Карен Рэнни - Обещание любви

Джудит грохнулась на спину и на миг у нее перехватило дыхание. Она посмотрела в рассерженное лицо Маклеода и поняла, что у его сдержанности тоже есть предел. Джудит перевернулась и встала на четвереньки, убрала волосы с лица мокрой рукой. Она не сводила глаз с Маклеода, настороженно следя, как он растирает ту часть своего тела, что оказалась самой мягкой и самой близкой к ее зубам. Когда он шагнул к ней, Джудит проворно вскочила на ноги, посмотрела влево, а метнулась вправо.

Они помчались по направлению к замку. Джудит догадывалась, что придется платить за глупую выходку, но поклялась, что это произойдет не на глазах доброй сотни жителей деревни. Она подобрала юбки нового платья, забыв о всякой скромности, которую охраняла минутой раньше, подтянула их выше колен и что было духу бросилась бежать.

Гроза бушевала вокруг, но Джудит не замечала капель дождя, думая только о том, как бы избежать возмездия Маклеода. Тропинка, по которой она спокойно прошла некоторое время назад, стала скользкой, словно русло ручья, но она бежала не останавливаясь ни на секунду.

Алисдер решил, что, если догонит ее, убьет на месте. Подумаешь, велика потеря – одной англичанкой меньше! Особенно такой, как эта. Проклятие, бегает она отлично. Холодный дождь колотил по его обнаженным спине и груди, но он не замечал такой мелочи.

Алисдер настиг Джудит в бронзовых дверях и, несмотря на ее отчаянное сопротивление, подхватил на руки. Толпа кричала и улюлюкала, когда он исчез из виду с женой-англичанкой, которую наконец одолел. «Что ж, – подумал Маклеод, – хоть какое-то развлечение».

Он слегка покачнулся на каменных ступенях, которые вели в жилую часть замка. Джудит не переставала сопротивляться, но у Алисдера уже не было сил перекинуть ее через плечо. Он с самого рассвета работал в поле, пока она копила силы для этого поединка. Алисдер злобно посмотрел на нее. Любой другой человек на месте Джудит прекратил бы всякое сопротивление, но только не она. Жена-англичанка оказалась на удивление упорной и сильной.

– Замолчи, женщина! – наконец прокричал Алисдер. Звуки его голоса отразились от каменных стен и эхом прокатились по длинным коридорам замка.

– Отпусти меня! – завопила в ответ Джудит. Терять ей было нечего, она догадывалась, какое наказание ожидает ее в комнате наверху. Если бы только хоть немного оттянуть время, она успела бы подготовиться к боли, которая неизбежно ожидает ее.

Алисдер не понимал Джудит: ненавидит так же сильно, как шотландцы, и одновременно дрожит от страха. Как бы старательно она ни прятала свои чувства, он ясно прочел их на ее лице.

Мокрые от дождя волосы Джудит прилипли ко лбу. У нее были длинные, загибающиеся кверху ресницы, пухлые и влажные губы. Алисдеру вдруг захотелось сказать ей, для чего могут служить такие губы и что голос должен быть тихим и нежным. Он остановился и уставился на нее, удивляясь тому, что слышит, как бьется ее сердце, как неровно и прерывисто дышит сам.

Лестница не имела ни перил, ни какого-либо ограждения. Перила считались ненужной роскошью в таких замках. Когда-то очень давно лестница строилась с расчетом на оборону, поэтому по крутым высоким ступеням подниматься было довольно трудно, особенно если ты устал, или болен, или немощен и стар, как Софи.

Алисдер оступился и чуть не упал на четвереньки. Несмотря на дрожь в руках, он все-таки удержал жену у самого края.

– Ну, так как? – прошипел он.

Джудит почувствовала дрожь в руках Алисдера и вцепилась ему в обнаженную грудь. Лицо его скорчилось от боли, когда ногти Джудит впились ему в тело.

– Ну, так как же? – негромко повторил он.

– Нет, – тихо отозвалась Джудит.

– Ты хорошо подумала? Это так просто. – Он слышал, как громко бьется собственное сердце. Наверняка ей тоже слышны эти удары. Алисдер испытывал соблазн скинуть Джудит вниз с лестницы.

Она покачала головой, и он, отступив назад, устало прислонился к стене. Потом медленно опустил ее, продолжая крепко держать за руку и потащил в комнату Айана, где резко развернул, словно она была легкой как перышко. Грязные мокрые юбки взметнулись вокруг ног Джудит. Красивое синее платье, с растительным узором, лучшее из всего, что когда-либо было у нее, оказалось безнадежно испорченным.

Алисдер стоял, уперевшись руками в бока, глаза Джудит горели огнем, но это все же было лучше, чем безжизненность, которую они выражали раньше.

Он усмехнулся, чем и подстегнул Джудит к словам, которые лучше бы вслух не произносить. Однако раз уж ее ждет наказание, пусть хоть будет за что.

– Ты хочешь, чтобы я восторгалась твоим ублюдком, Маклеод? Чтобы восхищалась тем, какой ты здоровый самец? Отлично, я восхищена. Ты сделал ребенка. Поздравляю.

– Я не отец Дугласа.

– Значит, я – король Англии, Маклеод.

– Ты хочешь сказать, что я лгу? – Голос его зазвучал угрожающе.

Сердце Джудит бешено заколотилось, она понимала, что следует соблюдать осторожность.

– Нет, – отозвалась она, еще дальше отодвигаясь от него.

– Мне до смерти надоело, что ты все время бежишь от меня, – проговорил Алисдер сквозь зубы. – Я не чудовище и не безумец. У тебя нет причины бояться меня. – Он испытывал раздражение и смущение от тех чувств, которые охватили его на лестнице. Он сурово посмотрел на Джудит, стараясь, чтобы сострадание не смягчило его слов и не навело на опасные мысли. – Если твои мужья набрасывались на тебя, сгорая от похоти, так это потому, что не видели другой женщины месяцами! – Ему стало стыдно от такой жестокости, но сейчас в нем говорил отверженный мужчина, и он уже не выбирал слова. – Ты не троянская Елена и не создание дивной красоты. Ты – моя жена-англичанка, костлявая злюка с мерзким языком.

Горя от ярости, Алисдер выскочил из комнаты. Джудит удивленно глядела ему вслед.

Она вдруг почувствовала резь в глазах, будто туда попал перец.

Но это были всего лишь слезы.

– Совсем плохо, Алисдер? – спросила Софи. В ее тихом голосе звучало сочувствие, а в усталых глазах светилось беспокойство.

Джудит настороженно следила за Маклеодом. Они не разговаривали друг с другом с той самой размолвки несколько дней назад. Она ухитрялась избегать Алисдера, не желая иметь ничего общего ни с самим Маклеодом, ни с его бесценным Тайнаном. Оба были ей совершенно безразличны.

Точно так же, как и то, что он не ночевал в замке все эти ночи. Несомненно, занимается где-то разбоем и грабежом. Глаза у Алисдера покраснели и ввалились, под ними залегли черные круги. Многодневная щетина придавала давно небритому лицу зловещий вид, вид настоящего разбойника.

Джудит наложила ему полную миску овсянки, которую он молча съел, не подумав даже присесть за стол. Он ни разу не взглянул на Джудит, сосредоточенно пережевывая кашу, словно ничего не ел уже несколько дней. По непонятной причине шотландцы, говоря об овсяной каше, употребляли не местоимение «она», как, например, про баранью ногу или говядину, а «они» и считали, что овсянка лучше усваивается, если ее есть стоя. Это была одна из странностей шотландцев, которую Джудит просто приняла. Объяснения пусть выслушивает тот, кому это интересно.