Валери Кинг - Покорившие судьбу

Вереница карет на дороге начала редеть, и Джулия захлопнула окно. Внизу уже было тихо: вероятно, почти все гости уже разъехались.

– А, вот ты где! – послышался у нее за спиной до боли родной голос.

Джулия радостно обернулась. В дверях стоял Эдвард в наброшенном на плечи черном пальто.

– Я не удержалась и поднялась наверх, чтобы полюбоваться огоньками, – сказала она. – Я знаю, мне сейчас следует стоять в дверях и провожать последних гостей, но ведь сестры и без меня с этим прекрасно справляются… Ты уже уезжаешь?

В эту минуту ее сердцем владела одна лишь давняя привязанность к другу детства. Все остальные чувства к Эдварду, сколь бы ни были они сильны и глубоки, ей удалось сегодня перебороть. Сейчас она видела перед собою не возлюбленного, которому, увы, не суждено стать ее мужем, а товарища детских игр, заботливого друга, почти брата – такого, каким он был и останется для нее навсегда.

Когда она подошла к двери, Эдвард, не двигаясь с места, поднял голову и посмотрел наверх. Проследив за его взглядом, Джулия заметила над дверью зеленую веточку омелы.

– Можно? – не без лукавства спросил он.

– Да, – ответила Джулия. На душе у нее было легко и спокойно.

Он взял ее за плечи и, наклонившись, поцеловал в щеку.

– Доброй ночи, Джулия, и до свидания. Надеюсь увидеть тебя этой весной в Лондоне.

– До свидания!

Джулия улыбнулась, и он разжал руки.

– Так вот как ты решил отблагодарить меня за все, что я для тебя сделал! – послышался вдруг из коридора голос сэра Перрана. – Стоило мне отвернуться, как ты уже совращаешь мою жену. Какая мерзость!

Не успела Джулия опомниться, как сэр Перран оттолкнул ее в сторону и, схватив племянника за грудки, с силою швырнул его о дверь. Раздался устрашающий грохот.

– Как смеешь ты развлекаться с моею женой?! – вскричал баронет, по-видимому, вменяя в вину племяннику нечто большее, чем один этот поцелуй.

От страха в голове у Джулии заметались лихорадочные мысли. Возможно ли, чтобы человек, вынужденный из-за хромоты опираться на трость, двигался с такой быстротой? Одним ударом он едва не сшиб Эдварда с ног – как такое могло произойти? И зачем он вообще устраивает такую сцену, когда его племянник всего лишь коснулся ее щеки, и сэр Перран это прекрасно видел? Как нелепо: на протяжении сегодняшнего вечера Эдвард столько раз мог бы поцеловать ее по-настоящему, стоило ей лишь намекнуть, но он этого не сделал, и вот теперь этот невинный поцелуй навлек такую бурю гнева на его голову.

– Но дядя! – Эдвард крепко ухватил сэра Перрана за запястья. – Что за глупые шутки? Сейчас же уберите руки! Если вы немедленно не отпустите меня, я буду вынужден вас ударить!..

По тому, как покраснели лица обоих мужчин, Джулия поняла, что оба распалились не на шутку и ни тот, ни другой не отступит без борьбы.

– Пустите Эдварда! – потребовала она. Подойдя к мужу, она решительно взяла его за плечо и попыталась развернуть к себе лицом. – Перран, он всего лишь поцеловал меня на прощание в щеку, больше ничего. Это был братский поцелуй. Вы говорили, что доверяете мне? В таком случае, прошу вас, прекратите эту комедию и отпустите его.

Сэр Перран удивленно обернулся к ней. Он тяжело дышал, и от него пахло бренди. В глазах его горел безумный огонь, словно он желал драться.

– Пустите его, – приказала она. – Между нами ничего не было. Я не посмела бы обойтись с вами так… дурно.

Глядя на нее, он постепенно начал дышать ровнее.

– Придется, видно, поверить вам на слово, – наконец проговорил он.

– Да, придется, – не дрогнув, ответила она.

Он медленно отпустил отвороты черного пальто племянника и отступил на несколько шагов. Эдвард, с пылающими глазами, тоже сделал шаг назад и угрюмо одернул выбившийся из-под фрака жилет.

Джулия переводила взгляд с дяди на племянника. Возможно, ее муж и впрямь беспокоится, как бы Эдвард снова ее не обольстил, думала она, но, безусловно, тут дело не только в этом. Вспоминались слова леди Тревонанс о матери Эдварда и разорванной помолвке. Джулии стало не по себе, будто ей вот-вот могла открыться какая-то истина, которой ей лучше всего было не знать.

– Признайся, мой мальчик, тебе, вероятно, хотелось бы добиться от Джулии большего, чем просто поцелуй в щечку, да? – снова заговорил сэр Перран: он явно подначивал племянника.

– Я не желаю отвечать на подобные вопросы, – процедил Эдвард. Ноздри его все еще раздувались от гнева. Постояв еще немного, он повернулся к Джулии, кивнул ей и быстро вышел.

Джулия пристально разглядывала своего мужа. Он стоял выпрямившись, и что-то в его осанке так напомнило ей Эдварда, что она вздрогнула. Все-таки они были поразительно похожи друг на друга: оба высокого роста, широкоплечие, у обоих узкая талия и сильные ноги. Сэр Перран еще долго глядел вслед своему племяннику, словно ждал, что он вот-вот вернется. Наконец обернулся к Джулии, но и сейчас как будто не видел ее.

Как странно, думала Джулия. Где согбенные плечи, к которым она привыкла за много лет? Где хромота? Непостижимо!..

В эту минуту сэр Перран вздрогнул, отвел от нее взгляд, и весь его облик моментально переменился. Плечи снова по-стариковски опустились. Он с видимым усилием полусогнул правую ногу в колене и, прижав ладонь к бедру и прихрамывая, удалился. Когда он наступал на больную ногу, лицо его страдальчески морщилось.

Джулия растерянно глядела ему вслед. То он хромает, то, забыв про годы и болезни, бросается на племянника?! Что все это значит и за которым из двух явившихся ей образов мужа скрывается настоящий сэр Перран?

Месяц спустя, глядя, как ее супруг, прихрамывая, вошел в ее комнату, Джулия вдруг осознала, что после Рождества ее отношение к нему коренным образом переменилось.

Она сидела перед камином в одном из двух глубоких кресел, обтянутых голубым узорным шелком. Сухо пожелав ей доброго вечера, баронет опустился на соседнее кресло и положил на колени небольшой деревянный футляр для бумаг. Джулия приветствовала его в обычной сдержанной манере и снова вернулась к вышиванию, которое для удобства было разложено перед нею на подушке. Работа еще была не закончена, но вышитый павлин уже радовал глаз изяществом линий и яркостью красок.

Возможно, самое главное, что она сумела разглядеть за это время в своем супруге, было его умение проникать в самую суть людей и вещей. Именно это качество, вероятно, и помогло ему в свое время вернуть и приумножить фамильное богатство. Его способность по одному взгляду на человека безошибочно определить, о чем он думает и какие чувства владеют им в данную минуту, вызывала ее искреннее восхищение.

Постепенно Джулия научилась как бы видеть мир его глазами, и этот мир, в котором он жил и дышал, оказался совсем не таким, к какому она привыкла. Так, если она, взглянув на дерево, назвала бы его зеленым, то он скорее всего сказал бы, что листва у дерева темно-зеленая, с золотистыми крапинками на зубчиках и более светлой, матовой изнанкой, а клейкие молодые листочки бледно-зеленые, почти прозрачные.