Конни Мейсон - Верю и люблю

Энди улыбнулся Сэму сквозь слезы:

— Это правда, папа? Мы будем вместе?

— Даю слово, сын. Ты готов вернуться с нами домой?

Энди поднял влажные глаза на сестру Адель, которая наблюдала за трогательной сценой с нескрываемым удовольствием.

— Не скрою, у меня были сомнения, когда вы появились, — призналась монахиня. — Но то, как Энди нас встретил, убедило меня. Вы действительно его родители, Я не знаю, как все это случилось, да, собственно, и не хочу знать, я счастлива, что ваше маленькое семейство воссоединилось. Энди хороший мальчик. Мы старались сделать его счастливым, но он тосковал, потому что его сердце остаюсь в другом месте.

Энди улыбнулся настоятельнице:

— Я не хотел плохо себя вести. Просто я скучал по маме и папе. Вы все были так добры ко мне.

Внезапно холл наполнился детским смехом, превратив ветхий приют из мрачной обители в дом, полный убогого счастья.

Лицо сестры Адель засияло.

— Дети закончили свои уроки, хотите пройти во двор и посмотреть, как они играют? Нас не так много, но мы стараемся занимать их и хорошо кормить. Хотя иногда приходится туго, особенно когда городские жители не торопятся с денежными пожертвованиями.

— Я бы хотела, — вызвалась Лэйси, крепко держа Энди за руку. — Кого-нибудь усыновляют?

— Мы относимся очень осторожно к усыновлению, — пустилась в объяснения сестра Адель. — Мы не хотим, чтобы детей использовали как рабов, и внимательно присматриваемся к потенциальным родителям. Некоторые берут ребенка из искренних побуждений, но находятся и такие, кто хочет заполучить бесплатного работника.

Сердце Сэма тронуло сочувствие к детям, которые никогда не знали родительской любви. Он и Лэйси обменялись понимающими взглядами.

— Это Бетси, — воскликнул Энди, кивком головы указывая на белокурую девочку. — Можно мне попрощаться с ней и другими ребятами?

— Конечно, — нежно улыбнулась Лэйси, и Энди побежал к детям. — Мой муж и я очень благодарны вам за заботу о нашем сыне, — с чувством сказала Лэйси, — и мы хотели бы сделать маленькое пожертвование на нужды приюта.

— Это не обязательно, — запротестовала сестра Адель. — Бог нам помогает иной раз, когда мы этого совсем не ждем. Ни разу не случилось такого, чтобы нам нечем было накормить детей.

— Может быть, мы поможем Господу в его деяниях? — задумчиво произнес Сэм. — Мы бы хотели сделать взнос…

— Пять тысяч долларов, — подсказала Лэйси. Сестра Адель покачнулась, и Сэм рванулся вперед, чтобы поддержать ее, если она вдруг вздумает упасть в обморок. Но она устояла на ногах.

— Пять… пять тысяч долларов? — недоверчиво повторяла она. — О мой Бог, я не знаю, что сказать. Мы сможем отремонтировать здание, добавить еще несколько спален, купить игрушки и принять больше детей. Сам Господь послал нам вас.

Энди вернулся через несколько минут, попрощавшись со всеми друзьями.

— Я готов отправиться домой, — улыбнулся он.

На обратном пути Энди сидел в коляске между Сэмом и Лэйси, болтая без передышки. Он рассказывал обо всем, что случилось с ним с тех пор, как он убежал из дома. И спрашивал о своих друзьях на ранчо. Он больше ни словом не упоминал имя Тэйлора Крэмера, Сэм и Лэйси тоже не стали касаться этой темы.

На следующий день они пересели в дилижанс и два дня спустя прибыли в Денисон. Энди никак не мог успокоиться, пока они шли на городскую стоянку, чтобы забрать своих лошадей. Но вдруг мальчик остановился и затих.

— Что такое, сынок? — насторожился Сэм, не понимая своего испуга.

— Там мужчина… — проговорил Энди, указывая на ковбоя, сидящего на корточках у степы салуна с сигаретой той во рту.

— И что же? Ты его встречал прежде? Энди медленно кивнул:

— Я видел его на ранчо в тот день, когда кто-то стрелял в Крэмера. Я собирался спать, но выглянул в окно. Он прятался за сараем. Я видел его лицо, когда он высунулся и целился в Крэмера. Все говорили, что это ты пытался убить его, папа, но я лучше знаю.

— Почему ты не рассказал это раньше? — удивилась Лэйси.

— Никто не спрашивал, — пожал плечами Энди. — Я думал, это секрет. Но я говорил, что папа не стрелял в Крэмера.

— Забери лошадей, Лэйси, — попросил Сэм. — Я иду к шерифу.

— Зачем папа пошел к шерифу?

— Кто-то убил мистера Крэмера, солнышко. Может, это сделал тот мужчина, на которого ты указал. Он однажды стрелял в Крэмера, возможно, мог сделать это еще раз. На этот раз он не сбежит. Поторопись, здесь может начаться перестрелка, когда шериф обратится к нему с расспросами. Не стоит рисковать понапрасну и оставаться на улице.

Лэйси затащила сына внутрь конюшни и, только убедившись, что Энди в безопасности, выглянула наружу.

— Что там происходит, мама?

— Шериф и папа переходят улицу. Ковбой пока их не заметил. Может, обойдется без стрельбы.

Лэйси поторопилась с заключением. Заметив, что к нему направляются Сэм и шериф, ковбой рванулся с места.

— Стой, или буду стрелять! — крикнул шериф, выхватывая свой револьвер.

Но ковбой продолжал бежать. Шериф открыл огонь. Ковбой выхватил пистолет, повернулся и выстрелил. Реакция Сэма была мгновенной. Выхватив свой шестизарядный револьвер, он выбил оружие из рук ковбоя. Тот с воплем схватился за руку, прижимая ее к груди, и разразился площадной бранью. Шериф поймал его, пока он возился со своей рукой, и поволок прямо в тюрьму. Сэм шел следом за ними.

Успокоившись, что все кончилось и никто серьезно не пострадал, Лэйси заплатила владельцу городской конюшни, посадила Энди на Галахада и повела лошадей.

— Мы поедем домой без папы, мама?

— Нет, мы подойдем к тюрьме, милый, и подождем папу.

Сэм последовал за шерифом и ковбоем внутрь помещения.

— Я ничего не сделал. Я просто стоял и обсуждал свои дела, когда вы подошли ко мне. Вы не можете ни за что сажать человека в тюрьму.

— Зачем вы сбежали? — спросил Сэм.

— Не твое дело, Гентри.

— Вы меня знаете?

— Да, знаю. Твой управляющий отказался принять меня на работу, когда этот мерзавец Крэмер меня выгнал.

— Кажется, мы приближаемся к разгадке, — процедил шериф Хейл. — И за что же он вас выгнал?

— Все зовут меня Монк.

— Очень хорошо, Монк. Это ты убил Крэмера?

— Я никого не убивал.

— Видели, как ты стрелял в него.

— Что за чушь! Никто меня не видел! — Сообразив, что выдал себя, он поспешно добавил: — Я ни в кого не стрелял.

— Может, несколько дней в тюрьме развяжут тебе язык, — бросил Хейл. — Давай, Монк, шевелись. Уютная камера давно тебя поджидает.

Сэм не хотел уходить, пока убийца не признается. Когда они проходили мимо камеры, где сидел Сид Харпер, тот окликнул Монка по имени.

— Неужели это ты, Монк! А собственно, чему я удивляюсь? Рано или поздно закон добрался бы до тебя.