Барбара Картленд - Обитель страха

– Я знаю, вы не любите, когда к вам прикасаются, – с улыбкой сказал он, – но если вы упадете, то испачкаете свое нарядное платье.

Не говоря ни слова, Арабелла сделала шаг вперед, и надежные руки подхватили ее. На мгновение девушка оказалась совсем близко к маркизу, но вместо привычного отвращения, которое всегда охватывало ее в присутствии отчима, она почувствовала вдруг уверенность и покой, словно ей больше ничего не нужно было бояться. Впрочем, оказавшись на земле, Арабелла решила, что все это ей показалось.

В большом доме, куда они вошли вслед за хозяином, девочкам предложили по кружке парного молока, а маркизу – высокий стакан домашнего эля.

Низкие потолки комнат покоились на балках из темного мореного дуба, которые в незапамятные времена служили бимсами кораблей. В доме восхитительно пахло свежевыпеченным хлебом.

Миссис Исткот, пышногрудая хлопотливая женщина с розовыми щеками и приветливой материнской улыбкой пригласила гостей в скромную общую комнату.

– Счастлива снова видеть вас, милорд, – приветствовала она маркиза. – Немало воды утекло с тех пор, как вы были здесь в последний раз.

– До сих пор помню ваш пирог со свининой, – ответил маркиз. – Вы всегда угощали меня им, когда я после бешеной скачки добирался сюда. Вы по-прежнему печете его?

– Да, ваша светлость. Только вчера пекла. Не желаете ли отведать кусочек?

– Не откажусь от столь щедрого предложения, – улыбнулся маркиз.

– И для юных леди у меня кое-что найдется, – сказала миссис Исткот и заспешила на кухню.

Маркиз опустился на один из стульев с высокой спинкой, которые стояли у открытого очага.

– Итак, Исткот, – обратился он к фермеру, – что случилось?

Старший из мужчин отвел глаза:

– Хочу переехать, милорд.

– Что за вздор! – воскликнул маркиз. – Три поколения вашей семьи жили на этой ферме. Наши с тобой отцы частенько говорили, каким превосходным фермером был твой Дед.

– Очень сожалею, милорд, но таково мое решение.

С улицы донесся какой-то звук, и сидевшая на низенькой скамеечке Арабелла выглянула в окно.

Хорошенькая пухленькая девушка лет шестнадцати держала за руку девчушку лет семи. В некотором отдалении от них стоял маленький мальчик, годом или двумя моложе сестренки. Их сходство с отцом бросалось в глаза.

– Послушай, Исткот, – продолжал маркиз. – Знаю, ты пережил трудные времена. Я уже понял, что Шелтэм был неважным управляющим, а может, стал таким, когда заболел. Если у тебя есть жалобы, я постараюсь все уладить. Теперь я буду часто наведываться в замок. Наверное, мне давно следовало бы вернуться домой, но разные обстоятельства удерживали меня.

– Вы были откровенны со мной, милорд. И мне хотелось бы ответить вам тем же. Увы, я не могу этого сделать. Значит, придется уезжать.

Маркиз в недоумении посмотрел на фермера. В этот момент дверь открылась, и в комнату вошла миссис Исткот. Ее тяжело груженный поднос был заставленной едой: большой пирог со свининой блестел аппетитной хрустящей корочкой, ломти хлеба наполняли комнату ароматом свежей выпечки. Здесь же был сдобный фруктовый кекс, золотистое масло и горшочек домашнего клубничного варенья, помеченный неграмотными каракулями.

Хозяйка накрыла стол белоснежной скатертью и быстро расставила приборы.

– Варенье! – закричала Бьюла. – Дайте Бьюле… варенье!

– Нужно сказать «пожалуйста», – машинально поправила Арабелла.

– Пожалуйста, – послушно повторила девочка. – Варенье, много… варенье.

Миссис Исткот улыбнулась:

– Сейчас, сейчас, деточка. У моих ребятишек первейшее лакомство горячий хлеб прямо из печки и клубничное варенье. Скажу, что варенье сохранилось просто прекрасно, скоро уж надо будет варить новое. Может, ее светлость захотят взять горшочек варенья с собой?

– Конечно, захочет, – ответила Арабелла.

– А вы, дорогая? – обратилась к ней миссис Исткот. – Что бы вы желали скушать?

– Наверное, немного хлеба с маслом. Мы только недавно завтракали.

– Лишний кусочек вам совсем не повредит. Уж больно вы худы, мисс, – с улыбкой заметила миссис Исткот и стала намазывать масло на хлеб.

– Ну, миссис Исткот, – сказал маркиз, занимая место за столом, – взываю к вашему здравому смыслу. Что это вы надумали? Уезжать с фермы?

– Видит Господь, нам совсем не хочется этого, – быстро ответила миссис Исткот. – А что остается делать? У нас дети, и Марлен стала совсем взрослой.

– Ничего не понимаю, – недоумевал маркиз.

– Да, милорд, – согласилась фермерша. – И вряд ли вам кто-нибудь объяснит. Во всяком случае, не мы, живущие в таком отдалении от всех.

– Эй, мать, – перебил жену мистер Исткот, – попридержи язык. Ради всего святого, думай, что говоришь.

– А я и думаю! Думаю, – запальчиво ответила женщина. – Но его светлость правы: у меня сердце разрывается от одной только мысли, что надо уезжать отсюда, бросать свой угол. Боже мой, неужели ничего нельзя сделать?!

Миссис Исткот зарыдала и, вытирая слезы передником, вышла из комнаты.

– Что же здесь все-таки происходит? – никак не мог успокоиться маркиз.

– Простите, милорд, если покажусь вам дерзким, – тяжело вздохнув, начал фермер, – но больше мы вам ничего не скажем. И так уже наговорили много лишнего. Мое решение твердое. Я оставляю все здесь в полном порядке…

У мужчины, казалось, перехватило голос, и, не добавив больше ни слова, он вслед за женой оставил комнату.

– Ради всего святого, растолкуйте мне, что все это значит?! – в полной растерянности воскликнул маркиз.

Арабелла была уже почти готова открыть маркизу правду, но голоса игравших на дворе детей заставили ее отказаться от своего намерения. Разве имеет она право говорить? А вдруг Джентльмен Джек обнаружит, что после посещения Исткотов маркиз начал что-то подозревать, и расправится с Марлен и ее сестрой и братом?

Не исключено, что Исткоты страшились не только за жизнь детей. Марлен превратилась в хорошенькую девушку, а хозяйничавшие в округе разбойники были печально известны своим дурным отношением к женщинам. Сколько всяких историй шепотом передавали друг другу слуги, когда Арабелла жила еще дома!

– Нет, я все-таки докопаюсь до сути, – пробормотал маркиз, обращаясь как бы к самому себе. – Я заставлю их все выложить.

– Прошу вас, не требуйте от них слишком многого, – вдруг вырвалось у Арабеллы.

Маркиз удивленно посмотрел на нее:

– Вам что-нибудь известно?

– Ничего. Но я вижу, что эти люди чем-то напуганы. Откройся они вам, и это может навлечь на них страшную кару.

– Даже и представить не могу, о чем идет речь, – растерялся маркиз.

– Мне трудно объяснить это, – медленно начала Арабелла, тщательно подбирая слова, – но я знаю, что вы нанесете непоправимый вред, если заставите мистера Исткота открыть вам то, что он наверное предпочел бы оставить в тайне.