Кэтрин Сатклифф - Единственная моя

– А я твой муж! – заорал он ей в лицо. – Ты будешь делать так, как я скажу, а я говорю, что больше не позволю ему позорить и обижать тебя.

Но все же он отпустил ее, дав ей добежать до двери, прежде чем остановил словами:

– Если пойдешь за ним, Оливия, можешь забирать с собой своего сына и его чокнутую няню.

– Что это значит?

– Проще говоря, дорогая, выбирай – твой отец или я. Засмеявшись почти истерически, Оливия покачала головой.

– Какой трагический ультиматум вы мне выдвигаете, сэр. Выбор между двумя мужчинами, которым совершенно наплевать, жива я или умерла, которым я принесла несчастье своими идиотскими попытками помочь им.

– Может, командовать ими, милая?

– О! В этом твоя проблема, мой супруг? Из-за этого ты днями где-то пропадаешь? Поэтому бродишь по дому мрачнее тучи? Поэтому ведешь беспорядочную жизнь, забывая о том, что ты женат...

– Женат? – Он хохотнул и направился к ней. – Ты говоришь мне о браке и его обязанностях, когда сама избегаешь супружеской постели, словно я какой-то прокаженный, чье прикосновение тебе противно.

Оливия закрыла уши руками. Он отдернул их и прижал к ее бедрам, когда она подняла голову и встретилась с его разъяренным, обвиняющим взглядом.

– Ты так сильно тоскуешь по нему? – выдавил Майлз сквозь стиснутые зубы.

– О чем...

– Не прикидывайся дурочкой, милая. Мне кажется, что есть только одна причина, по которой такая женщина, как ты, может отвергнуть мужа – ты все еще любишь отца Брайана.

Оливия покачала головой.

– Ты можешь опровергнуть это? Странно, что ты никогда не говоришь о мужчине, ради которого пожертвовала своей жизнью. Я устал от твоих уверток и отговорок. Если ты все еще так любишь его, возвращайся к нему, Оливия. Если можешь.

За окнами мела метель, а где-то вдалеке гремел гром. Оливии казалось, что небо упало и придавило ее своей тяжестью, когда она смотрела, как плачет сестра.

– Изверг! – кричала Эмили на Майлза. – Презренный негодяй! Рассказать отцу о нашей связи! О! Я бы убила тебя, если б могла! Я сделаю это! Клянусь, что убью тебя, когда ты будешь спать. Я вырежу твое подлое сердце, как ты сделал с моим отцом.

Обратив свой обезумевший взгляд на Оливию, Эмили подбежала к сестре и упала на колени возле кресла Оливии и схватила ее за руку.

– Умоляю тебя, Оливия, пойдем домой. Ты не должна оставаться ни минуты с этим ужасным человеком. Возвращайся в Девонсуик, туда, где твой дом. Ты нужна мне. Ты нужна папе. Он обезумел. Я боюсь, Оливия. Ужасно боюсь. Я никогда не видела его таким рассерженным. Он никогда не был таким со мной.

Оливия оцепенело отвела глаза.

– Я не могу, – сказала она. – Я люблю тебя, Эмили. Но я не могу помочь тебе. Не в этот раз. Если я оставлю Брайтуайт н мужа ради тебя и папы, что потом будет со мной? Ты скоро выйдешь замуж, а что же я? Что будет с Эмили вскочила на ноги и бросила злобный взгляд на Майлза, который стоял к ней спиной, неотрывно глядя на огонь в камине. Со скоростью молнии Эмили метнулась к столу и, схватив медный нож для разрезания писем, угрожающе замахнулась им. Майлз обернулся и ловко выбил нож у нее из руки.

– Эмили! – закричала Оливия, вскочив со стула. -Арман! Гюстав! Быстро!

Слуги материализовались из ближайших теней. Указав на сестру, Оливия сказала:

– Выведите ее отсюда. Позаботьтесь, чтобы она благополучно вернулась домой.

Вывернувшись из рук Уорвика, тяжело дыша, Эмили прошипела:

– Я никогда не прощу тебе этого, Оливия. Никогда! Арман твердо взял Эмили за правую руку, Гюстав за левую.

Они деликатно повели ее к двери.

– Если ты отвернешься от меня сейчас, Оли, я сделаю так, что все узнают... все! Во всей Англии не останется ни души, которая не узнает о твоих фокусах, включая твоего мужа... и твоего сына.

– Тогда мы с тобой пойдем ко дну вместе, не так ли, дорогая? – ответила Оливия спокойно, с оттенком грусти.

Через несколько показавшихся вечностью минут все затихло, кроме унылого завывания ветра. На негнущихся ногах Оливия прошла к окну и выглянула на улицу, глядя, как густые снежные хлопья метаются по замерзшему розарию.

– Дорога сейчас небезопасна, – тихо сказала она. -Может, мне не следовало отпускать ее.

– Она уехала, – сказал Майлз.

– Да. Уехала. Полагаю, я должна бы радоваться... но почему же мне так грустно? И страшно. У меня такое чувство, будто я выброшена в открытое море. Одна.

– Ты не одна, – промолвил он так тихо, что Оливия подумала, не ослышалась ли она.

– Нет, ты не одна.

Оливия обернулась. Мать Майлза, выглядевшая крайне болезненно, стояла, опираясь на трость, с которой стала ходить последнее время. Лицо женщины казалось бескровным.

– У тебя есть друзья, – сказала Элисон. – Как гласит пословица: судьба дает нам семью, выбор – друзей.

Оливия поспешила помочь Элисон сесть в ближайшее кресло.

– Ну разве не ирония, что нам все время приходится признавать наши прошлые ошибки?

– Заметь, как она смотрит на меня, когда говорит об ошибках, – насмешливо сказал Майлз Оливии.

– Глупенький, – ответила Элисон. – Ты предпочитаешь оставаться в прошлом, нежели перенестись в настоящее. Предпочитаешь плакать над сожженными мостами, чем собраться с силами и построить новые.

– Мы стали мудрыми к старости? – поддел Майлз.

– У возраста есть свои преимущества, – отозвалась она, улыбнувшись Оливии. – В молодости мы настолько надменны, что думаем, что знаем все, что надо знать, и что мудрость старости – не что иное, как цинизм состарившихся душ или дряхлость ума.

Элисон схватила руку Оливии и сочувственно ее сжала.

– Ты расстроена.

– Да, – ответила та.

– Ты не должна переживать за свою сестру, дорогая. По крайней мере, этот человек собирается жениться на ней.

– Я чувствую себя так, будто бросила ее.

– У нее будет муж. Совершенно ясно, что ей в жизни постоянно нужна сильная рука. Возможно де Клари удастся то, что не удалось твоему отцу. Предполагается, что мужья умеют это делать, – добавила она многозначительно, глядя на Майлза.

Майлз наградил ее холодной улыбкой.

– Ты, разумеется, прекрасно разбираешься в мужьях.

– Разумеется. Твой отец научил меня многому в отношении брака.

– Например, то, как обманывать?

– Совсем наоборот, – тихо возразила Элисон. – Он научил меня ответственности и принятию решений тактично и с достоинством. Он учил меня жить будущим вместо того, чтобы цепляться за то, чего уже не изменить. Печально, но этот урок не пошел мне на пользу. Но мне не нужно учить этому Оливию. У меня такое чувство, что она лучше всех знает, что такое обстоятельства и ответственность, подразумевающаяся под ними.

Оливия повернулась и устало улыбнулась свекрови. Элисон слегка расслабилась в кресле. Ее тонкие белые пальцы поигрывали набалдашником трости.