Стефани Лоуренс - Клятва повесы

Поморщившись, Пейшенс принялась вышивать новый кустик травки.

— Вейн упомянул, что в Кембриджшире он присутствовал на службе, — вспомнила она.

— Да, это так, — веселым голосом ответила Минни.

Пейшенс подняла голову и увидела, что тетка и Тиммз обмениваются смеющимися взглядами.

— Мать Вейна написала мне об этом, — наконец продолжила Минни, посмотрев на девушку. — Пять холостых членов коллегии Кинстеров придумали одну шалость: они поспорили о дате зачатия наследника Девила и завели книгу Пари. Онория прослышала об этом на крестинах и тут же конфисковала все выигрыши в пользу церковной крыши, а также потребовала, чтобы они присутствовали на церемонии освящения. — Игриво улыбнувшись, Минни добавила: — Что они и сделали.

Захлопав глазами, Пейшенс опустила пяльцы на колени.

— Вы хотите сказать, что они приехали только потому, что так велела герцогиня? — удивилась она.

— Если бы ты знала Онорию, ты бы не удивлялась.

— Но… — Пейшенс попыталась представить ситуацию, как женщина приказывает Вейну сделать то, чего он не желает делать. — Наверное, герцог очень неуверен в себе.

Тиммз даже поперхнулась и рассмеялась. Минни тоже. Пейшенс терпеливо ждала, когда же эти две пожилые дамы отсмеются.

Наконец Минни угомонилась и вытерла слезы.

— Ах, дорогая, в жизни не слышала более забавного — и более ошибочного — утверждения!

— Девил, — икая, проговорила Тиммз, — это самый надменный, самоуверенный диктатор — маловероятно, что ты встречала таких людей.

— Если ты считаешь Вейна плохим, просто вспомни, что именно Девил был рожден, чтобы стать герцогом. — Минни покачала головой. — О Боже, только подумать: Девил не уверен в себе… — Она была готова снова расхохотаться.

— Ну, — сказала Пейшенс, — судя по тому, что я услышала, он выглядит слабаком, позволяя герцогине командовать его кузенами в делах, являющихся исключительно мужскими.

— О, Девил не дурак, он не будет противоречить Онории в таких вопросах. Есть еще одна причина, почему Кинстеры всегда потакают своим женам.

— И какая же? — спросила Пейшенс.

— Они одна семья, — ответила Тиммз. — Ведь в тот день они все собрались на крестины.

— Кинстеры много внимания уделяют семье, — согласилась Минни, — даже коллегия Кинстеров. Они очень добры к детям и очень надежны, на них всегда можно положиться. Видимо, это объясняется их многочисленностью. Ведь Кинстеры чрезвычайно плодовиты, и старшие дети с детства привыкли следить за младшими братьями и сестрами.

В желудке Пейшенс снова начала образовываться холодная, тяжелая глыба смятения.

— Между прочим, — заявила Минни и снова поправила шаль, при этом ее двойной подбородок заколыхался, — я счастлива, что Вейн поживет у нас. Он даст Джерарду несколько полезных советов на будущее — это очень ему пригодится перед поездкой в Лондон.

Минни подняла глаза, а Пейшенс опустила их. Ледяная глыба, раздувшись до неимоверных размеров, пронеслась через желудок и застряла в кишках. Она мысленно повторила все то, что сказала Вейну прошлым вечером, понимая, что незаслуженно оскорбила его.

И вдруг она почувствовала себя больной.

На следующее утро Пейшенс спустилась вниз с легкой и сияющей улыбкой на губах. Впорхнув в столовую, она весело кивнула мужчинам. И в следующую секунду застыла как вкопанная. Потому что — о чудо из чудес! — за столом сидела Анджела Чедуик и оживленно беседовала с Вейном.

Вейн сидел на своем обычном месте. Пейшенс одарила его улыбкой, как и всех, но постаралась не встречаться с ним взглядом. Однако едва она вошла в комнату, все его внимание сосредоточилось только на ней.

Пейшенс положила себе кеджери и копченой рыбы и, улыбнувшись Мастерсу, отодвинувшему для нее стул, села рядом с Джерардом.

— Я только что говорила мистеру Кинстеру, — тут же обратилась к ней Анджела, — что было бы хорошо собрать компанию и съездить в Нортхемптон. Только подумай, сколько там магазинов! — Ее взгляд горел от возбуждения. — Как, по-твоему, отличная идея?

Первым побуждением Пейшенс было согласиться. Все, что угодно, даже целый день с Анджелой, только бы избежать того, с чем когда-то, увы, все равно придется столкнуться. Потом она решила предложить Вейну сопровождать Анджелу за покупками, живо представив, как он сидит в салоне какой-нибудь модистки и, стиснув зубы, слушает глупую болтовню Анджелы. На это стоило бы взглянуть! Пейшенс посмотрела на другой конец стола… и завораживающая картина исчезла. Вейна абсолютно не интересовали туалеты Анджелы. Его взгляд, хмурый, суровый, был прикован к ее лицу. Он слегка прищурился, как будто пытался заглянуть ей в душу.

Пейшенс продолжала улыбаться.

— Думаю, — обратилась она к Анджеле, — это слишком далеко, чтобы только походить по магазинам. Возможно, тебе стоит попросить Генри съездить с тобой и твоей мамой туда на несколько дней?

Было ясно, что это предложение потрясло Анджелу. Она наклонилась вперед и заговорила с Генри, сидевшим недалеко от нее.

— Кажется, день обещает быть погожим. — Джерард взглянул на Пейшенс. — Возьму-ка я свой этюдник И начну рисовать эскизы для сцен, которые мы с Эдмондом обсудили вчера.

— Кстати, — низкий голос Вейна пророкотал над столом, заглушив возбужденный щебет Анджелы, — мне бы хотелось, чтобы вы показали мне виды, которые собираетесь зарисовывать. — Пейшенс подняла глаза, и он поймал-таки ее взгляд. — Если, — в его тоне прозвучали стальные нотки, — ваша сестра не против.

Пейшенс милостиво кивнула:

— Полагаю, это великолепная идея.

В глазах Вейна промелькнуло недоумение, а Пейшенс уткнулась в свою тарелку.

— А что мы сегодня будем делать? — Анджела настойчиво требовала ответа.

Пейшенс затаила дыхание, но Вейн не произнес ни слова.

— Я собираюсь порисовать, — нарушил тишину Джерард, — и не хочу, чтобы мне мешали. Почему бы тебе не прогуляться?

— Не говори чушь! — отрезала Анджела. — Для прогулок слишком сыро.

Пейшенс едва заметно улыбнулась и подцепила вилкой последний кусочек кеджери.

— Тогда, — не стерпел отпора Джерард, — займись тем, чем должны заниматься юные дамы.

— Так и сделаю, — объявила Анджела. — Почитаю маме в передней гостиной.

Она поднялась. Когда все джентльмены встали, Пейшенс вытерла губы салфеткой и тоже заспешила к двери.

Ей надо было отыскать среди своей обуви самую прочную и влагонепроницаемую.

Час спустя она стояла у черного хода и разглядывала широкие просторы мокрой травы, отделявшие ее от руин. Слабый ветерок принес с собой запах дождя — маловероятно, что трава скоро высохнет. Она должна была попросить прощения. Посмотрев на пристроившуюся рядом с ней Мист, девушка сказала: