Линда Миллер - Женщины Флетчера

– Я должен возвращаться к моим больным. Не могла бы ты оказать мне одну услугу?

Рэйчел неуверенно улыбнулся:

– Какую?

– Перестань волноваться о том, что со мной может сделать Джонас. Все будет хорошо.

Похоже, он не слишком убедил ее, но Гриффина это не беспокоило. Она любила его, и сейчас это было единственное, что имело значение. Он наклонился, поцеловал ее и собрался уходить.

Рэйчел схватила его за руку:

– Гриффин!

– Что? – спросил он, резко повернувшись и успев заметить в ее глазах странное выражение, которое тут же пропало.

На нежно очерченных скулах Рэйчел выступили пунцовые пятна, и она отвела глаза:

– Н-ничего, просто... Не мог бы ты прийти сегодня поужинать со мной? Молли Брэйди и Билли приведи тоже.

Нечто загадочное, изначальное шевельнулось в душе Гриффина. Он понимал только, что это ощущение совершенно не связано со столь обыденным событием, как ужин. Что означала эта странная, дрожащая тень в ее глазах?

– Рэйчел...

Но она уже исчезла, захлопнув за собой дверь салуна.

– В семь часов! – крикнула она, и в ее голосе, донесшемся сквозь дверь, было какое-то истерическое веселье.

Гриффин медленно побрел в сторону палаточного городка, не замечая ни дождя, ни пробирающихся сквозь вязкую грязь фургонов, ни красивой женщины с серебристыми волосами, наблюдающей за ним с веранды дома судьи Шеридана.

Афина предпочла бы остаться у Джонаса, как предыдущей ночью, но не посмела. Если до Гриффина долетят слухи, что она ночевала под крышей этого дома, ей придется навсегда распрощаться со всякой надеждой вновь завоевать его. Она вздохнула и поднесла к губам фарфоровую чашку с золотым ободком из сервиза Кловис, наблюдая за идущим под дождем Гриффином. «Я люблю тебя»,– воззвала она ему вслед в немом отчаянии.

Но едва Афина твердо решила, что сейчас бросится бежать за ним, будто уличная девка, как на крыльце возникла Кловис. И, как всегда, она оказалась слишком наблюдательной.

– Честное слово, я не понимаю, что ты нашла в этом грубом, угрюмом молодом человеке, Афина, – пропищала она, и в ее глазах мелькнуло нечто вроде личной ненависти к нему.– Да если бы ты видела, как он расстроил чудесную свадьбу мистера Уилкса и как ужасно он вел себя в церкви...

Интерес Афины рос. Она слышала проклятья Джонаса по поводу прерванной свадебной церемонии, но эпизод в церкви – это было что-то новое.

– Что случилось – я имею в виду, в церкви? Воспоминание заставило Кловис содрогнуться.

– Естественно, мы все были возмущены тем, что Филд Холлистер выбрал себе в жены эту индианку – ты знаешь, как он разбил надежды моей Руби,– и я лично решила высказать ему все, что думаю. И, представь себе, Гриффин Флетчер явился в церковь – как будто он когда-нибудь ходил туда по собственной воле,– с мешком камней в руках. Сунул мне в руки один из этих булыжников и сказал: «Кловис, бросьте первый камень».

Афина притворилась, будто кашляет, чтобы прикрыть рот рукой.

Кловис, вырастившую четырех дочерей, этот жест не обманул:

– Смейся на здоровье, но хотела бы я знать, есть ли в этом городе более бесстыдный грешник, чем Гриффин Флетчер!

– Грешник? – выговорила, судорожно сглотнув, Афина. – Гриффин?

Кловис энергично закивала:

– Он ухаживал за одной из этих женщин из палаточного городка, Афина. А она, ко всему прочему, еще и дочь Бекки Маккиннон!

«Он за ней больше чем ухаживал», – подумала Афина, и в этот момент ей вдруг расхотелось улыбаться. Она почти потеряла терпение:

– Ах, Кловис, не будьте такой занудой! Вы сердитесь потому, что он не женился на одной из ваших дочерей!

Кловис залилась краской и прошипела:

– Афина, то, что ты сказала,– это верх невежливости! Неужели так разговаривают воспитанные дамы во Франции?

Афина напомнила себе, что в Провиденсе нет гостиниц, и смягчила тон, пытаясь умилостивить свою хозяйку.

– Нет,– сказала она.– Воспитанные дамы так нигде не разговаривают. Извините.

Довольная, Кловис похлопала ее по руке:

– Ничего страшного, дорогая. Ничего страшного. А если ты хочешь привлечь внимание Гриффина Флетчера, есть только один способ. Мы устроим вечеринку!

Эта перспектива не обнадежила Афину.

– Гриффин ненавидит вечеринки,– с сожалением произнесла она. «И вообще, его вряд ли удалось бы вытащить из этих ободранных палаток»,– добавила она про себя.

Кловис передернула плечами, и в ее глазах снова мелькнуло недовольство.

– Он не побывал ни на одной из моих вечеринок! – признала она. Но тут ее лицо просияло, и она прощебетала: – Тебе надо заболеть!

Полные губы Афины изогнулись в улыбке. Единственное, против чего Гриффин не сможет устоять – это болезнь.

– Я и вправду себя неважно чувствую, – заметила она.

Через полчаса Афина уже лежала в постели в комнате для гостей, куда ее отвела Кловис, и действительно выглядела очень больной.

Ворча, Гриффин вытащил часы из жилетного кармана и недовольно взглянул на них. Уже почти шесть тридцать, а у него даже не было возможности сообщить Молли о том, что Рэйчел пригласила их к ужину. Он расправил плечи. Что ж, он посмотрит, что там случилось у Шериданов, потом пойдет домой и переоденется. Если повезет, еще до семи он сможет быть у Рэйчел.

Дождь, который еще недавно взбадривал его, теперь вызывал лишь раздражение. Гриффин шагал сквозь него, думая, какая из дочерей Шериданов на этот раз объелась до потери сознания. К тому моменту, когда он постучал в парадную дверь дома судьи Шеридана, его настроение испортилось окончательно.

– В чем дело? – резко спросил он, когда Кловис впустила его.

Ее подбородок слегка затрясся, и Гриффин не без иронии заметил, что она не простила ему ни его последнего визита в их дом во время «свадьбы» Джонаса, ни того спектакля с булыжниками, который он устроил после того, как Филд объявил о своей женитьбе.

– У нашей гостьи,– поджав губы, произнесла она,– какое-то недомогание.

Гриффин потер глаза указательным и большим пальцем левой руки и вздохнул.

– Ведите меня к ней, Кловис. Я не могу быть здесь весь вечер.

Жена судьи посмотрела на него исподлобья и указала в сторону лестницы:

– В комнате для гостей, доктор Флетчер,– где лежала моя Руби, когда Его чести пришлось побеспокоить вас той ночью.

Гриффин вспомнил о «той ночи» и, поднимаясь по ступенькам, с трудом сдержал улыбку. В ту зимнюю снежную ночь поднялась невообразимая суматоха: Кловис и судья вытащили его из постели в несусветный даже для сельского врача час, убежденные, что их тридцатидвухлетняя «девочка» погибает ужасной смертью. На самом деле, как обнаружил Гриффин, Руби в одиночку прикончила два пирога с сушеными яблоками и нуждалась лишь в небольшой нотации и порции слабительного.