Роберта Джеллис - Меч и лебедь

«Жестоко было так пугать ее», — подумала леди Уорвик, глядя вслед удаляющейся маленькой фигурке. Но она делала это из добрых побуждений и была совершенно уверена, что результат ее усилий не замедлит благоприятно сказаться на состоянии леди Кэтрин. А это может повлечь прямую выгоду для самой леди Уорвик. Вряд ли вассалам покойного графа Соука придется по душе королевский указ о насильной выдаче замуж леди Кэтрин. Если они останутся верны Кэтрин, а на нее нетрудно будет влиять — она являет собой просто-таки идеал кротости, то не плохо заручиться ее доверием сейчас. Леди Кэтрин может оказаться очень полезной!

В огромном зале мужчины, не участвующие в большой королевской охоте, праздно коротали день за шахматами или игрой в кости.

Роберт, граф Лестерский, наклонился вперед и ткнул своего молочного брата обрубком указательного пальца.

— Я слышал, ты оказался не очень пылким женихом, хотя и знаешь о преимуществах этого брака. Это можно понять. Но то, что ты настолько не любопытен, что даже не взглянул на женщину, — это выше моего разумения.

— Я на нее нагляжусь, когда она станет моей женой, — равнодушно ответил лорд Рэннальф.

— Даже такой бесчувственный чурбан, как ты, не посчитает это тяжким бременем. Она просто красавица! Я ходил посмотреть вместо тебя.

— А если бы она была отвратительной? Что за разница, какая она, если владения принадлежат только ей и никто на нее больше не посягает?

— О, она далеко не отвратительна! Как тебе повезло! Прекрасная, молодая, здоровая — и молчалива, будто немая. Какое великолепное сочетание лучших женских черт — тут ты найдешь приятную перемену! И к тому же — богатая наследница Соука. По-моему, фортуна исключительно благоволит к тебе. — Лестер замолчал на мгновение, а продолжал уже посерьезневшим голосом:

— Нам очень везет в последнее время, как мне кажется. Удача, что ты был рядом с Юстасом в Девайзесе. Удача, что благополучно вернулся. Удача, что юный Генрих принял все так близко к сердцу, что возвратился во Францию. Определенно, мы на вершине Олимпа. Возможно, нам уже следует приглядеть мягкое местечко, куда падать, когда богиня удачи решит выбрать себе кого-нибудь другого — Что ты сказал? — Рэннальф задумчиво изучал шахматную доску, не обращая внимания на банальные насмешки по поводу предстоящей женить бы. Когда до него дошел смысл последнего замечания, он даже вздрогнул.

— Почему ты так испугался, Рэннальф? Или так невероятно, что этот молодой дьявол может вернуться?

— Невероятно? — медленно переспросил Рэннальф. — Нет, конечно, он вернется, если не умрет. Но и это не имеет значения, еще одно отродье того же племени. Что ты говорил о каком-то падении? Я не взбирался ни на какие высоты. Я твердо стою на земле. Откуда я должен падать?

— Разве ты не видел, как земля уходит из-под ног? Ты выстоишь после этого?

Что-то, видимо, очень беспокоило старого друга, если он затеял не подобающий воину разговор. Рэннальф внимательно посмотрел на Лестера. Граф прямо встретил этот взгляд. В глубине ярких серых глаз Рэннальфа не читалось ни тени сомнений в старом друге. И вдруг они сверкнули юношеским озорством:

— Я старый человек, к тому же очень глупый, мой Лестер. Если ты предостерегаешь, что у меня есть враг, говори прямо и назови его, а если у тебя еще что-то на уме, выскажись так же прямо. Ты думаешь, я умру от страха, если узнаю, что кто-то ненавидит меня, или побегу, поджав хвост?

— Нет, Рэннальф, не натягивай поводья. Знал ли я когда-нибудь человека с более уязвимой гордостью?! Вот на этот вопрос отвечу сразу и прямо — нет! Когда я высказываюсь прямо, ты рычишь, когда я хочу подойти к делу деликатнее, рычишь снова. — Роберт Лестер внимательно огляделся, чтобы удостовериться, что их не подслушивают, и заговорил приглушенным голосом. — Если говорить прямо, то оба тут замешаны. Я никогда не видел прежде такого взгляда у Юстаса, которым он наградил тебя на совете. Более того…

— О, да, он вспыльчивый щенок, и у нас были стычки во время последнего похода. Он не любит меня. Стефан тоже умеет сердиться, но недолго, а сын выдался весь в отца.

— Ну, нет! — покачал головой Лестер, и в голосе его звучала убежденность. Он был уверен, что ненависть Юстаса возникла не только из-за разногласий во время похода.

— Что значит это твое «ну, нет», Роберт? Лестер был грузным мужчиной и отличался неторопливой манерой разговора. Многих это вводило в заблуждение, будто и мысли его текут столь же медленно. Это было далеко не так. Вот и сейчас он не сразу ответил Рэннальфу.

— Говори тише. Я не знаю, или он искусно скрывал свое истинное лицо все эти годы, или неудачные сражения ожесточили его душу, но Юстас уже не тот, каким был до прихода Генриха. За его улыбкой скрывается горечь. Хуже того, он является полной противоположностью благороднейшему Стефану и завидует каждому, у кого больше средств. Ты не был при дворе с тех пор, как вернулся домой из Девайзеса. Ты похоронил себя в Слиффорде вопреки моим уговорам приехать сюда и поэтому не можешь знать, но он захватывает сейчас все, что может.

— Но почему? Стефан ни в чем и никогда ему не отказывал. Зачем ему брать не свое, если он может все иметь вполне законно, попросив у отца?

Лестер опять огляделся по сторонам.

— Потому, что он не хочет, чтобы отец знал, сколько он имеет. У меня нет доказательств, но я уверен, что он собирается тайно подкупить наемников. Говорю тебе, Рэннальф, он уже не придерживается кодекса чести. Он такой же скверный, как Генрих, но не такой благородный.

— Что-то я на старости лет стал плохо слышать, — сказал Рэннальф. — Я вообще не слышал твоего последнего высказывания. Никогда не поверю в это без доказательств! Меня больше интересует, почему ты все это говоришь именно сейчас.

— Разве у меня была возможность рассказать об этом раньше? Или я был плохим другом все эти годы? Что странного, если я предупреждаю тебя, когда вижу опасность?

— Так чего же мне нужно бояться? — рассмеялся Рэннальф. — Даже Юстас не осмелится сунуться в мои владения. Мои вассалы знают меня сто лет!

— Я никогда раньше не считал тебя дураком, а сейчас вижу, что ошибался. Ладно, ладно, не хмурься. Я пошутил. — Он поспешил поправиться, когда увидел, что брови Рэннальфа поползли к переносице. — Нет, конечно, к вассалам Слиффорда он не сунется, но как будет с вассалами Соука? Ты внезапно вдвойне разбогател и получил людей, которые пока не очень преданы тебе. Разве это не привлечет внимания жадного человека, тем более что он имеет на тебя зуб? От Стефана я не жду никакого вреда, но Юстас ненавидит тебя, Рэннальф. На твоем месте я бы прислушался к тому, что говорит Херефорд, и говорит он вовсе не об Анжуйце.