Стефани Лоуренс - Все о страсти

— Времена меняются. Но выжившими всегда будут те, кто сможет приспособиться к переменам.

Она много раз слышала это выражение и считала его довольно банальным. Но все же оно вселило в нее энтузиазм и уверенность. Он же не мог отрицать очевидного: он не мог найти себе более подходящую жену, чьи ум, понимание, красота и поддержка будут неоценимы в сфере политики. Эти соображения не приходили ему в голову, когда он просил ее руки, однако как много они значат для их семейной жизни! Если он возьмет ее с собой в Лондон, она может стать хозяйкой политического салона, который будут посещать самые блестящие члены столичного общества. Неглупая, сообразительная, разбирающаяся в людях, она послужит интересам его дела.

Он знал, что умение управлять людьми у нее врожденное, так же как умение дышать и ласкать его в постели. Но она ни разу не сделала ошибки, пытаясь манипулировать им, даже в последние дни, когда он посчитал бы ее претензии справедливыми. Для человека ее темперамента это было нелегко.

— Времена меняются. И те, кто хочет выжить, приспосабливаются к переменам.

Она как раз проходила мимо. Он протянул руку и поймал ее запястье. Франческа удивленно посмотрела на него.

— Довольно политики… хотя бы на сегодня. Мне нужно обсудить с тобой кое-что еще. Я хотел бы знать твое мнение еще по одному вопросу.

Он уронил бумаги рядом со своим стулом. Поднявшись, повернул стул к окну, уселся и притянул ее к себе.

Глубокий вырез ее платья был целомудренно прикрыт фишю из прозрачного газа, с пуговицами и широко распахнутым воротничком. Обхватив ее талию, он наклонил голову и коснулся кончиком языка ложбинки между грудей. Провел языком дорожку, ощущая дрожь ее тела, и припал губами к ямочке между ключицами, словно ставя раскаленное клеймо на коже.

Она принадлежала ему, всецело, безоговорочно, и он… кажется, он начинал верить, что сможет принадлежать ей.

В течение нескольких секунд атмосфера в маленькой комнате из политически накаленной превратилась в нестерпимо страстную. Нестерпимо эротическую.

Это была его идея, с которой она радостно согласилась, прежде чем подчиниться его команде и повернуться лицом к окну. Он слегка приподнял ее, усадил к себе на колени и снова провел губами по ее плечу, шее, к чувствительному местечку за ушком.

— Сожми подлокотники кресла.

Она, не колеблясь, повиновалась.

Он выглянул в окно:

— Видишь тот большой дуб прямо впереди?

Франческа кивнула.

— Смотри на верхние ветки. Не отводи глаз. Не думай ни о чем другом. Только об этих ветках.

Отпустив ее талию, он слегка обвел кончиками пальцев соблазнительные очертания ее грудей. Она дернулась.

— Сосредоточься на ветках.

— Но… но они голые, — пробормотала она, ерзая.

— Хм-м… Нет, еще несколько листочков осталось.

Он немилосердно терзал ее. Одной рукой лаская груди, он старательно избегал касаться ее сосков. Пальцы едва дотрагивались до тонкой ткани. Тело Франчески горело как в огне. Груди набухли и затвердели. Он видел, как тугие соски распирают лиф. Она снова заерзала.

— Ты сосредоточилась на ветках?

— Но, Джайлз…

— Думай о том, какие они голые.

Она тоже хотела бы быть обнаженной, как эти ветки; он и сам это знал, но не таков был импровизированный сценарий сегодняшнего дня. Он нежно сжал ее груди, словно проверяя на упругость, но тут же отнял руки.

— Совершенно голые.

Он кончиками пальцев сжал ее соски, сначала мягко, потом все сильнее. Она охнула и откинула голову.

— Совершенно обнаженные.

Он стиснул, потом тут же отпустил и снова стал дразнить легкими касаниями.

— Продолжай наблюдать за ветками.

Он повторял и повторял пытку, а она, добровольная жертва, с радостью подчинялась, но вскоре тяжело задышала и, раскрасневшись, обмякла.

— Я хочу, чтобы ты был во мне.

— Знаю.

— Ну и?.. — капризно бросила она.

Он скривил губы.

— Приподнимись.

Она выполнила приказ. Он поднял ее юбки, нижние юбки и сорочку и сунул руки под белую пену ткани, наслаждаясь упругостью полушарий, и с удовлетворенным вздохом ощутил влажность лона. Потом, стиснув ее бедро одной рукой, он осторожно сжал пухлый холмик.

Франческа задохнулась. Руки мгновенно ослабли. Он потянул ее вниз, и она охнула, вжавшись всем весом в его ладонь. Открытая его прикосновению.

Длинные пальцы скользнули внутрь, Сердце Франчески бешено заколотилось. Она принялась извиваться, перекинув ногу через его колени, чтобы до конца открыться ему. Его искусительным ласкам.

— Нет. Сиди, как сидела. Скромно.

Скромно?! Да она дышать не может!

Обе его руки были под юбкой: одна осторожно мяла живот, другая раздвигала набухшие складки.

Она чувствовала, какой стала горячей и скользкой. Обнаженные бедра и попка прижимались к ткани его брюк — постоянное напоминание о ее уязвимости.

— Продолжай изучать дерево.

Она с присвистом втянула воздух, подняла голову и устремила взгляд на голые ветки.

Один палец проник внутрь. Она вцепилась в подлокотники, готовясь к новой атаке. Горло перехватило. Он погладил ее и окунулся еще глубже. Она напряглась, сжалась, изнемогая от сладкой боли. Больше! Она хочет больше!

К первому пальцу присоединился второй. Ее тело мгновенно среагировало, — жадно, страстно: она достигла точки странной отрешенности, когда могла наслаждаться, чувствовать и в то же время наблюдать. Он продвинулся еще глубже, пальцы продолжали шевелиться.

— Нет! — выдохнула она, отчаянно тряся головой.

Он и не подумал останавливаться.

— Требовательная женщина!

Его тон был серьезен, почти мрачен. Издевательски мрачен.

Он прижал ладонь к ее влажным складкам и замер.

— Ты по-прежнему сосредоточена на ветках?

Ее взгляд был устремлен в нужном направлении, но она уже ничего не видела.

— Да.

— Некоторые из них узловатые, верно?

Она вгляделась в сгущавшиеся сумерки, смутно сознавая, как он снимает руку с ее живота и расстегивает брюки, выпуская на волю истомившуюся плоть. Она мгновенно выпустила подлокотник и, заведя руку за спину, потянулась к нему.

Он шлепнул ее по пальцам.

— Сказано же тебе думать о ветках. Узловатых. Тех, что потолще и покрасивее.

Но у нее на уме был только один красивый, толстый и узловатый предмет, не имевший ничего общего с деревьями. С фамильными, возможно, но не обычными. Она смутно вспомнила, зачем пришла в библиотеку, и тут же снова все забыла, вынуждая себя вглядываться в дерево.

Его рука властно легла на ее живот.

— Смотри на дерево. Сконцентрируйся на ветках.

Она ничего не понимала, но послушно делала, как он просил, заставляя разум и глаза сфокусироваться на голых ветках, находя узловатые толстые сучья.