Виктория Холт - Третий Георг

«Каждый день я сталкиваюсь с каким-нибудь оскорблением… Даже мой сон не освобождает меня от мыслей о людях, которых я вижу днем… Простите за бессвязность моих писем. Но истинная причина тому – моя душа, уязвленная отношением, которое она встречает со стороны окружающих».

Получив это письмо, лорд Бьют забеспокоился. Георг будто забыл об их разрыве и считал, что вернулись дни их былого доверия друг к другу. Бьют рассказал об этом принцессе, и это лишь усилило ее волнения.

Однако однажды, когда рассудок короля был в полной ясности, он решил, что некоторое время не сможет управлять государством и что необходимо ввести в силу Закон о регентстве. Он проконсультировался с Блекстоуном – авторитетом по правовым вопросам, который разъяснял ему, что в новом законе нет необходимости, поскольку в действующем учтены все возможные нюансы. В случае его смерти или неспособности исполнять свои обязанности, регентом автоматически становится вдовствующая принцесса.

– Моя мать уже немолода, – возразил Георг, а сам подумал, что она, конечно, будет управлять вместе с лордом Бьютом, но ни один из них не обладает для этого достаточными способностями.

– Нет, – продолжал король, – я желаю внести на рассмотрение парламента новый Закон о регентстве и сам назову имя моего регента, которое останется в тайне до тех пор, пока я не сочту нужным, чтобы оно стало достоянием гласности.

Блекстоун ответил, что этот вопрос королю следует обсудить со своими министрами, и Георг поспешно созвал их, чтобы сообщить о своем решении.

После продолжительного обсуждения был принят закон, дававший королю право, на случай его смерти или недееспособности, назвать имя регента, причем возможность выбора ограничивалась королевой и членами его семьи.

Жизнь Шарлотты стала очень тревожной. Она не знала, чего ей ждать еще. Ее беспокоила болезнь короля и его странное поведение, которое сохранялось, с некоторыми перерывами. Ей было известно, что на улицах говорили о том, что у короля какая-то чудная болезнь.

Прошли недели. Ему стало лучше. В августе в Букингемском дворце она родила третьего сына. Его назвали Уильямом. Она прижала ребенка к своей груди, радуясь его появлению на свет. Теперь уже никто не свете не сможет утверждать, что это дитя – незаконнорожденный сын короля и королевы Англии.

Маленький Георг верховодил на детской половине в Кью. В свои четыре года он был не по возрасту развитым, способным и смышленым ребенком, вполне осознавшим важность своего положения. Он слышал, как слуги шепотом называют его принцем Уэльским, и знал, что это – о нем.

– Наступит день, – бахвалился он перед своим братом Фредериком, – и я стану королем.

Бедняжке Фредерику трудно было представить себе, как это четырехлетний мальчик сможет носить такую большую корону. Ведь она будет постоянно сваливаться с его головы.

– Какой же ты непонятливый. У меня тогда будет большая голова, – быстро нашел ответ Георг.

– Да, поможет нам Бог, – сказала леди Шарлотта Финч, – она уже и сейчас достаточно велика.

Маленького Георга не раз заставали за тем, как он тайком ощупывает свою голову, желая, очевидно, убедиться, что та уже достаточно велика для короны. Слуги посмеивались, наблюдая за ним.

– Мастеру Георгу не терпится попасть на трон, – говорили они. – Ему еще нет и пяти, а он уже воображает себя королем.

Но все они, конечно, любили Георга и не имели ничего против его несколько властной манеры вести себя. Ведь он так красив со своими золотистыми, почти рыжими волосами, так рассудителен, от него уже не услышишь детского лепета. Большими голубыми глазами принц Уэльский смотрел на окружающий мир, зная, что этот мир создан для него.

– Он очень похож на своего отца, – говорили все вокруг. Маленькому Георгу очень нравились те редкие дни, когда он со своими родителями выезжал в Лондон, и люди на улицах приветствовали их. В его адрес всегда раздавались особые приветствия. Он с весьма серьезным видом раскланивался и махал рукой, потому что члены королевской семьи должны были уметь любезно отвечать на приветствия людей. И чем «старомоднее», как говорили его няньки, вел себя Георг, тем больше это нравилось людям. А еще он любил наблюдать за стражей из окон Сент-Джеймса.

– Раз-два, раз-два, – командовал он, и солдаты салютовали ему и маршировали. Все любили Георга.

– Ну почему мы не можем жить в Сент-Джеймсе, – настойчиво допытывался он у леди Шарлотты. – Здесь, в Кью, нет солдат.

– Кью больше подходит для детей, – отвечала леди Шарлотта.

– Я – не дети. Я – принц Уэльский.

Тогда она целовала его и говорила, что разве он может позволить им забывать об этом?

– А неужели вы могли забыть? – спрашивал он недоверчиво.

– Ну что ты, мой милый, разве можно об этом забыть, когда ты рядом? – После этих слов он напустил на себя очень важный вид и держался так, пока она ему не сказала: – А теперь доедай свой обед и хватит играть в тарелке с этим куском рыбы.

– Мясные дни мне нравятся больше, – признался он.

– Не сомневаюсь, – ответила леди Шарлотта.

– Мне тоже нравятся мясные дни, – вставил Фредерик, который во всем подражал Георгу.

– Это меню составили для вас ваши папа и мама, поэтому нам следует соблюдать его, не так ли? В противном случае получится, что мы не повинуемся нашему королю.

– Когда я стану королем, то буду есть мясо каждый день.

– И я тоже, – поддакнул ему Фредерик.

– Какой ты глупый. Ты же никогда не будешь королем. Фредерик посмотрел так, словно собирался заплакать.

Бедный малышка Фред, хоть между ними разница всего год, Георг кажется намного старше.

– Это не беда, – сказала леди Шарлотта, подсев поближе к младшему брату.

Фредерик позволил накормить себя, а Георг тем временем осуждающе наблюдал за этим.

Боже Всевышний, думала леди Шарлотта, если он в четыре года такой, то таким он будет в десять… пятнадцать или в восемнадцать лет, когда достигнет совершеннолетия? Несомненно, король и королева правы, настаивая на том, чтобы дети жили в Кью и вели простой образ жизни.

Георг возил кусок рыбы по тарелке, разламывая его на мелкие части, объясняя Фреду, что это солдатики.

– Это не солдаты, а рыба, и ее нужно побыстрее съесть, – наставническим тоном сказала леди Шарлотта. А если вы не будете слушаться, мне придется пойти к твоим папе и маме и рассказать им о твоих капризах.

Георг с осуждением оглядел леди Шарлотту, которая была одета в специальную для детской униформу.

– Простите, – рассудительно заметил он, – но вы же недостаточно хорошо одеты для того, чтобы пойти к королю.

Пораженная леди Шарлотта закатила глаза к потолку. А Георг невозмутимо продолжал: