Кэтрин Сатклифф - Единственная моя

– Оливия! – Эмили летела вниз по лестнице, одной рукой хватаясь за перила, а другой поддерживая юбки. -Не делай этого! Ты не должна! Ты знаешь, о чем я, Оливия! Я больше никогда не буду с тобой разговаривать!

Эмили нагнала Оливию у самых дверей и, схватив за руку, развернула к себе.

– Он не любит тебя! – крикнула Эмили. Оливия взялась за дверную ручку.

– Он женится на тебе только по одной причине. Из-за приданого. Он растратит твои деньги на любовниц, карты и лошадей и эти развалины, а когда деньги кончатся, он вышвырнет тебя, как старую чайную заварку.

– Уйди с дороги, Эмили.

– Ради Бога, – рявкнул отец, – отойди, Эми, и оставь сестру в покое.

– Скажи ей, папа. Скажи, чтобы не выходила за него! Умоляю тебя!

Изумленно уставившись на припухшее от слез лицо сестры, Оливия покачала головой.

– Неужели ты отказываешь мне в одном и, возможно, в единственном шансе на свободу, Эмили?

– Он негодяй!

– Когда-то ты так не считала.

– Подумай о Брайане.

– Именно о нем я и думаю.

– Ну, ну, Эмили. – Девоншир взял дочь за плечи и попытался отодвинуть в сторону. – Ей-богу, ты ведешь себя так, как будто ревнуешь.

– Ревную! – Эмили засмеялась и заплакала одновременно, отпихнув его руки. – Ревную к ней? Его? Ты конечно же шутишь, папа. Ведь это меня он любит. Просто он пытается отомстить мне за...

– За что? – насторожился отец.

Эмили вновь обратила горящие глаза на Оливию и, приблизив лицо к уху сестры, резко прошептала:

– Как ты сможешь жить, зная, что твой муж и сестра были любовниками, что когда он спит с тобой, то, без сомнения, думает обо мне.

– Что такого я сделала тебе, чтобы ты так меня возненавидела? – печально спросила Оливия сдавленным голосом. – Я растила тебя и любила, как мать. Я пожертвовала всем, чем дорожу, чтобы ты могла выйти за такого богатого и влиятельного человека, как лорд Уиллоуби, и все равно ты жалеешь для меня этой единственной возможности.

– Но Брайан заслуживает...

– Не смей даже произносить его имя, ты недостойна. Прибереги свое лицемерное проявление заботы о моем сыне для того, на кого это произведет впечатление. А теперь... уйди с дороги.

Проскользнув мимо сестры, Оливия распахнула дверь, охнув и отступив назад, когда порыв холода охватил ее. Подобрав юбки, она сбежала по ступенькам на дорожку, щурясь, чтоб разглядеть удаляющуюся карету Уорвика.

– Стойте! – закричала она и побежала по подъездной дорожке, уверенная, что кучер не услышит ее из-за топота копыт и звона сбруи. И все же она еще раз крикнула, спеша по скользкой земле.

Оливия едва не врезалась в задок кареты, прежде чем заметила, что та остановилась. Дверца распахнулась, и Уорвик грациозно спустился на тротуар.

Она задыхалась от бега и теперь, достигнув цели, внезапно оказалась во власти сожаления за подобную импульсивность.

– Проклятье, – пробормотала она и, когда Уорвик направился к ней, закрыла глаза от унижения. О Боже, какой дурой должна она выглядеть с заляпанными грязью ногами и юбкой, с растрепанными волосами и распахнутой, прилипшей к телу блузкой!

– Мисс Девоншир.

Она резко повернула голову на голос Уорвика.

Он протянул руку к очкам и осторожно снял их с лица девушки. Мир мгновенно восстановил свою ясность. Уорвик смотрел на нее, вскинув бровь, а его руки протирали запотевшие линзы о лацкан пальто.

– Вы хотели мне что-то сказать, – напомнил он.

Она уставилась на цепочку карманных часов, засунутых в карман жилета. Странно, что она раньше не заметила ее; сейчас она поблескивала.

– Да, – наконец с усилием выдавила она. – Я... Она сглотнула и попробовала дышать, обнаружив, что волнение делает это довольно затруднительным.

Уорвик поднял очки кверху и, прищурившись, внимательно оглядел стекла. Удовлетворенный, он посадил их Оливии на нос и заложил дужки за уши. Пальцы его коснулись волос на висках и скользнули вдоль края уха.

– Я же говорил, что эти очки запотевают, когда вы злитесь. Ведь говорил, мисс Девоншир?

Она кивнула.

Майлз стал застегивать ей блузку, а она стояла как статуя и любовалась тем, как угасающий свет очерчивает каждую линию его лица. Сердце девушки забилось в два раза быстрее, когда его пальцы коснулись ее груди.

– Я по-прежнему считаю, что вы лучше видите без этих чертовых штуковин, но это неважно. Вы гнались за моей каретой не для того, чтобы обсуждать зрение. Я так понимаю, вы внезапно и резко изменили свое отношение к моему предложению. Она снова кивнула.

– И, полагаю, вы решили, что союз между нами послужит чем-то вроде спасательного круга для нас обоих.

Оливия кивнула еще раз.

– И вы согласны, что чем скорее это произойдет, тем лучше для нас?

Еще один кивок.

– Прекрасно. Я поговорю с суперинтендантом магистрата. Обычно, насколько мне известно, устанавливается трехнедельный срок до свадьбы, но я знаком с регистратором Харгривсом и, думаю, при соответствующем размере некоего стимула, он согласится посмотреть сквозь пальцы на формальности. Как вы посмотрите на то, чтобы церемония состоялась через неделю в помещении магистрата?

– Неделю?

– Я понимаю, что это слишком короткий срок для подготовки, но, с другой стороны, учитывая наши обстоятельства, в обычной церемонии нет необходимости.

Оливия снова кивнула.

Он долго стоял и молча смотрел на нее. Она начала дрожать, но от холода ли, или от осознания того, что только что согласилась выйти замуж за Майлза Уорвика (через неделю и не сказав никому ни слова), Оливия не знала. Зубы ее стучали, а холодная сырость пробиралась вверх по чулкам к коленям.

Сняв с себя плащ, Майлз обернул его вокруг плеч девушки и запахнул у горла. Дорогая шерсть и поношенная атласная подкладка еще хранили тепло его тела. Еще она различила слабый запах его одеколона.

– Спасибо, – пробормотала она.

Он коротко улыбнулся и, казалось, задумался, прежде чем слегка наклониться и коснуться губами ее губ.

– Всегда пожалуйста, – прошептал он.

Он повернулся к карете, где у подножки ждал кучер, и вскочил в нее с грацией акробата.

– Доброй ночи, мисс Девоншир, – послышался его голос изнутри. – Я дам вам знать.

Кучер захлопнул дверцу и взобрался на козлы.

– Доброй ночи, – отозвалась она, глядя как карета покатила вперед и исчезла в темноте.

– Уверен, вы можете понять причины, по которым я так поступаю, Уорвик. Не хочу оскорбить ваши чувства, видит Бог, ведь мы же мужчины, а мужчины всегда гордятся тем, что сами являются хозяевами своей судьбы. Несомненно, условия, которые я поставил перед вами первоначально будет трудно принять, однако... – Девоншир прочистил горло и вперил в Майлза пронизывающий взгляд. – Уверен, вы можете понять, что мною движет. Мой долг думать о будущем Оливии. При этом я не могу не принять во внимание ваше прошлое. Вы питаете определенную слабость к азартным играм. У вас нет деловой хватки. Однако, – поспешил добавить он, – вас нельзя за это винить, учитывая ваше воспитание... Вы меня слушаете, Уорвик?