Стефани Лоуренс - Все о любви

— А если не из Лайм-Реджиса, то откуда еще?

— Ближайший город — Эксминстер, но он не слишком велик.

— Я проезжал его по дороге сюда. Чард расположен дальше, но и его исключать нельзя. Я видел там несколько конюшен.

— Чард — наиболее вероятное место, где убийца мог нанять лошадь. Почтовые дилижансы в Эксетер всегда останавливаются там.

— Отлично. Значит, им-то мы и займемся в первую очередь. Давайте теперь рассмотрим ближайшее окружение. Кто мог прибыть верхом с этой стороны деревни?

— Дорога в имение Дотсвуд и в Хайгейт проходит здесь.

— А кто еще обычно приезжает верхом в деревню?

Филлида заколебалась. Впереди уже показался конец аллеи.

— Большинство джентльменов, живущих за пределами деревни, приезжают верхом. Папа и Джонас довольно редко выезжают верхом, а Сайлас Кумб и мистер Филинг вообще никогда. Для всех остальных, даже для Седрика, это обычный способ передвижения.

Выйдя на лужайку, девушка помедлила. Следуя за ней, Люцифер оглянулся. От ворот их отделяло несколько ярдов, живая изгородь осталась справа. Гравийная дорожка, ведущая к парадной двери, начиналась в двадцати шагах от них.

Он повернулся к Филлиде.

— Мог ли джентльмен из какого-либо поместья — не Дотсвуда или Хайгейта — обогнуть деревню и добраться до этого места?

— Да, вполне. Множество дорожек соединяют все аллеи и улицы в деревеньке, но нужно быть местным жителем, чтобы знать их все.

— А если не принимать во внимание этот проем в живой изгороди, можно ли как-нибудь еще добраться до этого места?

— Со стороны поля? Но поля тянутся до самой реки. До Экса. И здесь слишком глубоко, чтобы можно было перебраться, не вымокнув до нитки. А если он двигался по этой стороне реки, то должен был вначале пересечь поля Грейнджа, большинство из которых ограждены рвами и кустарником.

— Итак, мы должны искать некоего сторон него человека, который нанял лошадь скорее всего в Чарде и прискакал сюда, а потом тем же путем выбрался отсюда. Либо это все-таки был один из местных жителей.

— Кроме папы, Джонаса, мистера Филинга и Сайласа Кумба. И, разумеется, кроме других джентльменов, которые были в церкви.

— Еще Бэзил и Поумрой. Я не проверял других, но стоит по крайней мере сузить круг подозреваемых.

— Не рассчитывайте на это.

Люцифер усмехнулся и уже хотел было попросить объяснений, как вдруг до их слуха донесся стук колес приближающегося экипажа.

Одновременно, не сговариваясь, они посмотрели на дорогу, затем друг на друга. И, не говоря ни слова, вышли на открытое место, чтобы их не заподозрили в стремлении уединиться.

Они стояли почти на середине дорожки, глядя на ворота, когда экипаж остановился.

Леди Фортмен помахала рукой и воскликнула:

— Мистер Кинстер! Вас-то я и искала! Я только что услышала замечательную новость! — Глаза леди Фортмен сияли. — Вы решили остаться здесь и занять место безвременно ушедшего Горация. О, вы должны позволить мне устроить обед в вашу честь и представить вас вашим новым соседям.

Люцифер родился в глубинке, жил в лондонском свете, и ему не было нужды узнавать, каким образом новость стала известна леди Фортмен.

— О, наш летний бал будет через неделю — я, конечно же, пришлю вам приглашение. Но я подумала, что не будет никакого вреда в том, что бы устроить камерный обед уже сегодня вечером.

— Сегодня вечером?

— В семь часов, в Белликлоуз-Мэноре. Это совсем рядом, улица позади кузницы.

Люцифер колебался всего мгновение. Подобное сборище давало прекрасную возможность выяснить, кто чем занимался в то воскресное утро. Он поклонился леди Фортмен.

— Почту за честь.

Дама в восторге повернулась к Филлиде:

— Я сейчас еду в Дотсвуд и Хайгейт, дорогая, а затем обязательно в Грейндж. Надеюсь, что вы все непременно посетите нас — ваш папа, и брат, и леди Хаддлсфорд с сыном. И разумеется, вы сами, моя милая Филлида.

Девушка улыбнулась в ответ. Для Люцифера эта улыбка была простой вежливостью, никоим образом не выражавшей истинные чувства. Но леди Фортмен восприняла это совершенно иначе.

— Возможно, вы хотите составить мне компанию? Поедемте вместе в Дотсвуд и Хайгейт?

Филлида отрицательно покачала головой.

— Благодарю вас, но я должна встретиться с мистером Коббом.

Леди Фортмен огорченно вздохнула:

— Все в делах, дорогая. Ну что ж, должна вас покинуть. Спешу сообщить всем радостную новость! — И, уже разворачивая двуколку, она на прощание помахала рукой. — До вечера! В семь часов, мистер Кинстер!

Люцифер поднял руку в ответном приветствии и, улыбаясь, проводил взглядом удаляющуюся коляску. Повернувшись к Филлиде, он без всякого удивления обнаружил, что ее улыбка растаяла без следа, уступив место выражению хмурой озабоченности.

— Разве вы не рады?

— А вы были бы рады, если бы знали, что вам предстоит провести весь вечер, слушая напыщенных пустозвонов?

— Кого из пустозвонов вы имеете в виду?

— Седрика, конечно…

Они прогуливались по саду. Филлида восхищалась цветами, Люцифер же украдкой восхищался ею. Она не забыла о прошлой ночи, но сейчас, когда они разговаривали, чувства были несколько приглушены.

— Я, кажется, уже говорила, что Седрик хочет жениться на мне. Леди Фортмен уверена, что я должна выйти за него замуж. Уже одно это могло бы сделать этот обед более чем непривлекательным, но там будет и Поумрой, который изо всех сил постарается быть невыносимым.

— Но почему невыносимым?

— Потому что он как раз не хочет, чтобы Седрик женился на мне.

— Поумрой, что, тоже хочет на вас жениться?

Она улыбнулась:

— Да нет, все проще. Поумрой вообще не хочет чтобы Седрик женился. Между ними разница в пятнадцать лет.

— Ага. — Люцифер не стал продолжать беседу. Странным образом всякий раз, когда затрагивали тему брака, он должен был защищать эту идею, чувствуя себя в чем-то виноватым. Ее суждения о молодых людях, стремящихся завоевать ее расположение, и ее отношение к женитьбе казались еще более циничными, чем его собственные.

Но он по крайней мере знал, что не каждый брак напоминает те рациональные соглашения, которые ей предлагали молодые люди до сих пор. Но знала ли об этом она?

— Ваша мать давно умерла?

— Когда мне было двенадцать. А что?

— Я просто полюбопытствовал.

Филлида наклонилась понюхать цветы лаванды. Прислонившись к ограде фонтана, он любовался ею. После паузы проговорил:

— Этот сад… не представляю, как ухаживать за ним.

Слова доносились словно издалека. Ее темные глаза смотрели на него не отрываясь, выражение лица, скрытого тенью зонтика, казалось неведомым и неведающим. Она так понимала его сомнения и опасения… оставаясь, впрочем, в невинном неведении относительно всего остального.