Дебора Макгилливрей - В ее постели

– Я же говорила тебе, мои видения беспорядочны. Я никогда не умела управлять ими, иногда не могу даже понять. Старая Бесса думала, что однажды я стану такой же сильной, как Эвелинор. Этого не произойдет. Я никак не могу отыскать ту точку внутри себя, куда могла бы дотянуться, чтобы слышать, – печально призналась она. Ей хотелось рассказать Деймиану, как она заглядывала ему в сердце и видела все очень ясно, когда братья привезли его в Лайонглен. С тех пор она изо всех сил старалась не входить в его мысли, страшась увидеть, насколько глубоко Деймиан любит ее кузину. Она, как могла, преграждала путь ясновидению, не в состоянии вынести боль, увидев Тамлин в его мыслях.

Но она не считала, что он уже готов услышать эту правду. Она знала, что он все еще страдает от предательства матери Моффета. Возможно, со временем Эйтин сможет рассказать об этом. Конечно, этот день наступит скоро, когда рождение ребенка подскажет Деймиану дату зачатия.

А пока она отвлекала его, доставляя наслаждение телу, проводя ладонью туда и обратно по всей длине его плоти. Услышав, как он резко втянул воздух, продолжила ласки.

– Обхвати меня ногами, девочка, – хрипло выдавил он между прерывистыми вздохами. – Пусть твое тело скажет мне правду.

Деймиан резко проснулся перед рассветом. Не зная точно, что разбудило его, он потянулся к своему мечу, дабы удостовериться, что его легко достать. Чувство, что за ними наблюдают, не уменьшилось, а, напротив, только усилилось. Странный зуд между лопатками, там, куда невозможно дотянуться. Деймиан не мог отбросить его или избавиться от ощущения; предчувствие лишь росло.

Он боялся, что это ясновидение. Обычно так это и начиналось: тревога нарастала в течение трех дней, являлись мимолетные вспышки, более сильные по ночам, во сне. Наверняка на третий день видения будут самыми сильными и его сны превратятся в реальность.

Пока же он не мог сказать, откуда дует враждебный ветер, от кого исходит опасность. От шотландцев, прячущихся в горах? Еще со времени битвы при Данбаре многие шотландцы стали скрываться от англичан, крепостные воспользовались возможностью избавиться от зависимости и, чтобы выжить, принялись разбойничать. Другие же были шотландскими мятежниками, которые прятались в надежде привлечь к своему делу сторонников. Всюду ходили слухи об Уильяме Уоллесе. Его отец, Алан Уоллес, подписал свиток в Берике, но никто нигде не видел сына. Боялись, что он и несколько его кузенов планируют не давать покой новым английским правителям. Если Эдуард думает, что Шотландия покорилась, то его ждет большой сюрприз.

Деймиан был также озабочен реакцией Джона Пендегаста на смерть Дирка. Джон ясно дал понять, что недоволен тем, что Эдуард посчитал поединок чести законным. Столкновение в Берике предостерегало, что Пендегасты не оставят так это дело, несмотря на заявление Эдуарда о том, что это был приговор свыше. Они заявятся к Шеллону, когда преимущество будет на их стороне.

Разумеется, не радовала Деймиана и ситуация с Филаном Комином. Наутро после того, как он водил Эйтин к королю, Джулиан с Деймианом имели вторую аудиенцию у Эдуарда. Джулиан хотел убедить короля и получить им разрешение покинуть парламент, поскольку жара и удручающее состояние Берика – неподходящая атмосфера для леди, носящей ребенка.

Деймиан рассердился, обнаружив, что Комин уже там и улыбается как кот, чья морда в голубиных перьях. Филан заявил, что обручен с Эйтин. Деймиан опроверг это заявление, и Шеллон поддержал его – человек, который только что доказал чистоту сердца в поединке чести. Король принял заверения Деймиана в том, что ребенок, которого носит Эйтин, его. Комин, естественно, был не в восторге. Неужели у него хватит ума попытаться напасть на них по дороге в Глен-Шейн?

Динсмор ему тоже не нравился. Чувствовалась в нем какая-то подлость. О да, он полный олух. Просто ради смеха Деймиан обронил прозвище, которое дали ему мальчишки, перед несколькими завзятыми сплетниками – включая Эдуарда. Король расхохотался. В скором времени вся округа будет называть Динсмора Вонючкой.

– Слишком много врагов, – пробормотал Деймиан себе под нос.

Повернувшись на бок, Деймиан прильнул своим телом к телу Эйтин, прижался грудью к ее спине. Он положил ладонь на округлившийся животик, где растет его дитя, но тут же резко отдернул руку, почувствовав легкий толчок. Ребенок? В благоговении Деймиан ждал еще одного признака движения, но ничего не было.

Он провел ладонью по бедру Эйтин, улыбнувшись от удовольствия. Будучи рядом с ней в постоянном возбуждении, он был бы счастлив заняться с ней любовью. Но он и без того уже совершил глупость, уступив своему желанию там, в ручье. Не станет он больше так рисковать до тех пор, пока они не окажутся в безопасности за стенами Гленроа.

– Безрадостная предстоит ночка. – Он позволил себе роскошь потереться лицом о ее волосы, прежде чем закрыл глаза. – Ах, моя маленькая лгунья… моя бесценная маленькая лгунья… как я люблю тебя.

Туман клубился вокруг него, такой густой и тяжелый, что Деймиан почти ничего не видел даже на расстоянии вытянутой руки. Проклятый туман, казалось, проглотил пейзаж, укрыв все вокруг белым одеялом. Деймиан направил своего большого серого коня Галеона обратно к колонне. Тревога дышала ему в затылок, гнала вперед. Он скакал безрассудно, совершенно ослепленный густой пеленой тумана.

Он должен добраться до Эйтин. Спасти ее.

Деймиан натянул поводья лошади, приостановившись на мгновение, когда услышал воронов высоко в горах над ущельями Глен-Шейна. Вороны – это хорошо, это значит, что они почти дома, и в то же время какое-то мрачное предчувствие охватило его. Пронзительные крики нарушали безмолвие отдаленного высокогорного глена, говоря ему, что что-то не так. Дюжины перепуганных птиц взмыли в небо. Их неблагозвучная какофония действовала на нервы. На какое-то мгновение мир словно затаил дыхание, небеса почернели. Туман клубился вокруг Деймиана, ветер с озера ерошил волосы, глаза Сент-Джайлза следили за кружащимися черными птицами.

Дурное предзнаменование, шептало ему шестое чувство. Он должен вернуться к Эйтин. Спасти ее. Ее и ребенка, которого она носит.

Галеон слегка вздыбился, когда Деймиан развернул его, затем пришпорил, погоняя огромного жеребца так, словно за ним гнались демоны, спеша вернуться к Эйтин, пока еще не слишком поздно.

Когда он пересек вершину холма, ясновидение резко врезалось в его сознание. Вся картина развернулась перед ним. Воины, притаившиеся на дальнем конце холма, поджидали их с луками наготове. Вытащив меч, Деймиан поскакал наперегонки со смертью, чтобы спасти Эйтин. Если он не доскачет до нее вовремя, она умрет. Ничего в целом свете не было важнее того, чтобы спасти ее. Он хотел жить с Эйтин, с их ребенком, смотреть, как сын растет сильным и здоровым, становится мужчиной. И все же он без колебаний отдал бы жизнь, чтобы спасти ее.