Конни Мейсон - Викинг

Остров Мэн. 850 г . от Рождества Христова

…Она возникла перед его глазами — обнаженная, с гривой черных волос, рассыпавшихся по плечам. Ее тело казалось сотканным из тумана и лунного света. Она двигалась легко и плавно, едва касаясь земли. Невесомым облаком проплыла она мимо, и в эту минуту он понял, что пришел в этот край не для того, чтобы насиловать и грабить. Нет, на этот раз его привела сюда эта девушка — валькирия, околдовавшая душу викинга своей любовной песней…

Торн, прозванный Безжалостным, не был ни суеверным, ни безрассудным человеком. Во всяком случае, до того самого дня, пока не почуял таинственный зов, приведший его на этот пустынный мрачный берег.

Ходившие в море под началом Торна Безжалостного давно привыкли действовать, не задавая лишних вопросов. Вот и сейчас никому не были нужны особые распоряжения — все отлично знали, что надлежит делать, когда острые носы ладей коснутся песчаного берега. Торн бросился в волны и поплыл, не дожидаясь, пока причалят его суда. Что же — его дело.

Воины-мореходы полностью доверяли своему вожаку, и Торн, старший сын могущественного ярла Олафа, никогда не обманывал их доверия. Торн много знал обо всем, что связано с морем и торговлей. Это и его неудержимая воля к победе гарантировали богатую добычу всем, кто ходил в поход под его началом, — от кормчего до последнего матроса.

— Ждите меня здесь, — распорядился Торн, когда ладьи причалили к берегу и люди ступили на песок. — Разыщите ручей или реку, наполните мешки для воды. Разбейте лагерь и ждите, пока я не вернусь.

— Не лучше ли мне пойти с тобой, Торн?

Торн отрицательно взмахнул рукой, как бы отрезая своей массивной ладонью любые возражения. Даже Ульм, самый надежный из кормчих, не нужен ему сейчас.

— Я пойду один, — сказал Торн. — Не позволяй те своим людям уходить в глубь острова. Мы приплыли сюда не для того, чтобы грабить. Наши ладьи доверху забиты. Такой добычи уже давно никто не привозил на норманнский берег.

Ульм согласно кивнул головой, украшенной копной светлых свалявшихся волос. Торн быстрыми шагами направился к недалекому лесу и вскоре скрылся среди дубовых стволов. Он редко, а точнее сказать — никогда, не действовал вслепую и ничего не делал без достаточных причин, и его люди прекрасно знали об этом. Вот и на этот раз никому и в голову не пришло задаться вопросом — зачем Торн Безжалостный привел свою флотилию к этому берегу? Да, ладьи давно уже были в плавании, а экипаж не сходил на берег, но разве это достаточная причина для высадки на остров? Однако Торну привыкли подчиняться беспрекословно. Даже самый близкий к вожаку человек — Ульм — не задал ему ни единого вопроса. Впрочем, Торн заранее был уверен в этом. Порукой тому было постоянное везение, сопутствовавшее ему во всех делах.

Тем временем Торн все дальше и дальше углублялся в лес. Под ногами негромко шуршали опавшие листья. Олень ломанулся через кусты и исчез в густых ветвях. Торн ненадолго остановился, прислушиваясь к голосу ветра в кронах деревьев, вглядываясь в лунный мерцающий свет. Торн чувствовал, что не случайно оказался в этом таинственном, пронизанном любовным томлением месте. Но что привело его сюда, какая неотвратимая, загадочная сила? Этого Торн объяснить не мог.

Возможно, это было колдовство. Но тогда Торн совсем уж ничего не мог поделать. Да и не хотел бы!

Колдовство. Да, наверное, только так и можно объяснить то, что он оказался на этом берегу — неожиданно для себя самого. Словно чья-то рука схватила его и потащила за собой, пока не привела сюда. Но кому понадобилось, чтобы Торн очутился именно здесь и сейчас?

Торн сделал еще несколько шагов и вышел к ручью. Глазам его открылась картина, при виде которой сердце рванулось из груди.

Девушка — черноволосая и совершенно обнаженная — плескалась в ручье, и тело ее сверкало в лунном свете дивным видением, которому не было названия. Густые длинные пряди волос то рассыпались у нее по точеным плечам, то падали в воду, и, когда девушка поднимала голову, вокруг разлетались прозрачные хрустальные капли.

Невысокая, стройная, она не впечатляла крупными формами, обычными у норманнских женщин, и от этого казалась еще моложе, еще привлекательней.

Торн почувствовал, как отзывается его тело, как жар накрывает его горячей волной.

Он должен взять эту девушку!

Она медленно обернулась, словно почувствовав его присутствие. Торн сглотнул, увидев ее маленькие высокие груди, увенчанные розовыми сосками. Во рту его стало сухо и горько от нахлынувшего желания. О боги! Эта девушка была прекрасней, чем сама Фрейя, жена бога Одина.

Желание становилось таким нестерпимым, что лицо Торна исказила мучительная гримаса. Его отвердевшая плоть пылала огнем и рвалась наружу сквозь сдерживающую ее кольчугу.

Сверкающие неудержимой страстью глаза Торна скользнули еще раз по груди девушки, затем опустились ниже, остановившись на ее талии — такой узкой, что викинг мог бы обхватить ее пальцами. Но бедра девушки были соблазнительно округлыми и плавно переходили в пару стройных ножек с узкими маленькими ступнями. Темная полоска волос сбегала по лобку девушки и скрывалась между ее ног, притягивая к себе словно магнитом жадный взгляд Торна.

Девушка наконец увидела Торна в гуще листвы. Он затрепетал, негромко застонал, как олень во время весеннего гона, и вышел на открытое, залитое лунным светом пространство.

Девушка ахнула и оцепенела от ужаса. Норманны много лет совершали набеги на остров, и страх перед ними вошел в кровь местных жителей.

Никогда прежде Фиона не видела таких страшных воинов. Перед нею был гигант с широкой грудью, ноги его были как кряжистые дубовые стволы. Светлые, золотистые волосы, выбившись из-под шлема, разметались по его могучим плечам.

Бороды у викинга не было. Фиона будто вросла в дно реки и вместо того, чтобы мчаться, спасаясь, куда глаза глядят, все смотрела и смотрела на чудовищных размеров викинга, медленно приближающегося к ней. Из-под холщовой туники, оставлявшей неприкрытыми сильные мускулистые руки, позвякивали кольца плетеной кольчуги. Фиона успела рассмотреть даже кожаные узкие сапоги, привязанные к голеням воина кожаными ремнями. Потом взгляд ее уперся в массивную серебряную пряжку на поясном ремне викинга.

Сбоку висел длинный меч с резной, украшенной серебром, рукоятью. Рядом удобно пристроен боевой топорик, опасно посверкивающий отточенным лезвием. Страх, охвативший Фиону, лишил ее разума. Она, как безумная, застыла на виду у морского разбойника, зная, что с каждым его шагом к ней идет смерть.

Вдруг оцепенение оставило Фиону, и она сорвалась с места, но было уже поздно. Не успела девушка сделать и двух шагов, как викинг нагнал ее, схватил за локоть и развернул лицом к себе.