Карин Монк - Пленник

Констебль Драммонд, высокий и всегда хмурый мужчина лет сорока, был сегодня даже мрачнее обычного. Его не по моде длинные волосы нависали над воротником и прядями спускались по впалым щекам, от чего лицо казалось еще мрачнее. Женевьева увидела его впервые год назад, когда пришла в тюрьму вызволять Шарлотту, и сразу же невзлюбила. Именно он арестовал бедную девочку – тогда ей было десять лет – за страшное преступление: малышка пыталась украсть два яблока из сада, и именно констебль Драммонд непреклонно настаивал на обвинении; он утверждал, что человек, который не соблюдает закон, заслуживает самого сурового наказания независимо от того, взрослый он или ребенок. И констебль препятствовал тому, чтобы Женевьева взяла девочку под свою опеку.

– Может, я и говорила с ним, но только я не знала, как его зовут, – с невозмутимым видом ответила Женевьева. Она, конечно, удивилась, узнав, кто ее «гость», однако его титул не произвел на нее ни малейшего впечатления, так как сама она являлась дочерью виконта, а ее бывший жених был графом.

Но уже в следующую минуту Женевьева все же смутилась, вспомнив о том, что, сидя в кресле, заснула в одной лишь ночной рубашке – заснула перед полуголым маркизом.

Стараясь не выдать своих чувств, она проговорила:

– Но мне показалось, что он был очень болен. Как же он сумел убежать? И неужели его так трудно поймать?

– Меня уверяют, что он не мог далеко уйти, – проговорил комендант. – Да, верно, он действительно… в неважном состоянии.

Казалось, комендант пытался успокоить себя. Ведь из тюрьмы прямо перед казнью сбежал опасный преступник, убийца, и этот факт мог иметь для Томсона самые неприятные последствия. Возможно, он мог лишиться должности. Для Женевьевы это тоже было бы неприятностью; она давно уже наладила с Томсоном своего рода сотрудничество: если в стенах тюрьмы оставляли ребенка, ей исправно сообщали об этом, и она очень сомневалась, что новый комендант будет столь же «сговорчив», как нынешний.

– Я его найду, – заявил констебль. – Не беспокойтесь, к вечеру он снова будет в камере, а утром его непременно повесят.

Стараясь скрыть волнение, Женевьева изобразила улыбку:

– Ах, я очень рада это слышать, констебль. Представляете, как тревожится женщина, у которой шестеро детей, когда по городу расхаживает убийца. Пока вы его не изловите, я буду очень волноваться. Спасибо, что пришли предупредить меня, это очень любезно с вашей стороны. – Она встала, показывая, что разговор окончен.

– Вообще-то это не единственная цель нашего визита. – Комендант заерзал в кресле. – Видите ли, мы хотели поговорить с мальчиком.

– Вы имеете в виду Джека? Но зачем?

– Возможно, ваш новый… – Констебль Драммонд криво усмехнулся. – Возможно, ваш подопечный может подсказать, куда направился лорд Редмонд. – Слово «подопечный» констебль произнес с издевкой.

– Почему вы думаете, что он это знает?

Драммонд подался вперед и, сложив пальцы домиком, пристально посмотрел на Женевьеву.

– Ведь они должны были о чем-то разговаривать, мисс Макфейл. – Он говорил с ней так, будто втолковывал тупице самые простые вещи. – Видите ли, лорд Редмонд не из Инверари. Его арестовали вскоре после приезда. Он здесь почти никого не знает, поэтому не смог бы надежно спрятаться. Учитывая состояние… В общем, мы уверены, что он не мог далеко уйти. Нам известно, что он не вернулся в гостиницу, где жил до ареста. Не вернулся и в таверну, где напился в ночь убийства. Мы хотим спросить у парня, не упоминал ли лорд Редмонд каких-то знакомых, живущих в Инверари, или какое-нибудь место, куда он мог бы отправиться после побега.

– Я не так давно знаю Джека, но могу с уверенностью вам сказать, что он не из разговорчивых, – заявила Женевьева. Но если вы уверены, что он может помочь… Что ж, я не возражаю. Конечно, вы должны с ним поговорить. Оливер, будьте добры, найдите Джека и пригласите сюда! – прокричала она.

И тотчас же дверь приоткрылась, и в гостиную заглянул Оливер:

– Да, сейчас.

Минуту спустя он вернулся вместе с Джеком. Юноша, вошедший в комнату, совершенно не походил на того грязного бродяжку, которого вчера забрали из тюрьмы. Его дочиста отмыли мылом и щеткой, голову тщательно вымыли, а затем подстригли и причесали. Теперь он был в чистой курточке, белой рубашке и темных брюках. Ботинки же, хоть и немного поношенные, были начищены до блеска. То есть он выглядел как настоящий юный джентльмен, возможно, несколько неловкий.

Только враждебность в серых глазах и белевший шрам на щеке позволяли узнать в нем вчерашнего маленького арестанта.

– Джек, ты помнишь коменданта Томсона? – спросила Женевьева.

Мальчик пожал плечам и молча уставился на коменданта.

– А это констебль Драммонд, – продолжала Женевьева с невозмутимым видом, хотя ужасно тревожилась – ведь мальчик, не подумав, мог наговорить лишнего и вызвать подозрения у визитеров.

– Вообще-то мы с Джеком знакомы. – Констебль окинул его презрительным взглядом. – Не так ли, парень?

Мальчик коротко кивнул.

– Так вот, Джек, эти джентльмены хотели бы задать тебе несколько вопросов о лорде Редмонде, – сказала Женевьева. – Редмонд – это тот человек, с которым ты сидел в одной камере, – пояснила она. – Оказывается, лорд Редмонд сбежал из тюрьмы, представляешь?

Джек по-прежнему молчал.

– Скажи, парень, лорд Редмонд не говорил о своих планах побега? – с надеждой спросил комендант Томсон.

– Нет.

Констебль взглянул на мальчика с презрительной усмешкой; он был убежден, что Джек – вор и лжец, то есть человек, которому нельзя доверять.

– Он что-нибудь говорил о своих знакомых в Инверари? – допытывался комендант.

– Нет.

– Может, упоминал какое-нибудь место в Инверари – ну, таверну, например, или гостиницу, куда заходил поесть?

– Нет.

Констебль Драммонд хмурился, постукивая пальцами по ручке кресла.

– Он вообще не говорил о своих родственниках или друзьях?

Джек помотал головой.

– Тогда о чем же вы говорили? – в растерянности пробормотал Томсон.

Джек молча пожал плечами.

– Но вы должны были о чем-то разговаривать. – В голосе Драммонда появились угрожающие нотки. – Вы ведь столько часов провели вместе…

Джек посмотрел на констебля с нескрываемой ненавистью:

– Он был больной и все время лежал на кровати. И я не завожу знакомств с кровавыми убийцами, – добавил мальчик.

Наступила неловкая пауза. Наконец Томсон проговорил:

– Ладно, не будем об этом. – Комендант явно досадовал на то, что ему указали на серьезную ошибку: ведь он посадил мальчишку в одну камеру с кровожадным убийцей. – Я полагаю, на этом можно закончить. – Томсон с надеждой посмотрел на констебля: – У нас все, не так ли?