Линда Миллер - Грешный ангел

Слово «невинным» Бонни выбрала явно неудачно, но поняла это слишком поздно. Толпа горожанок, вооруженных палками и топориками, пришла в еще большее возбуждение.

– Невинным! – взвизгнула мисс Лавиния Кэссиди, работающая трижды в неделю по вечерам в городской библиотеке и мечтавшая, как знали все, что какой-нибудь смазливый работяга бросит свои грешные привычки и женится на ней.

Бонни могла бы попытаться сказать, что она и несколько других женщин, собравшихся вокруг нее, только танцуют с мужчинами, не позволяя себе ничего большего, но знала, что это ни к чему не приведет. Эти озлобленные жены, матери, возлюбленные были убеждены в другом, и ничто, кроме чуда, не могло разубедить их.

– Это нарушение закона, – проговорила Бонни, отходя в сторону и моля Бога, чтобы Элеонора нашла Форбса до того, как начнут крушить частную собственность. – Сейчас, леди, если вы не разойдетесь по домам… – Пестрая толпа загудела, как растревоженный улей, и Бонни закрыла глаза, проклиная себя за то, что опять сказала не то.

Минельда Снидер взмахнула над головой топориком, призывая своих сподвижниц подкрепить действием праведный гнев.

– Это гнездо греха и разврата не должно уцелеть! Прочь с дороги, Бонни Мак Катчен, ты и другие шлюхи!

Женщины ринулись вперед. Бонни столкнули со ступеньки, кровавый туман застлал ей глаза. Затем напали на Дотти и остальных – к восторгу многочисленных зрителей началась свалка.

Бонни бросилась к Минельде и с неожиданной силой вырвала топорик из ее рук. Бросив его на землю, она так толкнула миссис Снидер, что та не удержалась на ногах и упала навзничь.

Разъяренная, путаясь в длинных юбках, Минельда все же поднялась и с воплем вцепилась грязными руками в волосы Бонни.

Ударив ее кулаком в подбородок, Бонни заставила ее отцепиться, и уже собиралась ударить ее еще раз, когда рука, твердая как подкова, обхватила ее за талию с такой силой, что у нее перехватило дыхание.

Бонни испугалась и обмякла. Минельда Снидер показала ей язык и прошипела:

– Сейчас тебе воздастся за грехи твои, крашенная потаскушка!

Угроза вернула ей силы, она брыкалась, барахталась и ругалась, но ослабить железную хватку так и не смогла. Бонни попыталась взглянуть на своего мучителя, но он так прижал ее к себе, что она не могла повернуть голову.

Штурм «Медного Ястреба» продолжался, и Минельда, несмотря на царапины на лице и перепачканную одежду, высоко держала голову. Она глупо улыбалась, и ее глубоко сидящие глаза светились радостью.

– Конечно, Господь покарает тебя за все, что ты сделала, Бонни Мак Катчен.

Одна только Бонни расслышала гневный голос:

– Господь, – произнес Элай Мак Катчен, – подождет своей очереди.

Бонни затрепетала.

– О, нет! – выдохнула она.

– О, да! – возразил ее бывший муж.

Только теперь прибыл Форбс с охранниками и начальником полиции. Мужчины начали разгонять женщин, швыряющихся грязью и таскающих друг друга за волосы. Но Бонни уже не думала ни о чем, кроме этого могучего тела, к которому была прижата с такой силой.

– Отпусти меня, – с трудом проговорила она, пытаясь овладеть собой, – сейчас же!

Ее требование не было выполнено, но рука, сжимавшая ее, ослабла настолько, что Бонни смогла повернуть голову и взглянуть в лицо Элая. Для этого ей понадобилось собрать все свое мужество.

– Черт меня подери, если в моих руках не сам мэр Нортриджа, – процедил сквозь зубы Элай, словно не замечая, что половина населения города столпилась на этой жалкой, загаженной навозом улице. – Кто бы мог подумать, что на столь почетный пост назначат шлюху!

Страх Бонни перешел в ярость, отравлявшую ее, как змеиный яд. Она попыталась высвободить руки, но они оказались плотно прижатыми к ее бокам.

– Я не шлюха! – крикнула она.

– В таком случае я не пресвитерианка, – съязвила Минельда Снидер.

Бонни извивалась, хрипя, как загнанный зверь, и мечтая о мести, но освободиться не могла.

И вдруг она увидела избавителя: добрые глаза, большие очки, темные бакенбарды и потрепанный саквояж в руках. Бонни узнала Сэта Кэллахана.

– Отпусти миссис Мак Катчен, Элай, – рассудительно сказал он, – не надо сцен.

Рука Элая рефлекторно сжалась, затем ослабла. Внезапно освободившись, Бонни потеряла равновесие и упала на колени.

Взбешенная, испуганная и уничтоженная, она набрала пригоршни грязи и, поднявшись на ноги, запустила ею в Элая. Воспользовавшись минутой замешательства, она подхватила разорванные юбки и пустилась бежать.

Элай легко догнал ее и, схватив под мышку, как куль с мукой, прижал к бедру и потащил к «Медному Ястребу».

– Отпусти меня! – взмолилась Бонни, опасаясь за свою жизнь.

Элай ввалился в вестибюль и направился к лестнице, ни сопротивление, ни мольбы Бонни не остановили его. Он стал подниматься по лестнице, Сэт, едва поспевавший за ним, присоединился к просьбам Бонни. Белые и розовые квадраты ковровой дорожки, покрывавшей лестницу, мелькали в глазах Бонни, как картинки в проекторе.

– Элай, – взмолилась она, когда они оказались наверху, – прошу тебя, поставь меня на ноги!

Через несколько секунд Элай был возле кабинета Форбса. Вместо ответа Бонни услышала шум отворяемой двери.

Бонни закрыла глаза: это были личные апартаменты Даррента, и она не знала, что предстанет перед ними.

– Элай! – воскликнул Кэллахан с горячностью. – Пожалуйста, выслушай меня!

– Позже, – отрезал Элай, хлопнув дверью перед лицом Кэллахана. Затем щелкнул замок.

Бонни открыла глаза. Еще по дороге сюда она почувствовала боль в животе.

Чуть помедлив, Элай ввалился в роскошную ванную комнату. Перехватив Бонни поперек тела, он нагнулся над ванной, заткнул сливное отверстие и, не выпуская Бонни, открыл кран с горячей водой.

Бонни охватил ужас: он хочет сварить ее заживо!

Она стала бороться со своим мучителем, сердце так отчаянно билось, что она не могла даже кричать. Кто-то ломился в дверь так, что она трещала.

– Элай! – послышался голос Кэллахана, и дверная ручка задребезжала. – Черт возьми, открой дверь, или я позову шерифа! Я не шучу!

– Я тоже, – отозвался Элай, удерживая Бонни. Он добавил в ванну холодную воду. – Ступай и приведи начальника полиции – здесь нет шерифа. Скажи, что я купаю жену: ей это очень нужно, – Он замолчал, затем мрачно засмеялся.

– Готов поспорить, я знаю, чью сторону он примет, Сэт!

– Я тебе не жена, – храбро заявила Бонни. – Прошу последний раз, Элай, дай мне уйти!

– Что ты говоришь, дорогая? – спросил он и, пощупав воду, опустил Бонни в ванну прямо в одежде.

Вода покрыла ей лицо, попала в ноздри. Бонни фыркала и отплевывалась, разъяренная, как тигрица. Ее брани позавидовала бы любая обитательница Лоскутного городка, но дамы из «Общества Самоусовершенствования» несомненно упали бы в обморок.