.

– Уинстон, вы и впрямь отпетый ловелас. Я просто поражена.

– Вовсе нет, Майра, – ответил он непринужденно, глядя на соблазнительную фигуру удалявшейся молодой женщины. – Должен сказать, что у Кэрол прелестный… – она настоящая Калипига. [32]

– Что, черт возьми, это значит?

Он улыбнулся и раскурил сигару.

– Я хочу сказать, что у Кэрол очаровательный зад.

– Вы ведете себя просто разнузданно, сэр, и я полагаю, мне следует вызвать кеб и отправиться домой.

– Чепуха! Сегодня мы с вами заставим этот город покраснеть, как привыкла говорить моя американка-мать.

– Может быть, остановимся на розовых тонах? Кстати, кто владелец этого заведения?

– Они обе – Мэрион и Кэрол.

– Должно быть, они весьма предприимчивые молодые женщины, если владеют таким модным и фешенебельным местом, как это.

Черчилль усмехнулся и стряхнул пепел с сигары в хрустальную пепельницу.

– Да, предприимчивые и честолюбивые, это верно. Но начинали они с предпринимательства другого рода. – Он снова добродушно усмехнулся. – Дело в том, что и Мэрион, и Кэрол прежде были на содержании, до того как стали владелицами «Таверны Джона Пила».

– Должно быть, их хорошо содержали, – заметила удивленная Майра.

– Можно сказать и так. Они обе были содержанками принца Уэльского до того, как он стал королем Эдуардом.

– Это непристойно.

– Видите ли, после того как Эдуард взошел на престол, ему пришлось избавиться от многих связей, но так как он благородный, щедрый и обязательный малый, он не мог просто бросить своих любовниц. Он купил им эту «Таверну Джона Пила».

– И дешево отделался, – сказала Майра. – Учитывая, что мог наградить этих леди своей известной всему свету болезнью.

Обед оказался изумительным: на первое подали консоме а-ля принцесса, а к нему шерри, затем красного морского окуня а-ля дофин, груши дюшес, салат из огурцов, сыр рокфор и всевозможные фрукты, и ко всем этим блюдам подавалось шампанское «Моит».

– Хотите бренди к кофе? – спросил Черчилль.

– Нет, благодарю вас, Уинстон. Если я выпью еще хоть каплю чего-нибудь, у меня лопнет корсаж.

– Я не отказался бы посмотреть на это… Пари держу, что вы носите французское белье. И готов даже поклясться, что сейчас на вас белье с черными кружевами.

– Вы злой человек. Мое белье не имеет к вам никакого отношения.

– Я хочу исправить эту несправедливость как можно скорее.

Майра рассмеялась и хлопнула его по руке, лежавшей на столе.

– Уинстон, вы гадкий мальчик, находящий удовольствие в том, чтобы смутить свою мамочку. Но в этом случае ваша шутка не удалась. Меня смутить невозможно. Откровенно говоря, я и сама могла бы рассказать вам несколько анекдотов, которые могли бы вас вогнать в краску.

Его глаза блеснули.

– Что же! Попытайтесь!

По мере того как их обед и беседа продолжались, Майра и ее спутник впадали в приятное состояние благодушия, между ними возникала атмосфера товарищества, близости такого рода, которая возможна между старыми друзьями.

– Проклятие, перестаньте смотреть на меня как на сына.

– Черт возьми! Маленький гадкий мальчишка!

– Уверяю вас, моя дорогая, если вы дадите мне возможность, я вызову в вас чувства, весьма далекие от материнских. Ваш брак, должно быть, не удовлетворяет вас.

– Ваши предположения заходят слишком далеко, сэр.

– Майра, перестаньте притворяться. Вы сами сказали, что нечасто видите Брэдфорда. Такая темпераментная, такая живая женщина, как вы! Конечно, его краткие визиты не могут удовлетворить ваших сексуальных аппетитов.

Майра закрыла лицо руками – она не могла сдержать смеха и хохотала, пока на глазах у нее не выступили слезы.

– Как вы можете об этом судить, Уинстон? Что вы знаете о моих так называемых сексуальных аппетитах?

– Я и хочу о них узнать. Никогда в жизни меня так не привлекала женщина, как вы. Дайте-ка мне вашу руку, протяните ее под столом – и узнаете.

– Нет, вы заходите слишком далеко. Я совсем не принадлежу к тому типу женщин, которые ласкают мужчин под скатертью.

– Сколько любовников у вас было в прошлом году?

– Это не ваше дело. Я серьезно подумываю о том, чтобы уйти в монастырь и дать обет целомудрия.

– Боже сохрани!

Мэрион подошла к их столику:

– Вы довольны обедом?

– Он был восхитительным, – сказала Майра. – Все было божественно до последнего кусочка и до последней капли кофе.

– Желаете еще чего-нибудь, мистер Черчилль?

– Пожалуй, нет, Мэрион. – Он смотрел на Майру через столик, и глаза его полыхали страстью. – По крайней мере ничего из вашего меню.

Когда они вышли на улицу, он помог ей сесть в машину. Подножка оказалась высокой, и Майре пришлось высоко поднять юбку, обнажив колени. Кавалер без стеснения уставился на ее ноги.

– Прелестные. Вне всякого сомнения, прелестные, – сказал он.

– Ах вы, распутник!

– Признаю это. Никогда не мог устоять перед парой прелестных ножек.

– А мне показалось, что вы поклонник прелестных задов.