Виктория Холт - Охотничья луна

— Все от этого зависит?

— Конечно нет. Вас пригласит тетя, и я уже решила сделать это. Вполне достаточно. Но не грех доставить удовольствие Вайолит. Только не будьте слишком усердны в похвалах, она проницательна. Просто посмакуйте, склоните голову набок и скажите «ах». Она такая прелесть, хотя люди не всегда это понимают. Нам нравится ее поддразнивать и доставлять ей удовольствие.

— Спасибо за предупреждение.

— А вот и Вайолит, — сказала я, — и, да, она несет свое пастернаковое вино.

— Это был хороший год, — сказала Вайолит, — а никто не может сделать хорошее вино без хорошего урожая. Конечно, вы это знаете, мистер…

— Мистер Маркем, — сказала я.

— О да, теперь я вспомнила. Мистер Маркем, теперь попробуйте вот это. Тереза, принеси-ка эти печенья к вину.

— Вы меня балуете, — сказал Джон Маркем.

Он с почтительностью взял рюмку и, поднеся ее к губам, вдохнул аромат, словно пробовал вино в подвалах какого-нибудь виноградника, прихлебнул. Стояло глубокое молчание.

Затем он поднял глаза к потолку и сказал:

— Я знал прежде, чем попробовал. Букет превосходен, и это воистину должно быть марочный год.

Вайолит порозовела.

— Вижу, вы из тех, кто знает, о чем говорит.

— Я предложила мистеру Маркему остаться, если захочет, на ленч, — сказала я. — Он остановился в «Королевском Гербе».

Вайолит скорчила гримасу.

— Я слышала, что пища там не ахти. Ну, если бы я знала… но у нас только пастуший пирог и яблочный торт.

— Не могу придумать ничего лучшего, что мне хотелось бы, чем пастуший пирог и яблочный торт.

— Ну, — сказала все еще польщенная Вайолит. — Это будет на радость. Я пойду сервирую еще одно место.

Тереза вошла и была представлена.

К тому времени, когда вернулась тетя Пэтти, Джон Маркем умудрился произвести удивительно хорошее впечатление как на Вайолит, так и на Терезу. Для меня он был братом Лидии и вряд ли казался посторонним.

Он остался на ленч, а потом вернулся в свою гостиницу, но не раньше, чем получил приглашение пообедать с нами.

Я знала, что он глубоко опечален смертью Лидии, но он был не из тех, кто стал бы обременять других своим горем. Мистер Маркем оказался живым и интересным собеседником. Он говорил о банковском деле, своей жизни в Лондоне и на ферме в Эппинге. Он сказал, что его брат Чарльз сейчас в Лондоне. На ферму всегда старались уехать, когда выдавалось время.

— Просто удивительно, какое удовольствие можно получить от сенокоса или уборки урожая… особенно после того, как вы проводили целые дни в офисе, жонглируя цифрами и занимаясь всем тем, из чего состоит жизнь банкира. Не то, чтобы я имел что-нибудь против работы в банке. Я нахожу ее чрезвычайно притягательной. Дело просто в перемене… в удовольствии закатать рукава и влезть в старую фермерскую одежду, сбросить городской лоск на время сельских занятий.

Вайолит, которая выросла на ферме, слушала с жадностью. Я никогда не видела, чтобы она так быстро приняла новичка. У него было столько рассказов о ферме и о том, как в прежние дни он понятия не имел, как и что делать. Все это звучало у него очень забавно.

Тереза с большим интересом слушала его смешные рассказы.

— Мне бы хотелось пожить на ферме, — сказала она. После обеда мы сидели в саду.

— Вечерняя прохлада — лучшее время дня, — сказала Вайолит.

Мы все пошли провожать его до ворот, чтобы там попрощаться, и очень жалели, что его визит подошел к концу.

Но на следующее утро он зашел снова.

Вайолит была в саду и чистила картошку, что она в хорошую погоду часто делала на воздухе, а Тереза рядом с ней лущила горох. Тетя Пэтти была одета для выхода, и я направлялась вместе с ней в деревенскую лавку. И тут появился мистер Маркем. Я увидела его из своего окна и крикнула:

— Привет! Я думала, вы уехали.

— Не мог, — сказал он.

— Идите в сад. Я сейчас спущусь.

Вайолит изрекла:

— Боже милостивый!

Она порозовела от удовольствия, Тереза тоже.

— В сущности, — сказал он, — я подумал, почему бы не остаться еще на день.

— Мы этому очень рады, — заверила я его.

Тетя Пэтти вышла в сад в своей шляпе с подсолнухами.

— Это приятный сюрприз.

— Это приятный прием, — ответил он.

— Он остается еще на день, — сказала Вайолит. — Тереза сбегай и принеси мне еще три картофелины. Думаю, гороха будет достаточно.

— Спасибо вам, — сказала он, — я надеялся, что вы пригласите меня остаться.

— Когда я думаю о том, что подают в «Королевском Гербе» в обеденной комнате, было бы неправильно не вытащить вас оттуда, — прокомментировала Вайолит.

— Я надеялся, что может быть меня по другой причине пригласят.

— По какой? — спросила Тереза.

— Что вы находите мою компанию достаточно развлекающей, чтобы согласиться потерпеть меня еще один день.

— О, мы находим, — воскликнула Тереза.

— А на обед у нас жареная свинина, — сказала Вайолит.

— Это утверждение или приглашение?

— Зная Вайолит, — вставила тетя Пэтти, — это и то и другое.

— Мне кажется, я пришел как раз, когда вы собирались куда-то, — сказал он, глядя на меня и тетю Пэтти, одетых для выхода.

— Всего лишь в деревенскую лавку. Мы собирались туда съездить на двуколке с пони. Хотите с нами? Пока я буду в лавке, Корделия может показать вам церковь, и мы вернемся вместе. Церковь стоит того, чтобы на нее взглянуть, хотя есть опасность, что колокольня в любой момент может рухнуть.

— А колокола треснули, — вставила Вайолит. — Если бы вы только их услышали, мистер Маркем, или скорее не стоит. Это позор.

— Думаю, будет лучше, если мы уйдем прежде, чем разразится спор о колокольне и колоколах, — сказала тетя Пэтти. — Идемте.

Это было приятное утро. Мы с Джоном Маркемом пошли в церковь, и я показала ему витраж, который славился в окрестностях, и бронзовые изображения знаменитых жителей и имена пасторов, начиная с двенадцатого века. Мы прошли по кладбищу, перешагивая через старинные могилы, надписи на которых были почти стерты временем и непогодой; к тому времени, когда тетя Пэтти к нам присоединилась, я чувствовала, что очень хорошо знаю Джона Маркема.

В этот вечер за обедом он сказал:

— Я должен буду завтра уехать в Лондон, а через неделю отправлюсь на ферму. Там я пробуду целую неделю. Мне хотелось бы, чтобы вы приехали и увидели ее.

— Как! — воскликнула Тереза. — Все мы?

— Там полно места, и мы любим гостей. Старая ферма по-настоящему не используется. У Саймона Бриггса, нашего управляющего, свой дом. Он никогда не пользуется фермой… это только для семьи, и мы всегда говорили, что следовало бы ее больше использовать. Ну так как?

Тетя Пэтти взглянула на Вайолит, а Вайолит на свою тарелку. В обычном случае я ожидала бы, что она начнет придумывать разные возражения. Но она не стала.