Виктория Джоунс - Поединок ревнивцев

– Не горюйте, милорд! Вас время вовсе не меняет, Вы еще мужчина хоть куда! – позволила себе отпустить комплимент хозяину начинающая стареть служанка.

Начиная с того дня, Бетти стали мучить тайные сны и грезы, в которых всегда присутствовал неизвестный рыцарь. Совсем томительно стало, когда девочка превратилась с юную девушку. За несколько месяцев Бетти необычайно похорошела, и в ней, словно в полураспустившемся бутоне будущего прелестного цветка, стала заметна яркая, броская красота будущей ослепительной женщины. Тело страдало от мучительных постыдных грез, в которых Странствующий Рыцарь нес ее на руках по берегу озера с удивительно светлой и прозрачной водой… Затем он снимал с нее одежды и гладил горячими ладонями ее трепетные бедра и томящиеся от сладостной боли растущие груди… Откровенно и бесстыдно ласкал он ее под стогом душистого сена и на опушке леса, неподалеку от табуна пасущихся коней… И присутствовало еще одно, более сладостное, опьяняющее и возбуждающе-опасное чувство – сознание того, что кто-то мог застать их бесстыдные, любовные сплетения, например, в сторожке садовника, пропахшей спелыми яблоками и сухими травами…

Сновидения были мучительны и приносили только разочарование, а вовсе не удовлетворение и радость, не душевный подъем и восторг, а горькую печаль. В такие моменты Элизабет яснее всего чувствовала, как что-то неведомое происходит с ее телом. Новые желания одолевали ее, точно неизлечимая болезнь, подтачивающая душевные и физические силы. Проснувшись, она долго лежала, приходя в себя и остывая. Ненасытная дрожь желания пьянила и приводила в трепет все ее силы. А днем, когда ярко светило солнце, Бетти внезапно краснела, если шальная мысль о ночных грезах неожиданно всплывала в памяти. Девочка-подросток обзывала себя самыми постыдными словами и вовсю бранилась на свое измученное тело, а потом, бросившись на колени перед распятием, неистово молилась, каялась в грехах и снова молилась. Но стоило сумеркам опуститься на землю, как все начиналось снова и снова. И не с кем было поговорить о том, что ее томит и угнетает.

Лишь ее нянюшка Анна понимающе смотрела на истомленную девочку и вздыхала с сочувствием.

Элизабет вернулась из воспоминаний о прошлом, когда над ее головой закружились шумные белоснежные чайки, отчаянно голося и что-то выпрашивая у нее. Бетти подняла голову и огляделась. К плотине, на которой она стояла, вода принесла немного разбухшего зерна и половы. Мальки скопились возле прикормки и жадно ловили открытыми ртами мутные струйки и размолотые зернышки. Над этой жирующей молодью и кружились чайки, отгоняя Бетти, мешающую им поживиться.

Бетти взмахнула хлыстом, пытаясь отогнать хищных птиц, при этом мальки, испуганные ее резким движением, дружной стайкой ушли на глубину. Девушка огорчилась:

– Всем я сегодня мешаю! – вздохнула она с досадой, вспомнив, как утром возле замка спугнула щуку, неподвижно замершую в засаде среди речных водорослей.

Ярость в душе понемногу стихала. Вайолент уже мирно подошел к своей хозяйке, потерся большой умной головой о ее плечо и сверкнул сочувствующими лиловыми глазами. Порывшись в небольшой седельной сумке, Бетти нашла несколько ломтей черствого хлеба и протянула их жеребцу на ладони. Конь мягкими бархатными губами осторожно принимал кусочки с руки и горячо дышал в нежную ладошку хозяйки. Подобрав весь хлеб, Вайолент принялся благодарно ласкаться к хозяйке, касаясь черными мягкими губами трогательной ямочки за ее розовым ухом.

Бетти засмеялась и поежилась от щекотки, а Вайолент довольно зафыркал, словно что-то понимал в человеческих ощущениях.

– Вайолент, дорогой, перестань! – Элизабет принялась отворачиваться от горячего дыхания рысака, но он никак не отставал от нее, прося нежности и ласки, словно назойливый, требовательный любовник. – Хватит целоваться, Вайолент! Ну, и наглец же ты, мой хороший! Все! Поехали дальше, дорогой!

Бетти поправила седло и потуже подтянула подпругу, затем, вскочив верхом, ударила Вайолента каблуками и направила скакуна в лес.

Вскоре она очутилась на поляне, посередине которой рос раскидистый дуб. В его ветвистой кроне скрывалось дупло, где в давние времена Бетти и Мэтью хранили свои любимые секретные игрушки. Когда же пора детства закончилась, и Мэтью пришлось отправиться в Лондон на учебу, двоюродные брат и сестра спрятали свои заветные сокровища навечно. Так, по крайней мере, они поклялись друг другу. И вот теперь Бетти почему-то страстно захотелось нарушить давнюю клятву и взглянуть на эти старые игрушки.

Расстелив на земле цветной шелковый платок, который она обычно носила вместо пояса, девушка по веткам взобралась к знакомому дуплу и, расчистив отверстие, осторожно просунула в него руку. Конечно, она понимала, что рискует, ведь в этом лесу всегда было много осиных гнезд. Однако, помнится, в детстве они с братом были неплохими знатоками природы, и, прежде чем превратить дупло в сокровищницу, старательно обожгли его изнутри при помощи нескольких смолистых факелов. Подростки отлично знали, что у лесных насекомых замечательная память на запах, и на горелых местах эти хищники не прилепят свои гнезда, похожие на большие неправильные шары.

Ладонь Бетти почти сразу же наткнулась на что-то влажное и осклизлое от времени. Сжав пальцы, девушка вытянула из глубокого хранилища один за другим два деревянных меча в ножнах, обтянутых красной кожей. Рукоятки игрушечного оружия были покрыты такой же истлевшей от времени грубой кожей и проржавевшими гвоздиками с фасонными шляпками. Когда-то Бетти и Мэтью учились драться на этих мечах, постигая науку рыцарских состязаний.

Бетти бросила свою находку вниз на разостланный платок, потом спустилась, взяла один меч и помахала им в воздухе, словно приноравливая руку к весу игрушечного оружия. Пальцы не потеряли навыка, но дерево не выдержало, и, слабо хрустнув, рукоятка обломилась, обнажив трухлявую древесину.

– От детства остался только прах и тлен. Время не удержишь в ладонях, как и песок! – Элизабет не заметила, как к ней подошел кузен.

Он, похоже, давно наблюдал за двоюродной сестрой с печальной улыбкой на еще по-мальчишечьи нежных губах.

– Бетти, хочешь, я брошу лорду вызов, убью его и сам женюсь на тебе! Ты же знаешь, как я люблю тебя!

– Мэтью, дорогой! – Бетти серьезно, без улыбки взглянула на кузена. – Но ведь лорд уложит тебя с первого удара турнирным тупым копьем! Представляешь? Даже не боевым, а турнирным! Для твоего хрупко сложенного тела и одного удара окажется с лихвой!.. Я не желаю твоей смерти, Мэтью! Уж лучше поезжай снова в Лондон. Тебя ожидает великолепная карьера при королевском дворе. Твои знания тебе там пригодятся.