Мэриан Эдвардс - Поединок сердец

– За Нортумберленд и людей, живущих здесь! – поднял кубок рыцарь.

Сглотнув комок в горле, Бетани вскинула вверх руку с кубком. От резкого запаха уксуса у нее выступили слезы, и она часто заморгала.

– За Нортумберленд и людей, да освободятся они из-под пяты захватчиков.

Вторая часть тоста дала ей хоть какое-то удовлетворение.

Ройс де Бельмар медленно поднес кубок к губам, чтобы Бетани сделала то же самое. Стальной взгляд его темно-синих, словно полночь, глаз следил за каждым ее движением.

Колебаться – значит признать свою вину, а на это Бетани не пойдет никогда.

Глубоко вздохнув и собравшись с духом, она наполовину осушила кубок. Кислое пойло обожгло ей горло и молнией ударило в желудок. По щекам Бетани потекли слезы; она судорожно глотнула воздух.

Сквозь пелену слез девушка увидела, как рыцарь покачал головой.

– Воистину ты самая упрямая женщина, какую я когда-либо встречал. – Зала наполнилась тихим смехом. – В следующий раз, Анни, выбери что-нибудь более подходящее. Запах уксуса ни с чем не спутаешь.

Он совершенно прав. В следующий раз она воспользуется ядом без вкуса и без запаха. Бетани посмотрела на свой недопитый кубок, на нормандского рыцаря, снова на кубок. С каким наслаждением она плеснула бы эту мерзость ему в лицо!

– Анни… – В голосе рыцаря прозвучала неприкрытая угроза. – …И не думай об этом.

Бетани взглянула ему в глаза, гадая, как ему стали известны ее мысли.

И все же стоит плеснуть вином ему в лицо, каким бы ни было наказание. Но, когда сердце Бетани уже взяло верх над здравым смыслом, она вдруг заметила бледное лицо Мери. Ее робкая младшая сестра была в ужасе от происходящего. Нельзя допустить, чтобы платой за месть стал рассудок Мери.

Переполненная отчаянием, Бетани с силой опустила кубок на стол. Проклятие! Смирение не приносит никаких воздаяний, что бы ни говорило Священное писание.

Несколько глубоких размеренных вздохов помогли Бетани совладать с собой, и, медленно подняв голову, она взглянула в лицо ненавистному нормандцу.

Веселье, наполнявшее его глаза, свидетельствовало о том удовольствии, которое получал за ее счет рыцарь. Девушке была невыносима сама мысль о том, что она, Бетани Нортумберлендская, является для этого варвара чем-то вроде шута.

Собрав остаток сил, Бетани расправила плечи, выдержав пристальный взгляд рыцаря.

– Рабыня, займись ванной для меня.

Этими несколькими словами он напомнил ей всю безнадежность ее положения. Ванна. Ах да, ванна. Несмотря на то, что Бетани попыталась прогнать нежеланные воспоминания, у нее перед глазами возникли красочные картины вздувшихся мышц и налившейся плоти, и у нее задрожали руки. Эти воспоминания словно призраки донимали ее.

Бетани и не подозревала, что ей придется столкнуться еще и с такими трудностями. Не полагаясь на слова, она ограничилась кивком. Меньше всего на свете ей хотелось, чтобы дрогнувший голос выдал ее самые сокровенные мысли.

Она совершила глупость, затеяв эту проделку с уксусом; но впредь такого не повторится. Пытаясь утешить оскорбленную и израненную гордость, Бетани напомнила себе о предстоящем вечере. Она обдумала все до мелочей.

Сегодня вечером настанет черед рыцаря попасть в глупое положение.

Мысль о том, как могущественный полководец будет безуспешно рыскать по замку в поисках своей рабыни, доставила Бетани огромное наслаждение.

Она буквально услышала голоса ее соотечественников, перешептывающихся и насмехающихся над глупым завоевателем. Их слова вызвали волну сладостного наслаждения местью, захлестнувшую Бетани. «Женщина Нортумберленда повелевает; она рождена и вскормлена для того, чтобы вести, а не идти следом», – будут говорить вполголоса люди, смеясь над незадачливым чужеземцем.

Ощутив прилив новых сил, Бетани легко взбежала вверх по лестнице. Сегодня вечером победителем станет она. Она перехитрит Ройса де Бельмара, и это излечит ее уязвленное самолюбие.

Во всех очагах мрачного замка на берегу горного озера был разведен огонь, эль лился рекой. Приглашенные вожди кланов, оставив своих воинов в большой зале, двинулись по коридору, отбрасывая на стены дрожащие тени. Люди, встречавшиеся до этого лишь на поле брани, собрались, чтобы поднять чару за здоровье пригласившего их лэрда Мактавиша, в небольшой угрюмой зале, расцветив ее своими пестрыми пледами. Часть вождей, вспотев в жарко натопленном помещении, сняли куртки и остались в одних пледах. Некоторые из них пошли еще дальше и сняли даже пледы, оставшись в том виде, в каком появились на свет.

– Могуществен ли ты? – спросил лэрд Мактавиш вождя клана с запада, украдкой глядя на знаки, подаваемые отцом Джоном.

Священнослужитель, как было условлено заранее, бродил по наполненной зале, собирая как благоприятные, так и неблагоприятные сведения о претендентах, должные помочь лэрду сделать свой выбор.

– Не беспокойся. Мне, Киллиану Маклеоду, не нужно оглядываться, считая, сколько воинов у меня за спиной, – надменно ответил молодой шотландец.

– Этот человек опасен, – предостерег Мактавиш, и взгляды всех присутствующих с живым интересом обратились к воинственному Маклеоду.

– За приданое леди Бетани – треть находящегося в той комнате, – указал шотландский вождь на комнату, где были сложены вывезенные из замка Ренвиг богатства, – я готов отправиться в ад.

Услышав его смелый ответ, собравшиеся в зале вожди одобрительно закивали.

Не обращая внимания на то, что священник, услышав слова Маклеода, нахмурился, Мактавиш сказал:

– Я знал, что ты достойный воин.

– Значит, девчонка не знает о твоих планах? – Киллиан Маклеод выхватил кубок с элем у проходившего мимо слуги.

– Нет, но она согласится.

Седрик, раненый начальник гарнизона замка Ренвиг, поднялся, опираясь на костыли, и обратился к молодому вождю:

– Не беспокойся, парень. Наша госпожа очень красивая.

– Да пусть она будет похожа на моего коня. – Осушив залпом огромный кубок, воин вытер рукавом губы и с усмешкой взглянул на лэрда Мактавиша. – Меня интересует только ее богатство.

Несмотря на то, что человек этот лишь сказал вслух правду, от его черствых слов Мактавиш почувствовал уколы совести. Всевышний свидетель, ноша, лежащая у него на душе, уже долго мучит его. Однако лэрду удалось ответить с выработанной долгим опытом непринужденностью:

– Итак, остается только одна помеха, но шотландца она не остановит. Между тобой и деньгами стоит нормандский рыцарь.

Маклеод, как и все присутствующие, разом повернулся к нему, точно он сошел с ума.

– Даже за все богатство Англии я не выступлю против нормандцев. Тебе придется поискать кого-то другого, готового заплатить за приданое своей жизнью.