Виктория Холт - Третий Георг

Лорд Бьют и король и прежде не раз слышали эту историю, но сейчас она приобрела новый смысл.

– А когда королева… твоя бабушка, Георг, пришла, чтобы взглянуть на нее, то сказала, что этой бедной малютке пришлось родиться в унылом мире. Так кажется оно и есть. Бедная Августа! Они никогда не примирится с тем, что родилась девочкой. Мы должны найти ей мажа, Георг, – твердила, как заклинание, принцесса.

– Сделаем все, что в наших силах.

– И поскорее, Георг. Нельзя затягивать это дело. Августу уже и теперь не назовешь молодой девушкой.

– Мы будем считать это делом первоочередной важности, – сказал Георг и посмотрел на Бьюта. В их отношениях еще осталось нечто дружеское.

– Я нахожу, что Гренвил слишком самонадеян, – обратился король к нему. – А Питт… с Питтом тоже весьма нелегко. Я прислушался к вашему совету и вызвал его к себе. Я понял, что это необходимо теперь, когда умер Эгремонт. Но Питт ставит свои условия. Он хочет восстановить в парламенте вигов. Если бы он вернулся в качестве главы правительства… Но ведь он притащит за собой вигов. И я сказал ему: «Мистер Питт, здесь затрагивается моя честь, а вы хотите, чтобы я поддержал это». И вот Гренвил продолжает возглавлять правительство, досаждать мне и наводить на меня скуку.

– Боже, ну и времена настали, – вздохнул Бьют, но не смог предложить ничего утешительного.

Прежде все было иначе, подумал Георг.

Но теперь он должен заняться устройством брака для своей сестры. Бедняжка Августа! Естественно, ей хочется выйти замуж и иметь детей, пока не будет слишком поздно. Он это понимал. В Ричмонде у него было двое своих малышей. Если бы только он мог вырваться к ним, поиграть с ними, насладиться жизнью деревенского сквайра.

Но долг – прежде всего. Через несколько дней он уже вел переговоры о браке между его сестрой Августой и Карлом, герцогом Брауншвейг-Вольфенбюттель.

Если Георг был недоволен Джорджем Гренвил, то и Гренвил сердился на Георга. Он, например, знал, что король обращался сначала к Питту, а самого Гренвила пригласили возглавить правительство только потому, что условия Питта оказались неприемлемыми. Гренвил выяснил, что к встрече Питта с королем приложил руку Бьют, и именно он посоветовал Георгу обратиться к бывшему министру.

Гренвил в ярости поспешил к королю.

Как только король принял его, Гренвил начал читать ему одну из своих нотаций, которые так утомляли короля. Даже когда Георг начала зевать и посматривать на часы, Гренвил и не подумал стать более кратким. Наконец, раздраженный до предела король заявил, что должен заняться другими делами. Гренвил ответил, что теперь перейдет к самому главному. Его беспокоит тот факт, что лорд Бьют, покинувший правительство из-за своей непопулярности в народе, все еще имеет влияние на Его Величество и даже позволил себе предложить Его Величеству вновь призвать Питта, и что возвращение Питта стало бы реальностью, если бы не непреклонность последнего.

Король пытался уловить суть его разглагольствований, когда Гренвил вдруг сказал:

– Сир, я смогу продолжать возглавлять правительство лишь в том случае, если буду уверен, что лорд Бьют втайне не пользуется доверием Вашего Величества.

– Это я могу вам гарантировать, – заверил король. – Я действительно пригласил мистера Питта вернуться по совету лорда Бьюта. Но этого не случится вновь.

– Искренне надеюсь, что так оно и будет, – мрачно ответил министр, зная, что если он уйдет в отставку из-за Бьюта, и Народ узнает об этом – а уж он постарается, чтобы они узнали, – непопулярность короля возрастет, так как и умножится число пасквилей на Бьюта.

– К тому же, Ваше Величество, если я останусь во главе правительства, то вынужден буду настаивать на том, чтобы лорд Бьют покинул Лондон.

– Покинул Лондон?!

– Ваше Величество, я останусь только при этом условии. Если Ваше Величество полагает, что выслать лорда Бьюта невозможно, то тогда я буду вынужден сложить свои полномочия.

Король был просто взбешен, но понимал, что находится во власти своего министра. Разве осмелился бы хоть кто-нибудь разговаривать подобным образом с его дедушкой? Да, на него тоже сочиняли пасквили и пускали слухи, что Георгом Вторым вертит его жена и сэр Роберт Уолпол, что, несомненно, было правдой, но никто никогда не осмеливался предъявлять ему такие ультиматумы. Конечно, Георг еще молод, не искушен в искусстве управления государством; вдобавок ко всему он измотан постоянными проблемами в парламенте, у него раскалывается голова и самочувствие его оставляет желать лучшего. Но в данный момент он понимал, что не имеет права терять Гренвила, и поэтому Бьюту придется покинуть Лондон.

– Хорошо, я попрошу лорда Бьюта оставить нас на некоторое время, – пробормотал Георг.

– И еще, Ваше Величество, нельзя допустить, чтобы кто-либо из друзей лорда Бьюта занял его пост хранителя личных денег короля.

– Боже мой, – с негодованием воскликнул Георг, – неужели, мистер Гренвил, меня можно в чем-то заподозрить после всего, что я сделал?

– Это крайне необходимо для министров Вашего Величества и для Сити, чтобы быть уверенным в том, что лорд Бьют не является главным советником Вашего Величества, – покорно, но твердо проговорил Гренвил.

Король отвернулся, и когда его министр ушел, послал за лордом Бьютом, чтобы сообщить ему последние новости.

Георг был удивлен, с каким смирением воспринял Бьют свою отставку, хотя он и сам многое отдал, лишь бы спастись от своих вечно спорящих друг с другом министров. Георг не особенно сожалел по поводу его ухода. Вспоминая о прежних днях, когда он буквально молился на этого человека, когда боялся взойти на престол, если его не будет рядом, он поражался тому, как все изменилось за такое сравнительно короткое время.

– Это ненадолго, – пробормотал король, – но у меня нет иного выхода, как согласиться с этим требованием.

Бьют кивнул.

– Вы сами сообщите моей матери?

Бьют пообещал сделать это. Оставшись один, король задумался о Бьюте и своей матери. По правде говоря, их взаимоотношения, с которыми его познакомила в столь грубой форме толпа на улицах, шокировали его. В этом была главная причина изменения его отношения к человеку, которого он некогда считал своим «дорогим другом».

А как же я сам? Я ведь тоже совершил брачный обряд с Ханной Лайтфут. И если тот брак был настоящим, и если Ханна еще жива, тогда, значит, я не женат на Шарлотте. Мы живем в грехе, как и моя мать с лордом Бьютом.

Нет, такого не может быть, убеждал он себя. Я не должен даже допускать такой мысли. Если я буду держать все это в голове вместе с Питтом, Гренвилом, Уилкисом и прочим, то сойду с ума.

Нет, нет, об этом больше не следует думать. Бьют на время уедет, а моей матушке придется примириться с его отсутствием. В конце концов, разве это не они заставили его отказаться от Сары? Так почему же его мать должна жаловаться на то, что пробудет без Бьюта всего несколько недель?