Лариса Шкатула - Пани колдунья

Стороннему наблюдателю картина показалась бы забавной: на бараньем тулупе лежит обнаженная девушка, а другая, постарше, стоит перед нею на коленях и что-то с нею делает, попеременно протягивая руку то за йодом, то за мазью, то за мылом, которые для удобства разложила вокруг себя…

— Елизавета Николаевна, где вы? — услышала она встревоженный голос Василисы и, прикрыв девчонку, выбежала в коридор.

— Василиса Матвеевна, слава богу, что вы приехали!

— А что это у нас за запах? — Та потянула носом воздух и сморщилась.

— Ничего, — смутилась Лиза, словно дурно пахло от нее, — дверь откроем и проветрим…

— У нас что-то протухло?

— У нас… несколько необычная гостья. Мне кажется, ее держали в каком-то подвале или сарае и не давали возможности даже помыться… А где Игнац?

Вы обвенчались?

— Игнац выпрягает Воронка. Мы обвенчались, но подробности потом. Насколько я поняла, необычная гостья нуждается в помощи?

— Точнее сказать, она без сознания. Я успела состричь и сжечь ее волосы. А также все, что было на ней надето. Осталось ее вымыть и уложить на кровать, а заодно проверить, нет ли у нее переломов, ушибов; наверное, она больна, если так долго не приходит в себя.

— Пойдемте, Елизавета Николаевна, я с удовольствием помогу вам.

Она проницательно посмотрела на Лизу:

— Сдается мне, ваше сиятельство до сих пор не обедали?

— Не до того было, чего уж там.

Она привычно стала на колени перед распростертой девушкой и раскрыла ее, чтобы и Василиса могла посмотреть.

— Девчушка-то совсем молоденькая! — воскликнула та. — Кто же это посмел так издеваться над бедной крошкой?.. А как она к вам пришла? Постучала в дверь? Кричала во дворе?

Лиза замялась. Кое-что о ней Василиса уже знала, но сможет ли понять и поверить, что Лиза услышала стон девушки так далеко отсюда? Все еще не зная, как об этом рассказать, она не нашла ничего лучшего, как спросить о другом:

— Надо понимать, Василиса Матвеевна теперь пани Магницкая?

Но бывшая экономка тоже оказалась не лыком шита.

— Я бы хотела, Елизавета Николаевна, пользоваться у вас большим доверием, — обиженно сказала она. — Думаю, Екатерина Гавриловна никогда не пожалела о том, что сделала меня своей наперсницей.

И Лиза решилась:

— Кое-что обо мне, вернее, о моих способностях вы уже знаете, но это не все. Дело в том, что эта девочка — Анита — до нашего дома не дошла. Думаю, она выбилась из сил, а к тому же еще и заблудилась в лесу. Я услышала ее стон. Издалека. Пошла посмотреть, кто это. Анита лежала в сугробе, теряя сознание. Она только и успела шепнуть свое имя.

— Но как же… как же вы доставили ее сюда? Не принесли же…

— Я тащила ее волоком по снегу. Тяжеловато было, конечно, но, как видите, она здесь…

— Теперь я понимаю, что вам было не до еды. — Василиса потрогала воду. — Она уже совсем остыла.

Сейчас я принесу погорячее…

И она быстро вышла, стараясь скрыть свое волнение. И, кажется, удивление.

В доме на Змеиной пустоши был накрыт праздничный ужин. За столом сидели трое обитателей этого странного в глазах тех немногих, кто знал о нем, жилища. Строители, которые его возводили, в разговорах между собой откровенно недоумевали: зачем такому богатому князю понадобилось строить дом в такой глуши?!

Но они построили и ушли, а те, что в нем жили, не печалились о своей участи, а словно были этому рады.

— Вы заезжали в замок? — жадно выспрашивала Лиза. — Ты видела Данюшку?

— Конечно, заезжали, — покивала Василиса. — Разве мы не привезли столь драгоценной рассады орхидей? Кажется, Игнац называет их детками. Видите, кивает. Разговаривала я и с князем Станиславом.

Обещался, ежели оттепель не грянет, привезти вам сына через два дня.

Лиза просияла:

— Слава богу! Как он, подрос? Что вы нового в нем увидели?

— Подрос. Отчего ж ему не подрасти — кормилица здоровая, молока много…

Василиса будто осеклась и глянула на мужа. Тот лишь пожал плечами.

— Что-то случилось? — встревожилась Лиза. — Что вы недоговариваете?!

— Когда мы были в Кракове, я ненадолго зашла к моей знакомой — она выписывает для меня журналы. Помните, я говорила, из Франции, модные журналы…

— Да-да, я помню, продолжайте. Эта знакомая что-то сказала?

— Может, это просто слухи? Мало ли о чем болтают в свете?

— Что с вами, Василиса Матвеевна? — рассердилась Лиза. — Уж в чем, в чем, а в косноязычии вас не упрекнешь!

— Nil admirari [43], Елизавета Николаевна, — выговорила наконец она. — Крепитесь, князь вам изменяет!

Игнац кашлянул и смущенно заерзал:

— Василиса Матвеевна, что же ты… как топором рубишь!

— Я думала, случилось что-то страшное, — облегченно проговорила Лиза. — Значит, Станислав жив-здоров?

— По-моему, так излишне жив, — буркнула Василиса. — Да и что ему сделается, чего вы вдруг плохое подумали?

— Сон мне про него Приснился. Привиделось, словно наяву, будто кто-то кинжалом его убивает. Всякая глупость в голову лезет…

— А его связь, выходит, вас не расстроила?

— Я же умерла, что ему еще остается, — усмехнулась Лиза. — Значит, Ева Шиманская все же своего добилась?

— При чем здесь Ева? — проговорила Василиса все еще с ощущением неловкости — кому понравится сообщать о таком! — В Кракове вовсю говорят о его дикой страсти к некоей Агате Дубинской. Она сирота, воспитывается престарелой теткой…

— От ваших слов — дикая страсть пана Станислава — меня саму бросает в холодный пот. Эта Агата, верно, совсем молода?

— Еще шестнадцати нет.

— Будь я жива, — неуклюже пошутила Лиза, — я бы посоветовала ей быть осторожнее.

— Своей сопернице?

— Скорей подруге по несчастью.

— Я все спросить хочу, вельможная пани, — вдруг заговорил Игнац, чем немало удивил обеих женщин; обычно он молчал, что бы ни случилось. — Неужели не было выхода не устраивать фальшивые похороны? Грех это и больше похоже на нечистую аферу, чем на единственную возможность разрешить неразрешимое.

— Игнац! — воскликнула Василиса и покраснела. — О чем ты говоришь? Разве это наше дело? Князья так решили.

Теперь настал черед смутиться Лизе. В самом деле, откуда к ней пришло такое решение? Не очень-то и долго жила она со Станиславом, чтобы согласиться на все, лишь бы уйти от него.

Не иначе, на нее повлиял пример родителей.

Они устроили фальшивые похороны, объявив умершей живую женщину, и Лиза, не особенно задумываясь, то же самое повторила.

— Вы правы, Игнац, — сказала она мужу Василисы и теперешнему своему товарищу по изгнанию. — Поступок мой достоин всяческого осуждения. И если вы считаете для себя невозможным после такого прислуживать мне…

Теперь уже ученый садовник, кажется, испугался собственной смелости.