Виктория Джоунс - Поединок ревнивцев

– Мэтью! Мэт! – вскрикнула она, глядя на оседающего брата, на его постепенно мертвеющее лицо, и тут же стала испуганно озираться по сторонам, ожидая, что и ее подстерегает за каждым деревом, за каждым кустом неведомый меткий стрелок.

Но вокруг все было таким же, как мгновение назад, и даже сама тишина казалась безмятежной. Мирно гудели трудолюбивые пчелы, собирая сладкий нектар. Посвистывали малиновки в кустарнике. В зарослях дикой вишни ссорились прожорливые шумные дрозды. О чем-то трещала сорока, торопясь сообщить всему пернатому окружению какую-то птичью новость. Молодой зайчонок выскочил на опушку леса и, замер, уставившись на Элизабет раскосыми испуганными глазами. Потом он сделал один длинный прыжок и мгновенно исчез в зарослях. Ни одна ветка не шелохнулась на больших деревьях, окружающих поляну, а солнце по-прежнему спокойно светило, нежно и терпеливо прогревая июльскую землю. Среди всей этой роскоши и солнечного сияния неподвижный юноша в богатом камзоле выглядел нелепо и чуждо.

Мэтью лежал на боку, неловко протянув вверх пальцы правой руки, словно в последний миг обращаясь с молитвой к небесам. Элизабет, дрожа от ужаса, присела на корточки и дотронулась до этих пальцев… Рука была теплой и податливой. Но девушка видела, как изо рта убитого молодого человека на зеленую траву стекает тоненькой струйкой темно-красная кровь, хотя ее не было видно на спине, обтянутой черным бархатом дорогой одежды…

– Мэтью! – тихо окликнула Бетти, наклоняясь над братом. – Мэтью, дорогой! Отзовись, дорогой мой! Прости меня, пожалуйста! – раскаяние охватило ее.

Зачем, зачем всего несколько минут назад она бросила Мэту те справедливые, но столь жестокие слова?! Она не имела никакого права ни в чем упрекать его! Ни в чем! Кто упрекает человека за любовь?! Пусть даже если она кажется неправильной и несвоевременной…

Теперь, мёртвый, кузен казался ей таким нежным, трогательным и беззащитным! Да, они все, все здесь беззащитны перед злом!.. Но кому? Кому и в чем не угодил совершенно безобидный и добродушный Мэтью Стэнли?! Об этом у нее будет время рассуждать позже. А сейчас она должна позвать на помощь. Может быть, где-то неподалеку есть люди.

– Помогите! – напрягая все силы, Бетти закричала, что было мочи. – Кто-нибудь! Хоть кто-нибудь помогите, пожалуйста!

Слезы брызнули из ее голубых глаз, и Элизабет зарыдала в голос от горя и страха. Страх теперь таился всюду, особенно в тени деревьев и кустов. Казалось, даже в стволе хорошо знакомого дуба, неподалеку от которого находились брат с сестрой, затаилось что-то неведомое и страшное. А из темного отверстия старого дупла вот-вот должна выглянуть ужасная образина смерти…

– Миледи, что с Вами?! – Бетти вздрогнула от неожиданности. Над ней с растерянным выражением лица склонился Питер Хаксли, тот самый крестьянин из деревни Ашборн, что встретился им утром возле межевых столбов. – Что здесь произошло, леди Элизабет?.. О, Господь мой! – мужчина вздрогнул и отшатнулся, увидев убитого Мэтью. – Неужели кто-то осмелился убить сэра Мэтью Стэнли?!

– Ты никого не видел в лесу, Питер?! Там кто-то затаился, понимаешь?! – почти кинулась к нему на грудь Бетти, отчаянно пытаясь найти защиту от того ужаса, что почти парализовал ее. – Кто-то затаился!.. Мне так страшно, Питер! Я боюсь, что этот кто-то убьет и меня!

– Никого там нет, леди! Я был на овсяном поле, когда услышал Вашу просьбу о помощи! Я сразу узнал Ваш голос, леди Элизабет, и побежал скорее сюда. Но… мне показалось, что по лесной тропинке проскакал какой-то всадник в черной одежде! – Питер с сочувствием смотрел на юную леди. А молодого лорда ему было искренне жаль. – Беззлобный был джентльмен Ваш кузен, миледи! Кто мог затаить на него такую злобу? Он же был истинный младенец! Наверное, и охотиться-то Вы, миледи, любите больше, чем любил милорд Мэтью?

– Да! Да! За всю свою жизнь он не выпустил и одной стрелы из лука в зайца или утку!.. Мэтью! Мэтью! – снова громко зарыдала Бетти сдавленным от горя голосом.

Она попыталась стереть слезы подолом своего платья, но у нее ничего не получалось, потому что горе оказалось неутолимым, а слезы катились бесконечным градом по припухшим щекам.

– Бог мой, как же мне сообщить о таком несчастье лорду Эдварду, Питер?! Дядя сойдет с ума от горя!.. У меня язык не повернется, чтобы произнести подобную весть, Питер! И как мне быть теперь с… телом брата?.. – и Бетти еще сильнее зарыдала.

– У Вас есть конь, так поезжайте поскорее в замок, миледи! А я останусь возле убитого! Да возвращайтесь поживее с повозкой!

Подсадив в седло несчастную девушку, чье тело сводили судороги рыдания, крестьянин пришлепнул по крупу коня, скомандовав везти хозяйку домой. И конь, словно понимая неуместность своего возмущения от столь бесцеремонного обращения с ним чужака, тут же припустил рысью в сторону замка.

Бетти, слегка придя в себя под порывом встречного ветра, все время подгоняла и подгоняла Вайолента. Жеребец уже недовольно фыркал и вздергивал голову вверх, норовя вырвать повод из рук своей обезумевшей от горя хозяйки. Оставшийся без крепкой руки владельца белоснежный рысак Мэтью Бриз так же увязался за Бетти, но он скакал налегке и потому свободно летел, немного перегоняя Вайолента. Казалось, он тоже понимал, куда сейчас устремилась всем сердцем юная леди, и потому мчался без устали, легко позвякивая уздечкой, закрепленной за луку седла. И этот звук напомнил Бетти, что Мэтью всего полчаса назад отпустил своего жеребца пастись, закрепив эту уздечку…

Перед мостом с поднятыми решетчатыми воротами Бетти осадила своего рысака, и Бриз Мэтью проскакал под решеткой ворот первым, огласив двор тревожным ржанием.

Сама же девушка, натянув поводья, спешилась на мосту и очень медленно вошла во двор замка. На середине двора девушка остановилась, не зная, что делать дальше. Сердце сильно билось, и, казалось, еще немного – и Бетти задохнется от горя и вновь прихлынувшего ощущения невосполнимой утраты!

– Бетти, дитя мое, почему Бриз вернулся в замок без хозяина? Что случилось? Такое ощущение, будто на жеребца набросился пчелиный рой! Где Мэтью, леди Элизабет?..

Бетти молча смотрела на встревоженного дядю Эдварда. Она не знала, как донести до него горькую весть. Как стать черным вестником для людей, так любящих ее Мэтью? Отвернувшись от дяди, девушка обняла своего Вайолента за шею, прижавшись щекой к горячей гладкой коже, покрытой шелковистой шерстью. Только разве мог спасти ее от столь мучительной обязанности Вайолент?..

– Ну же, Бетти, почему ты молчишь, дитя мое? – дядя недоумевал, с удивлением разглядывая племянницу. – Бетти, что за шутки? Где Мэтью?.. Скажешь ты, наконец, хоть что-нибудь?!