Дебора Макгилливрей - В ее постели

– Совершенно верно. Но с другой стороны, это не помешает твоему голому заду гореть после того, как я приложу к нему руку.

Она швырнула в него еще горсть грязи, которая ударила его прямо в мускулистую грудь. Такое поведение нельзя было назвать хорошим, но это определенно доставляло Эйтин удовольствие. Она не могла сдержать смех, рвущийся наружу. Это было так приятно после невероятного напряжения последних дней.

– Дерзкая девчонка. Веселись. Теперь я рядом. – В доказательство он протянул руку. Она затаила дыхание. Его ладонь сомкнулась на ее плече. Красота его обнаженной груди пробуждала в ней ответное желание прикоснуться к ему. – Должно быть, вода – священный источник Эннис. Божественное ощущение. Судя по всему, у тебя даже настроение улучшилось. Наслаждайся передышкой. Мы выезжаем с первыми лучами рассвета. Будем ехать быстро и почти без отдыха, Эйтин. Шеллон хочет добраться до Гленроа как можно скорее. Я не виню его. Боюсь, нас преследуют.

– Преследуют? Кто преследует нас? Зачем?

– Точно не знаю кто. Это, скорее, ощущение. У меня такое чувство… я просто знаю.

– Ясновидение. Это кровь твоей матери. Ты наделен даром. По большей части он проявляется у женщин клана Огилви. У меня он есть, но я не могу управлять им. Я пытаюсь, но когда я расстроена или встревожена, то перестаю видеть, и именно в то время, когда мне это больше всего нужно. Ты должен поговорить об этом с Моффетом.

– С Моффетом?

– Да, он говорит о снах. Это пришло к тебе в пору возмужания, когда ты превращался из мальчика в мужчину?

Он кивнул:

– В сущности, да.

– Не так много мужчин обладают способностью предвидения.

Его светлые глаза, казалось, почти светились в сумраке.

– Значит, я особенный, Эйтин?

Не в силах встретиться с его неотступным пристальным взглядом, она потупилась, потом слегка кивнула.

– Ты вдруг оробела? Почему?

Она пожала плечами, не в состоянии выразить словами все то, что тревожило ее.

– Ты моя должница.

Вздрогнув, она вскинула голову.

– Не понимаю, что ты имеешь в виду.

– Эдуард.

Ее спина одеревенела при упоминании английского короля.

– Я ничего тебе не должна за Длинноногого. Он твой правитель, не мой.

– Возможно, тебе это не нравится, но он теперь правит Шотландией. И если бы не я, ты могла бы оказаться обрученной с Филаном Комином или Вонючкой Динсмором. – Его усмешка была поддразнивающей.

– Вместо этого я оказалась обрученной без моего согласия с человеком, который считает, что я не слишком сообразительна, что я лгу на каждом шагу и что я совсем не такая красивая, как моя кузина Тамлин, а мои груди не такие большие, как у нее, – еще и веснушки на носу.

Он рассмеялся. Это оказалось последней каплей. Эйтин была такой храброй. Она терпела длинную дорогу, тяжелую и утомительную, изнервничалась, устала. Потом ее протащили через город, где идиот-король оставил лежать тела убитых в сражении на целых четыре месяца, дабы выставить их напоказ перед половиной Шотландии. Эйтин была напугана, на нее косо смотрели, над ней смеялись.

– Я бы врезала тебе, Деймиан Сент-Джайлз, но ты воспользуешься этим как поводом, чтобы поколотить меня. – Поэтому она бросила в него кусок мыла. Игривое настроение пропало.

Он поймал мыло, потом притянул Эйтин к своей груди.

– Шш, девочка. Я обещал, что не ударю тебя… никогда. Не надо расстраиваться, это может плохо отразиться на ребенке. – Его сердце билось сильно и ровно, увеличивая темп. – Ребенок мой, да?

– Ах ты, тупоголовый… – Эйтин укусила его за грудь.

Он дернулся.

– О-о-й, зачем ты укусила меня?

– Ты сказал, что я не должна тебя бить, но ничего не говорил о том, что нельзя кусаться, – подчеркнула она, пытаясь вырваться. – Конечно, ребенок твой. Он…

– Он? – благоговейно переспросил Деймиан. – Сын?

Она кивнула:

– Это то, что я вижу с помощью своего дара. И Уна с Бессой тоже видят.

– Конечно, у тех, в ком течет кровь рода Шеллонов, рождаются только сыновья с черными волосами и зелеными глазами. Во мне течет кровь одной из немногих женщин рода Шеллонов, но у меня тоже черные волосы и зеленые глаза. Так что ты можешь представить, как будет выглядеть ребенок, которого мы с тобой зачали. – Он приподнял ее подбородок. – Эйтин, все то, что я говорил о тебе Эдуарду…

Она отвела глаза.

– Не напоминайте мне, милорд.

– Я был вынужден показать ему, что мало ценю тебя. Эдуард коварен, и любая слабость – оружие у него в руках. Тамлин была бы тем средством, с помощью которого Эдуард мог бы многого добиться от Шеллона, точно так же он мог захотеть использовать тебя, чтобы подчинить меня своей воле.

– И он бы жестоко ошибся, да?

Деймиан покачал головой.

– Совсем слепая, а еще ясновидящая называется. Иногда, Эйтин, твои мысли ужасно перепутаны. – Она открыла рот, чтобы возразить, но он остановил ее. – Хватит болтать. Закройте глаза и позвольте мне поухаживать за вами, миледи.

Убрав волосы вперед, он намылил ей спину и стал сильно тереть, словно понимал ее потребность избавиться от отвратительной вони Берика. Эйтин откинула голову назад, наслаждаясь сильными руками воина, гладящего ее напряженные мышцы.

– Окунись, чтобы смыть мыло.

– Мне было так приятно, – чуть ли не захныкала она.

– Делай, как я сказал, девчонка.

– Эти Драконы Шеллона любят отдавать приказы, – проворчала Эйтин, но подчинилась.

И как хорошо, что сделала это. Он провел умелыми руками по ее плечам, груди, собирая густую мыльную пену кверху. Он позволил пене соскользнуть вниз, растечься по вершинам грудей. Эйтин окунулась ниже, чтобы не дать пене омыть соски. Он усмехнулся, прекрасно сознавая, что делает.

Эйтин прислонилась головой к твердыне его груди, почувствовав, как при этом напряглись мускулы.

– Amadan.

– О да, я глупею, когда дело касается тебя, Эйтин. – Его ладони проследовали по пути мыльной пены, через грудь, затем ниже, на живот. – Наш ребенок растет здесь. Знаешь ли ты, как это смиряет? Твоя грудь стала полнее. А я-то полагал, что ты просто толстеешь.

Он засмеялся, когда она повернулась и стала отталкивать его. Поймав ее, потянул на себя.

– Мне нравится дразнить тебя. Тебя так легко вывести из терпения.

– О, вот как, милорд? – Ее ладонь прижалась к его груди, потом стала продвигаться вниз до тех пор, пока не сомкнулась вокруг его возбужденной плоти. – Я бы сказала, что вы предпочитаете слово «ввести», а не наоборот, Рейвенхок. Выполняете свой долг перед королем и страной, орудуете мечом для Эдуарда?

Его белые зубы сверкнули в темноте.

– А это не дает тебе покоя, да? Ты хочешь, чтобы я сказал, что солгал Эдуарду, что беру тебя ради удовольствия, а не из чувства долга. Тебе и в самом деле нужны эти слова, Эйтин? Ты, наделенная даром ясновидения, неужели не можешь увидеть правду во мне?