Александра Риплей - Наследство из Нового Орлеана

– Я никогда не танцевала, – призналась Мэри. – Можно я сначала просто посмотрю?

– Конечно, дорогая, – сказала миссис Джексон. – Мы посидим на этом диванчике и понаслаждаемся музыкой. Я устрою, чтобы завтра ты поучилась танцевать с кем-нибудь из офицеров парохода. – Она посмотрела на Мэри с симпатией и одобрением. Плечи и грудь Мэри прикрывала кружевная косынка. В вечернем платье, подаренном миссис Джексон, она чувствовала себя чересчур обнаженной.

Три дня спустя на ней было розовое муслиновое платье с огромными дутыми рукавами, которые начинались у самых кончиков ее плеч. Ножки ее топали в такт музыке, постоянно готовые танцевать. Мисс Роза учила ее, как стать настоящей новоорлеанской молодой дамой. Мэри теребила черный кружевной веер, которым она научилась пользоваться, прикрывая краску смущения, и чувствовала себя чрезвычайно светской дамой.

В другом конце зала мужчина побился со своим другом об заклад на сто долларов, что тот не сможет заполучить крошку в розовом на танец.

Его друг отказался спорить.

– Я знаю, какими драконами бывают мамаши у всех девиц младше семидесяти. Кроме того, невинные девы вызывают у меня тоску, а эта совсем уж зелененькая. Я бы уж скорей попробовал с мамашей, но и та, видно, не простая штучка.

Миссис Джексон взглянула на них с холодным высокомерием. «Бр-р-р!» – сказал первый мужчина, и оба, рассмеявшись, отошли.

Миссис Джексон улыбнулась капитану. Он подошел к ней.

– Мэри, дорогая, – сказала она. – По-моему, капитан собирается пригласить тебя на вальс.

Мэри старательно обмахивалась веером. Она уже достаточно часто танцевала с капитаном и знала, что с ним она будет держать такт без особого труда и ей не придется скрывать свое смущение. Она старалась охладить лицо и шею. По мере того как пароход продвигался на юг, из Иллинойса в Теннесси, а затем и в штат Миссисипи, температура росла с каждым часом.

Во время танца она призналась капитану, что никогда в жизни не знала такой жары.

– Понимаю, сейчас июль, но раньше я всегда проводила лето в горах, видите ли… Удивительно вдруг узнать, каким бывает настоящее лето. Мне неловко, что я доставляю столько хлопот мисс Розе… миссис Джексон. Сегодня ей пришлось просить свою горничную завить мне волосы четыре раза.

Капитан улыбнулся. Искренность Мэри была для него в новинку. Молодые дамы на Юге обычно становились искушенными кокетками задолго до достижения ее возраста.

– А что, если я попрошу у миссис Джексон позволения прогуляться с вами, милые дамы, по палубе? – спросил он. – Над водой веет приятный бриз – мы делаем почти двадцать миль в час.

Мэри воодушевленно кивнула:

– Мне бы этого очень хотелось. Спасибо, капитан. Миссис Джексон приняла приглашение капитана, но с поправкой.

– После танцев легко простудиться, – сказала она. – Мэри, сбегай в нашу каюту и принеси каждой из нас легкую шаль.

Когда Мэри ушла, миссис Джексон улыбнулась капитану.

– Похоже, мы идем с хорошей скоростью. – Ее голос казался несколько грубее обычного. – Сколько вы потеряете денег, если пойдете прямо в Новый Орлеан?

– Без остановки в Натчезе? Об этом не может быть и речи.

– Капитан, у меня крайне важное дело вечером Четвертого июля. Мне необходимо успеть.

Капитан посмотрел на миссис Джексон и рассмеялся:

– Я жадный человек, мэм. Она засмеялась вместе с ним:

– Вы меня удивили, капитан. А теперь ошеломите – назовите цену.

Он назвал, и брови ее взметнулись вверх.

– Я просила ошеломить меня, но не до смерти же! Груз, который мог бы принести вам столько денег, не увезли бы и четыре таких парохода. Предлагаю половину назначенной суммы.

Торговались они недолго и дружелюбно. Сделка была заключена, прежде чем Мэри вернулась с шалями. Как показалось Мэри, мисс Роза и капитан выглядели весьма довольными друг другом. Разве не чудесно было бы, если бы они влюбились друг в друга? «Тогда я могла бы быть подружкой на свадьбе». Ее романтическая юная душа находила очень грустным, что мисс Роза – вдова и, по ее словам, никогда не выйдет замуж вторично.

Когда они прогуливались по палубе, Мэри прошла на несколько шагов вперед, чтобы капитан мог побыть наедине с мисс Розой.

Потом она совсем забыла об их существовании. Стояла безлунная ночь, но на небе было светло от звезд. Такого неба Мэри никогда не видела.

– Кажется, они так близко, – вслух произнесла она. – И они здесь совсем другие. Теплые и мерцающие, как угольки, а не холодные и яркие.

Миссис Джексон обняла Мэри за талию:

– Ты теперь на Юге, милая моя девочка. Здесь все другое. И более прекрасное.

На другое утро миссис Джексон разбудила Мэри значительно раньше обычного:

– Одевайся побыстрее. Я хочу тебе кое-что показать. Мы пьем кофе на палубе.

Свой кофе Мэри так и не выпила. Она была слишком зачарована, чтобы заниматься чем-то столь обыденным, как завтрак. «Краса» шла по каналу, идущему параллельно берегу реки. Судно как бы плыло по клубам густого тумана, серовато-золотистого в свете утреннего солнца. С близстоящих деревьев свисали серые облака, покачиваясь в щупальцах тумана, поднимавшегося с реки. Воздух был упоителен, столь же упоительно пели тысячи невидимых птиц и благоухали тысячи крошечных, похожих на звездочки цветов, окутывающих стволы деревьев и ковром устилавших землю между ними.

Мэри вцепилась в поручень. У нее кружилась голова. Красота буквально обрушилась на нее. Она впитывала в себя восхитительный воздух, касавшийся ее кожи мягкими и какими-то ранее неведомыми прикосновениями.

Остались позади деревья, полные звездочек; показались поляна и деревянный причал. Его серебряные от старости доски влажно блестели. Позади начиналась дорога, привлекшая внимание Мэри. По краям дороги росли высокие деревья, увешанные тяжелой блестящей темно-зеленой листвой и белыми восковыми цветами совершенно неправдоподобной величины. В конце дороги стоял храм – белый, с толстыми колоннами, поднимавшимися к островерхой крыше над широкой аркой похожего на золотистый веер окна. В окне виднелись отблески утреннего солнца.

– Это усадьба при плантации, – тихо сказала миссис Джексон, придвинув губы к самому уху Мэри. – Деревья – магнолии, вьющееся растение – жимолость, а серое покрывало – испанский мох. Это Луизиана.

– Я люблю ее, – прошептала Мэри.

Мэри отказалась вернуться в каюту. Целое утро она оставалась на палубе, все ее существо бессознательно тянулось к берегу реки и царящей там красоте. Даже когда канал вывел судно на самую середину реки, а берега стали казаться просто полосками зелени, удаленными на полмили, Мэри переводила взгляд с одного берега на другой, прищурив глаза, – в воде ярко отражалось солнце.