Джулия Куин - Где властвует любовь

– Что-то затевается, это ясно, – сказала Элоиза. – Иначе Колин не стал бы разводить подобную таинственность. Жаль, что я не смогу оказать тебе поддержку.

– Элоиза Бриджертон, ты, кажется, становишься сентиментальной? – сказала Пенелопа.

– В моем-то возрасте? – Элоиза изобразила шутливое негодование; – Не думаю.

Следующий час они просто бродили по дому, смешавшись с остальными гостями.

– Мы как какое-то чудище с тремя головами и шестью ногами, – заметила Пенелопа, направившись к окну; Ее спутницы поспешили пристроиться к ней.

– Ты действительно хочешь посмотреть в окно, – поинтересовалась Гиацинта, – или проверяешь нашу бдительность? И куда подевалась Элоиза?

– В основном проверяю, – призналась Пенелопа. – А что касается Элоизы, то ее наверняка задержал кто-нибудь из гостей. Вы не хуже меня знаете, что здесь полно людей, от которых трудно отвязаться.

– Хм, – отозвалась Гиацинта, – у нее довольно своеобразное представление о понятии «приклеиваться».

– Гиацинта, – сказала Пенелопа, – если ты ищешь оправдание, чтобы отлучиться на несколько минут, то, пожалуйста, иди. – Она повернулась к Вайолет. – И вы тоже. Если вам нужно уйти, обещаю оставаться в этом углу до вашего возвращения.

Вайолет в ужасе уставилась на нее:

– И нарушить слово, данное Колину?

– А разве вы дали ему слово? – спросила Пенелопа.

– Нет, но, полагаю, это подразумевалось, учитывая его пожелание. О, смотрите! – внезапно воскликнула она. – Вот он.

Пенелопа попыталась незаметно подать знак мужу, но все ее предосторожности свела на нет Гиацинта.

– Колин! – завопила она, энергично размахивая рукой.

Вайолет застонала.

– Знаю, знаю, – отозвалась Гиацинта, ничуть не раскаиваясь, – подобное поведение недостойно леди.

– Если ты это знаешь, – осведомилась Вайолет назидательным тоном, – то почему не ведешь себя должным образом?

– Потому что это скучно.

– Добрый вечер, дамы, – сказал Колин, поцеловав руку матери, прежде чем занять место рядом с Пенелопой и обвить рукой ее талию.

– Ну? – требовательно спросила Гиацинта.

Колин только выгнул бровь.

– Ты собираешься объяснить нам, в чем дело? – настаивала она.

– Все в свое время, дорогая сестричка.

– Бессовестный, – проворчала Гиацинта.

– Кстати, – сказал Колин, оглядываясь по сторонам. – Что случилось с Элоизой?

– Думаю, она скоро вернется, – пробормотала Гиацинта.

Колин кивнул, не слишком заинтересованный.

– Мама, – сказал он, обращаясь к Вайолет, – как ты себя чувствуешь?

– Ты рассылаешь по всему городу загадочные записки, – отозвалась Вайолет, – и еще спрашиваешь, как я себя чувствую?

Он улыбнулся:

– Да.

Вайолет погрозила ему пальцем, не удержавшись от жеста, совершенно неприемлемого, по ее собственному убеждению, на публике.

– О нет, Колин Бриджертон. Так просто ты не отвертишься. Я твоя мать. Не забывай об этом!

– Я бы никогда не посмел, – пробормотал Колин.

– И не надейся, что сможешь танцевать вокруг да около, отвлекая меня красивыми фразами и очаровательными улыбками.

– Ты находишь мою улыбку очаровательной?

– Колин!

– Между прочим, – сказал он, – ты сделала очень ценное замечание.

Вайолет растерянно моргнула.

– Я?

– Да, насчет танцев. – Колин слегка склонил голову набок, прислушиваясь. – Кажется, они начинаются.

– Я ничего не слышу, – сказала Гиацинта.

– Нет? Жаль. – Он схватил Пенелопу за руку. – Пойдем, жена. Думаю, это наш танец.

– Но никто не танцует, – упорствовала Гиацинта.

Колин одарил ее самодовольной улыбкой.

– Это поправимо.

Не дав ей шанса возразить, он схватил Пенелопу за руку и потащил за собой сквозь толпу.

– Ты вроде бы хотел танцевать, – вымолвила она, запыхавшись, когда они миновали небольшой оркестр, члены которого настраивали инструменты.

– Нет, просто сбежать, – объяснил Колин, проскользнув через боковую дверь и увлекая ее за собой.

Они поднялись по узкой лестнице и оказались в небольшой гостиной, освещенной только мерцанием фонарей, горевших за окнами.

– Где мы? – спросила Пенелопа, оглядываясь по сторонам;. Колин пожал плечами:

– Не знаю. Это место ничем не хуже любого другого.

– Ты собираешься рассказать, что происходит?

– Нет, вначале я тебя поцелую.

И прежде чем Пенелопа успела отреагировать на это заявление (не то чтобы она собиралась протестовать!), он приник к ней в поцелуе, который был жадным, нетерпеливым и нежным одновременно.

– Колин! – выдохнула она, когда он на секунду отстранился, чтобы перевести дыхание.

– Не сейчас. – Он заглушил ее слабые протесты, снова приникнув к ее губам.

Поцелуй поглотил ее целиком, с головы до ног, от его зубов, нежно покусывающих ее губы, до его рук, скользивших по ее спине. Это был поцелуй, от которого слабели колени, и казалось естественным позволить ему увлечь ее на софу и позволить делать с ней все, что он пожелает, пусть даже в нескольких ярдах от них находится пять сотен представителей высшего света…

– Колин! – воскликнула Пенелопа, когда ей удалось оторваться от его губ.

– Тише.

– Колин, ты должен остановиться!

Он уставился на нее с выражением покинутого щенка.

– Разве?

– Да.

– Почему? Из-за всей этой публики, что в двух шагах отсюда?

– Нет, хотя это очень хорошая причина, чтобы вспомнить о сдержанности.

– А может, лучше забыть о ней? – предложил он с надеждой.

– Нет! Колин… – Пенелопа высвободилась из его объятий и отошла на несколько шагов, подальше от искушения. – Ты должен рассказать мне, что происходит.

– Ну, – медленно начал он, – мы с тобой целовались…

– Ты прекрасно знаешь, что я не это имею в виду.

– Ладно. – Колин прошелся по комнате. Когда он снова повернулся к ней, его лицо было абсолютно серьезным. – Я решил, что делать с Крессидой.

– Правда? Что?

Он скорчил гримасу.

– Вообще-то я не собирался ничего рассказывать, пока не приведу свой план в исполнение.

Пенелопа недоверчиво уставилась на него:

– Ты, наверное, шутишь?

Колин бросил тоскливый взгляд на дверь, явно надеясь сбежать.

– Рассказывай, – настойчиво произнесла она.

– Хорошо. – Он вздохнул:

– Колин!

– Я собираюсь сделать объявление, – произнес он с таким видом; словно это что-то объясняло.

Пенелопа молчала, ожидая, когда он продолжит. Но этого не случилось; и она осторожно поинтересовалась: – Какое объявление?

Его лицо приняло решительное выражение.

– Я намерен рассказать правду.

Она ахнула:

– Обо мне?

Колин кивнул!

– Это невозможно!

– Пенелопа, думаю, так будет лучше.

Ее грудь стеснило от нарастающей паники.

– Нет, Колин! Ты не можешь этого сделать! Это мой секрет, и ты не вправе его открыть!