Роберта Джеллис - Меч и лебедь

Мод пристально изучала его лицо, будто хотела суметь описать малейшую его деталь той, которая станет, по ее решению, женой этого упрямца. В нем не было ничего, кроме силы, чтобы привлечь красивую женщину. Худое лицо, к счастью, лишь слегка тронутое шрамами, выдающаяся вперед мощная челюсть и мрачно сжатые тонкие губы. Тонкий нос не портил облика, а яркие серые глаза можно даже было счесть красивыми. Шапка спутанных кудрей не поредела с возрастом, но годы высеребрили темные волосы. Это говорило о том, что молодость ушла. Его лицо вряд ли можно было романтически воспеть, особенно если принять во внимание грубые манеры, но Мод решала и гораздо более безнадежные задачи.

— Понимаю, — медленно проговорил Рэннальф, — что верных людей мало, но, несомненно, вы сможете найти не одну дюжину среди нуждающихся молодых людей.

— Возможно, хотя и не уверена. Соук был верным сторонником Генриха. За леди Кэтрин склонности к Анжуйцу не наблюдалось, однако мало ли что она скрывает. А молодой человек может поддаться ее влиянию — она необыкновенно красива. Важнее другое: может ли нуждающийся молодой человек служить целям короны и государства? Вряд ли, ибо неожиданно свалившееся богатство — тяжелое испытание для неокрепшего духа. Мы очень много думали об этом шаге. Понравится ли тебе, если землями Соука завладеет жадный до богатства нищий?

Морщинка раздумья углубилась. У Мод не было нужды переходить к следующей теме, пусть пока поразмыслит. А когда подумает, то все поймет сам. На восток и юг от Соука лежали земли графа Норфолкского. Хью Бигод, без сомнения, мирный человек, но он был явным врагом короля и королевы, даже когда не был другом Генриха Анжуйского. Норфолку и хозяину Слиффорда не пришлось сражаться главным образом потому, что они уважали друг друга и у них не было возможности бросить друг другу вызов. 3а исключением служения делу Генриха Анжуйского граф Соук и его вассалы почти не принимали участия в сражениях. Кроме того, Соук был мягким человеком, глубоко религиозным. Таким образом, его земли много лет служили буфером между землями Слиффорда и Норфолка.

Если это место займет юноша, приверженец короля, то военной стычки не избежать: или молодой человек будет провоцировать Норфолка, пытаясь прибрать к рукам его земли, или Норфолк увидит его неопытность и попытается отхватить лакомый кусочек от богатых угодий Соука. Кто бы ни стал новым хозяином этих земель, Рэннальфу неизбежно придется сражаться с одним из них, а вероятнее, и обоими. Он будет вынужден воевать с Норфолком чтобы удержать нейтралитет чужой территории, и отдаст свою кровь и силы, борясь за богатство, которое ему не принадлежит. Еще худшее случится, если вассалы не примут юношу, который служит королю в качестве своего сюзерена. И снова Рэннальф вынужден будет воевать. Если необходимо сражаться с этими людьми, то лучше делать это ради собственной выгоды, когда он женится на Кэтрин.

Однако было еще одно обстоятельство, о котором не упомянула королева, ибо никогда не принимала во внимание возможность благодарной памяти. А вот Рэннальфу это воспоминание пришло на ум прежде всего.

Когда-то, в 1137 году, когда гражданская война в Англии только начиналась, дядя Кэтрин — тогдашний владелец замка Соука, решил, что наступил час для расширения собственных владений. Он считал, что время всеобщей вражды — прекрасный повод для захвата соседнего с ним Слиффорда, который унаследовал 26-летний Рэннальф. Старший Соук принес, присягу королю Стефану и под предлогом того, что Рэннальф якобы перешел на сторону мятежников, с помощью объединенных сил королевской армии и собственных наемников взял штурмом Слиффорд, а самого Рэннальфа захватил в плен.

Однако развязка истории оказалась совсем не такой, как предполагал граф Соук, — за насильственный захват чужой собственности и использование для этих предательских целей королевских войск он был казнен.

Окровавленного Рэннальфа поставили на колени перед Стефаном, но этот мягкий человек со свойственной ему щедростью не потребовал возмездия. Перекрестив его мечом, король сказал, чтобы Рэннальф поклялся бороться с мятежниками и перешел на сторону короля, ведь до нападения Соука он стойко держал нейтралитет. Рэннальф не таил зла на Стефана за ущерб, нанесенный его землям. Жизнь в двадцать шесть лет еще окутана романтикой и иллюзиями, поэтому юный вассал с готовностью и благодарностью принес клятву законному королю.

Рэннальф Тефли умел помнить хорошее. По его мнению, он был обязан Стефану жизнью и честно. сражался за его трон. А то, что после этого, несмотря на мятежные настроения, вассалы земель Соука ни разу не предприняли попытки завладеть его землями, считал для себя еще не оплаченным долгом;

Теперь же пришло время отдать долг Стефану — Рэннальф должен жениться на наследнице Соука. Это неприятно, но будет лучшим выходом из положения.

— Ты должен рассмотреть и другие вопросы, милорд, — мягко добавила Мод, когда ее опытный глаз отметил, что выражение лица Рэннальфа смягчилось. Это был верный признак, что он осознал суть ее логики и продвигается в нужном направлении. — Помни, нет иных наследников в Соуке, кроме леди Кэтрин. Если ты женишься на ней, земля и титул останутся за тобой, неважно, родит она тебе ребенка или нет. Если она не понравится тебе, ты можешь отослать ее куда-нибудь в глушь и спокойно владеть ее землями.

Рэннальф не ответил, но его лицо внезапно напряглось, будто окаменело. Мод поняла, что поспешила и потеряла преимущество.

— Ты задумывался, почему я оказываю на тебя такое давление, заставляя принять то, что обогатило бы нас, окажись оно в наших руках? Возможно, если бы ты возражал, я бы, в другой ситуации, попросила тебя назвать для нее жениха более подходящего, чем ты. Ты знаешь, почему я не могу сейчас так поступить.

Мод не хотелось напоминать Рэннальфу о его долге по отношению к Стефану. Такие напоминания в большинстве случаев рождают негодование. Но она твердо решила заставить Рэннальфа жениться на Кэтрин.

— Рэннальф, Стефан всегда любил тебя и оказывал милости. Что заставило тебя так злобно оговорить его перед всем двором? Ты поклялся ему мечом. Твоя обязанность — оказывать ему почтение и отстаивать его честное имя перед другими. Ничто не спасет сейчас его чести, кроме твоего согласия.

Рэннальф молчал. Он разрывался между необходимостью узнать, каким образом Соук стал свободным, и страхом, что он не сможет смотреть леди Кэтрин в глаза. Он восхищался умом королевы, но знал, что она способна на дьявольские поступки, чтобы защитить мужа и семью.

— Я знаю, что леди Кэтрин была замужем и у нее был маленький сын, — наконец вырвалось у него. — Полагаю, вы как-то избавились от отца и мужа? Вы уничтожили и ребенка? Зная это, могу ли я взять бедную женщину в жены? Был ли я несправедлив в своем гневе?