Айрис Джоансен - Золотой вихрь

– У тебя нет желания выходить замуж?

– А почему я должна этого хотеть? В монастыре, конечно, тоже приходилось несладко, но, по крайней мере, сестры относились ко мне по-доброму. Муж…– Она резко отвернулась к окну. – Я не хочу продолжать разговор об этом.

– Не все мужчины похожи на твоего отца, – мягко сказал Алекс.

– Но они всегда стараются использовать женщин в своих собственных целях. – Она передернула плечами и через силу улыбнулась. – Мне неприятно об этом говорить. Расскажи лучше о себе. Чем ты занимался все эти годы, пока я находилась в монастыре? От матери я получила всего несколько писем, и все с наставлениями, какой я должна быть кроткой и послушной. Ты еще не женат?

– Слава Создателю, нет! – воскликнул Алекс с ужасом.

– Как же тебе удалось избежать этой участи? Тебе ведь около тридцати?

– Я жил вдали от двора, и женщинам представилась прекрасная возможность забыть о моем существовании. – Он нахмурился. – К тому же тридцать – еще далеко не старость.

Она засмеялась, и ее глаза засветились лукавством.

– Но мы уже выяснили, какой ты слабый.

– И какая ты бесстыдница. – Он улыбнулся. – Я рад, что монахини не сломили твой дух.

Внезапно Тесс поймала острый взгляд его прищуренных ярких глаз и поняла, что ее первое впечатление оказалось неверным. Алекс изменился.

Покидая Тамровию, она оставляла ленивого, праздного сибарита. Сейчас перед ней сидел другой человек, она почувствовала твердость и спокойную уверенность, словно опыт последних лет закалил, обточил его характер, убрав излишнюю мягкость.

– Ты не ответил мне. Что ты делал все эти годы?

Его резкий, пронзительный взгляд скрылся за опущенными веками.

– Да так, и то и это. Путешествовал. Постигал новые искусства.

– Какие новые искусства?

Он откинулся на сиденье.

– Ты любопытная маленькая киска. А я тоже спрошу тебя. Что ты узнала в своем монастыре?

– Только одно! Я никогда вновь не захочу туда попасть. Он хохотнул.

– А что еще?

– Шитье, вышивание, как делать свечи. Ничего нужного. Ну, конечно, кроме Святого писания.

Она подняла голову и посмотрела на него изучающе.

– Почему ты не хочешь ответить?

– Всему свое время. – Он выглянул в окно. – Мы почти приехали. Я нанял на эти дни тебе в служанки дочь трактирщика, и когда доставят твои вещи…

– Как ты мог о чем-то договориться? Ведь ты не знал, что Паулина со мной не приедет.

Он помолчал несколько секунд, поддразниваю-ще улыбаясь.

– Быть может, я думал, что тебе нужна помощь молодой энергичной женщины. Нашей несравненной Паулине должно быть уже за тридцать. – Он притворно вздохнул. – Она ведь дряхлее вашего покорного слуги.

Девушка засмеялась.

– Ее муж мечтает об одном –чтобы у нее поубавилось энергии. Они женаты чуть более пяти лет, а он выглядит совсем измученным и издерганным.

– Паулина весьма пылкая и любвеобильная особа… и очень настойчива.

Карета остановилась, и лакей тотчас распахнул дверцу. Алекс спрыгнул на землю и помог сойти Тесс.

– Иди в гостиницу. Хозяин покажет тебе твои покои. Я останусь здесь, пока не прибудет второй экипаж с твоими коробками.

– Право же, хозяин мог бы… Но Алекс уже шагал прочь, и, поколебавшись минуту. Тесс повернулась и вошла в гостиницу.

– Все хорошо? – спросил Гален у вошедшего в конюшню Алекса.

Алекс остановился у двери, пока его глаза не привыкли к полумраку. Конюшня оказалась пуста, если не считать шейха, стоящего на коленях возле своего жеребца в одном из стойл слева от двери. Черный сюртук его лежал рядом, рукава белой сорочки закатаны выше локтей. Огромный металлический чайник с водой кипел на небольшом очаге в глубине конюшни, воздух был напоен ароматом трав, смешанным с запахом сена и навоза.

– Нет, – коротко ответил Алекс. – Все совсем плохо. Я чувствую себя Иудой.

– Нет причин считать себя предателем. – Гален осторожно обмотал теплую влажную тряпку вокруг колена левой передней ноги своего жеребца. – Яд хорошо отсасывается. Селик будет готов к путешествию через пару дней.

– Почему ты не позволишь Сайду лечить коня?

– Потому, что Селик – мой, а я всегда в ответе за то, что принадлежит мне. – Он поднял голову и, встретив взгляд друга, добавил с мягким нажимом: – За все, что принадлежит мне.

Алекс знал, что это правда. Только это обстоятельство мирило его со сложившейся ситуацией.

– Она еще совсем ребенок, черт возьми.

– Достаточно взрослая. Я долго ждал.

– Я знаю, но…

– Я не собираюсь принуждать ее силой. Но он все же сделает так, как ему надо. За эти шесть лет Алекс хорошо узнал, насколько сильна воля Галена.

– Я люблю этого чертенка. Я всегда любил ее. Она не заслуживает того, чтобы ею манипулировали.

Гален поднялся на ноги и погладил нос вороного.

– Мы все пешки в большой игре. Алекс мрачно поглядел на него.

– А что ты сделаешь, если я попрошу тебя не использовать ее в своей игре?

Рука Галена замерла на морде Селика.

– Я обдумаю это. Ты мой друг, а женщина –твоя кузина.

– Обдумаешь, но не уступишь.

– Ты знаешь, как много она значит для меня.

Ты жил в Седикхане. – Гален продолжал поглаживать своего любимца.

Да, Алекс знал о том, какое важное место занимала Тесс в планах Галена. Но это лишь усиливало мучительное ощущение, он разрывался между двумя своими главными привязанностами.

– Я часто раздумывал, почему ты уговорил меня поехать в Седикхан. Я тоже пешка, Гален?

Шейх улыбнулся.

– Конечно, именно поэтому я и хотел, чтобы ты пожил со мной на моей родине. А ты ожидал, что я буду отрицать это? Но ты не пешка для меня. – Он мягко улыбнулся. – У меня никогда не было и нет друга вернее тебя.

Да, это так. Они настоящие друзья, соратники по оружию, более близкие, чем братья. Алекс медленно покачал головой.

– Господи, я не знаю, что мне делать.

– Ничего. – Гален отнял руку от морды лошади. Затем повернулся и поднял свои черный сюртук. – Это будет ее выбор. – Он надел его и пошел к двери. – Пожалуй, я пойду и выясню, каким будет ее решение.

– Прямо сейчас?

– Я предполагал подождать до ужина, но думаю, что должен облегчить твои муки совести. Тебе станет спокойнее, когда всё станет ясно. – Он усмехнулся. – И поскольку от меня несет конюшней и лекарством, можешь быть уверен, для убеждений я использую только доводы разума. – Он шагнул за дверь. – Когда компресс остынет, обмакни его в горячую воду и обмотай вокруг колена снова. Я сменю тебя, как только поговорю с Тесс.

Комната оказалась далеко не роскошной, но, по крайней мере, чистой. Тесс потрогала кровать и поморщилась. Жесткая, как тюфяк в ее монастырской келье. Ладно, не имеет значения. Она не позволит таким пустякам испортить ее последние несколько дней свободы.