Кэтрин Куксон - Стеклянная мадонна

– После всего, что мне пришлось пережить за последние два месяца, меня уже ничто не отпугнет. Вы знаете, что завтра мне исполняется восемнадцать лет?

– Неужели?

– Да, Эми, завтра мой день рождения. Но я чувствую себя не восемнадцатилетней, а так, словно мне все двадцать восемь, а то и тридцать восемь лет. Вчера минул год с того дня, когда я убежала в Шилдс. Каких-то двенадцать месяцев! А мне кажется, что за это время я прожила несколько жизней. Я стала совсем другой, Эми: теперь я и думаю, и говорю не так, как год назад, не так, как она. – Аннабелла улыбнулась, погладила Эми по руке и добавила: – Маму это страшно расстраивает. Мисс Ховард, мою гувернантку, разбил бы паралич, услышь она, что порой выговаривает мой язык.

Обе негромко засмеялись.

– Знаете, Эми, если бы на мою долю не выпали все эти испытания, я бы так и не узнала, что значит жить по-настоящему. Я бы так и осталась правильной, чопорной мисс Аннабеллой Легрендж; кто бы ни стал моим мужем, я так и не познала бы истинной жизни. Я бы всего-навсего продолжила свое образование и научилась по всем правилам хлопаться в обморок.

Она шутливо закатила глаза, одной рукой слабо взмахнула над головой, другой подперла подбородок. На этот раз Эми не удержалась от громкого смеха.

– Верно говоришь, ты стала совсем другой.

– Эми… – К Аннабелле вернулась серьезность. – Сделайте мне одно одолжение.

– Все, что смогу, девочка моя. Все, что смогу.

– Поедемте на следующее свидание вместе!

– Поехать с тобой в Дарэм? Разве тебе не хочется увидеться с ним наедине?

– Хочется, но важнее убедить его, что они надо мной не властны. Если он увидит вас, то поверит.

– Я с радостью. Но что скажут они? – Эми снова повела подбородком в сторону Усадьбы.

– Они ничего не пронюхают. Дядя Джеймс не предлагает мне своей кареты в дни свиданий. По другим случаям он мне ее навязывает, а для свиданий – нет. Я езжу туда в дилижансе. Мы успеем обо всем договориться, Эми.

– Непременно, непременно, девочка. Я втолкую ему, что он может досиживать спокойно.

– Спасибо, Эми. Убедите его в этом – и я буду счастлива. Но, конечно, не настолько, как после его освобождения…

Срок заключения Мануэля должен был завершиться в конце октября, но в первую же пятницу этого месяца он неожиданно явился в коттедж. Дело было в четверть четвертого пополудни; в коттедже как раз обедали. Харрис только что подал жареного зайца и принял у служанки блюдо со сливовым пудингом. Выйдя в холл, чтобы вернуться на кухню, служанка услышала стук в дверь. Открыв дверь, она увидела на пороге того самого кучера чужеземной наружности, из-за которого случилось столько неприятностей.

Они какое-то время молча смотрели друг на друга.

– Что вам угодно? – спросила служанка, опомнившись.

– Передайте моей жене, что я вернулся, – проговорил он.

Она разинула рот и с таким видом направилась к столовой. Рядом не было никого, у кого она могла бы спросить совета: ни Харриса, ни мисс Пиклифф, ни кухарки. Однако она догадалась, что входную дверь нужно закрыть – уж больно силен был ветер.

– Войдите, – сказала она ему.

Он вошел, держа в руке шляпу. Этот холл был ему хорошо знаком, словно он побывал в нем только накануне.

Служанка легонько постучала в дверь столовой, вошла, подкралась к Харрису, замершему у сервировочного столика, и прошептала:

– Это он!

– Что вы сказали? – так же шепотом переспросил Харрис.

– Он, Мендоса!

Харрис перевел взгляд на обедающих, но не повернул головы.

– Где он?

– Я оставила его в холле.

Теперь в затруднительном положении оказался Харрис. Кому доложить – госпоже или мисс Аннабелле? К мисс Аннабелле вернулся муж, но дворецкий никогда не должен забывать о приличиях. Он подошел к столу и, заняв позицию между госпожой и Аннабеллой, слегка наклонился сразу к обеим, но обратился к госпоже:

– К мисс Аннабелле пришли, мадам. Аннабелла неторопливо отложила нож и вилку и, подняв на дворецкого глаза, спросила:

– Кто, Харрис?

– Кто там, Харрис? – бесстрастно спросила Розина.

– Мануэль. Мануэль Мендоса, мэм.

Аннабелла пулей вылетела из-за стола и метнулась к двери. Ее ждал Мануэль – ее Мануэль! Он свободен! Она едва не повалила его с ног. Повиснув у него на шее, она спрятала голову у него на груди и запричитала:

– Мануэль, Мануэль, Мануэль… – Подняв голову, она выдавила: – Я не знала… Я думала…

– Меня освободили досрочно. – В его голосе не было ни чувства, ни выражения. Он внимательно смотрел на нее. Кроме них, в холле никого не было. Они немного постояли молча, потом он спросил:

– Ты готова?

– Да, Мануэль, да! – без колебаний ответила она и тут же добавила: – Только тебе надо поесть. Подожди. Присядь, я предупрежу ее. – Последние слова она произнесла шепотом, подведя его к креслу. Он, однако, отказался садиться.

– Я могу подождать стоя.

Она еще раз окинула его взглядом и бросилась обратно в столовую.

– Это Мануэль!

Розина ответила, не отрывая глаз от тарелки:

– Он вышел раньше, чем ты предполагала?

– Да.

– Чего ты ожидаешь от меня? – спросила Розина, по-прежнему не поднимая глаз.

– Пригласи его пообедать.

При таких словах Розина не могла не поднять глаз. В них читалось непонимание. Ее лицо на мгновение перекосилось от столь невероятного требования.

– Это невозможно, – чопорно проговорила она. – Я не смогу есть в обществе Мануэля. Мы едим раздельно даже с Элис. Пойми, я никогда не смогу сесть с Мануэлем за один стол.

Они молча изучали друг друга.

– Извини. В таком случае мы уходим в фургон.

– Аннабелла! – В окрике прозвучала непреклонность. – Ты не можешь, не должна! Как ты не понимаешь: ты нужна мне! Ты так и не поняла, насколько я в тебе нуждаюсь. Покинуть меня через столько месяцев, проведенных вместе… Ты не можешь… Я поговорю с Мануэлем и объясню ему…

– Ты этого не сделаешь! Не смей!

– Аннабелла! Ты забыла, с кем разговариваешь!

– Нет, не забыла… мама. – Она подчеркнула это слово и продолжила: – Я ничего не забыла. Я бесконечно благодарна тебе за все, что ты для меня сделала, особенно за последние месяцы, но я с самого начала предупреждала тебя, что, как только Мануэля освободят, я уйду к нему. Мне жаль, до глубины души жаль оставлять тебя, но по-другому я не могу. Я – жена Мануэля, однако я поступаю так не из чувства долга, не по обязанности, а по любви. Он для меня любимый, единственный. Ты слышала это от меня и раньше.

Они еще какое-то время смотрели друг на друга. Потом Аннабелла кинулась к двери. Розина бросила ей вслед срывающимся голосом:

– Аннабелла, не делай этого, прошу тебя! Подожди, останься еще ненадолго, хотя бы до завтра.

У двери Аннабелла обернулась и после секундного размышления ответила: