Данелла Хармон - Пират в моих объятиях

– Могу заверить тебя, Мария, до смерти мне еще далеко.

– Но ты умрешь, если будешь упорно стоять на своем.

– Я буду стоять на своем до тех пор, пока не вызволю своих людей из тюрьмы!

– И тебя повесят вместо них!

Выругавшись вполголоса, Сэм снова принялся расхаживать по каюте.

– Так вот в чем дело?! Ты что, принимаешь меня за ребенка, которого можно поучать? Неужели ты думаешь, что я не смогу сам о себе позаботиться? Я сыт по горло твоими… женскими заботами обо мне!

– Я беспокоюсь за тебя, потому что люблю. Как ты этого не понимаешь!

– Если бы ты любила меня, ты бы никогда не решилась на такой обман. И если бы ты любила меня, то сейчас бы не сидела передо мной и не лгала мне в лицо!

– Но я не лгу! – воскликнула Мария, утирая слезы. – Ты должен верить мне, Сэм.

Рыдая, она вскочила с постели и бросилась к Сэму, но он отстранил ее и проговорил:

– Почему я должен тебе верить? Неужели ты думаешь, что я поверю тебе после того представления, которое ты разыграла? Ха! Я думаю, что ты прекрасная актриса, Мария! Как я мог так в тебе ошибаться?

– Но я не лгу, – упорствовала Мария.

– Не имеет значения, – отмахнулся Сэм. – Все равно я тебе больше не верю. А сейчас, с твоего позволения, я пойду спать. – Глаза его сверкнули, на губах появилась дьявольская улыбка. – Но прежде мне бы хотелось разыграть для тебя представление – так называемую любовь.

Мария в ужасе смотрела на него. Неужели он считает, что можно насмехаться над этим? Он был словно пламя, к которому она боялась приблизиться. Он был снегом, таким же холодным, как в Истхэме зимой. И он был взбешен.

– Убирайся к черту, капитан Беллами!

– Здесь я распоряжаюсь, а не ты. Иди-ка сюда, принцесса. Надо ли напоминать тебе, что я очень нетерпелив?

– Тебе ни о чем не надо напоминать мне.

– Я сказал, иди сюда.

Мария словно приросла к полу. Ее глаза, в которых еще стояли слезы, стали злыми. Она глубоко вздохнула и пристально посмотрела на него:

– Я не позволю обращаться со мной как с продажной женщиной. Если мы бываем вместе, то только по любви. То, что ты предлагаешь мне сейчас, – это отвратительно.

– То, чем мы займемся сейчас, доставит мне удовольствие. А вот если ты мне не подчинишься, то действительно узнаешь меня с самой отвратительной стороны. Иди сюда, черт возьми, пока я окончательно не потерял терпение!

– Теряй сколько тебе угодно! – закричала Мария, продолжая смотреть ему в глаза. – Можешь бросать вещи, бить посуду, орать во всю силу своих легких – мне безразлично! Это твоя каюта, и ты можешь делать в ней что угодно. Я не стану тебя останавливать.

Подбоченившись, она смотрела на него, сверкая глазами. Сэм невольно восхищался ею. Наконец он проговорил внезапно осипшим голосом:

– Может, мне самому подойти к тебе и взять тебя силой?

– А почему бы и нет? Ты ведь все равно это сделаешь.

– Да… сделаю. Ты очень хорошо меня знаешь, принцесса. – Сэм шагнул к ней. – Хочешь узнать меня еще лучше?

– Да будь ты проклят! – закричала Мария, отскакивая от него. Но прежде чем она оказалась у двери, он схватил ее и прижал к груди. Его смех оглушил ее.

– Что мне надо сделать, чтобы приручить такую… кошку? Взять ее… – Он посмотрел ей в глаза. – Кошка. Я думаю, тебе должны нравиться коты…

Сэм впился поцелуем в ее губы, и Мария едва не задохнулась. Затем он подхватил ее на руки и понес к койке. Мария молотила его кулаками и царапалась, но Сэм, казалось, этого не замечал. Он снял с пояса ножны с кинжалом и уже начал расстегивать бриджи, когда в дверь постучали.

– Эй, кэп…

– Страйпс? В чем дело?

– Малыш Джонни сейчас на салинге. Говорит, что видит вдали огни. Он считает, что вам надо знать об этом, сэр.

– Господи! – Сэм стал застегивать бриджи. – Далеко от правого борта, Страйпс?

– Полагаю, не более мили, сэр.

– Хорошо. Подай сигнал на лодку, чтобы возвращались. Они могут погулять на берегу в другой раз.

– Не думаю, что это их обрадует, сэр.

– Я тоже не обрадуюсь, если придется оставить их здесь. Выполняй, Страйпс. Немедленно.

– Слушаюсь, кэп.

– Собирайся, – сказал Сэм, повернувшись к Марии.

– Но…

– Я сказал – собирайся. Сложи все свои вещи… Поищи в моем матросском сундучке сумку для них.

– Сложить все вещи?

Сэм решительно направился к двери. Неожиданно остановился и, взглянув через плечо, сказал:

– Да. Все свои вещи. Ты же хотела покинуть судно. Уже забыла? Завтра утром мы будем в Провинстауне.

– Но, Сэм!

– Выполняй! – Он захлопнул за собой дверь.

Мария долго смотрела на дверь. Покинуть судно? Но… она уже не хочет покидать его. Да, она хотела оставить Сэма, но не сейчас… Мария поднялась и подошла к темным кормовым окнам. Взяла кружку Сэма, поднесла к носу и поставила обратно. Покинуть? Господи, она совсем не хочет того, чего хотела раньше.

Мария не стала искать сундучок. И не стала переодеваться. Стараясь не шуметь, она вышла из каюты и, точно слепая, побрела по палубе.

– Эта проклятая девчонка сведет меня с ума… – бормотал Сэм, расхаживая по каюте.

Нет, не думать о ней сейчас. Надо думать о другом. Например, о корабле… Теперь у них будет еще один корабль. Только надо подождать до утра. Почему?.. Потому что захватывать корабль под покровом ночи – в этом было бы что-то недостойное, трусливое… не джентльменское. Он капитан пиратского судна, и ему решать. Корабль подождет до утра.

Утро… Страх ударил его в грудь, точно конь копытом. Утро… Еще несколько часов – и ему придется высадить Марию на берег. Какого дьявола он ей это обещал? Но ведь она его ненавидит… Так что придется все-таки высадить ее. Не держать же здесь насильно…

Сэм не удивился, не обнаружив Марию в каюте. Сначала он хотел обыскать весь корабль и найти ее, но потом передумал. Что это изменило бы? Она бы возненавидела его еще больше. Нет, лучше отпустить ее, предоставить ей полную свободу. Пусть возвращается обратно в Истхэм к своим проклятым пуританам. Пусть выходит замуж за какого-нибудь фермера или рыбака. Пусть живет своей собственной жизнью, в которой ему нет места. Сэм опустился на стул и обхватил голову руками.

По крайней мере у него есть выпивка. Схватив бутылку, он стал пить прямо из горлышка. Но горе вином не заглушить, и сердце продолжало болеть. Сэм взял вахтенный журнал, открыл чернильницу и начал писать: «Ветер восточный, море спокойное, на севере высокие облака…» Господи, неужели он это сделал? Как мог отпустить ее?

Сэм продолжал писать. В какой-то момент он поднял голову и вдруг заметил на столе листок бумаги, исписанный аккуратным женским почерком. Нахмурившись, он непроизвольно потянулся к бутылке. Поднес ее к губам и сделал несколько глотков. Затем развернул письмо и стал читать.