Джейн Ходж - Сбежавшая невеста

Тем временем Мэйнверинг сочинил послание Мандевилю и отослал его ему домой, вложив в конверт и письмо Дженнифер. Сделав это, он поначалу решил подвергнуть допросу бабушкиных слуг и выяснить, не известно ли им чего-нибудь о том, куда делась Дженнифер, но отказался от этой мысли. Она уехала по собственной воле – так она сообщила бабушке, а через нее и ему. Если она так пожелала, ее волю нужно уважать. Он не отправится за нею в погоню.

– Конечно, Джордж, зачем тебе это? – ласково спросила бабушка.

Этот невинный вопрос поверг его в такое раздражение, что он, хлопнув дверью, выскочил из дома и отправился заливать свою ярость к Бруксу, где швейцар поведал лакею, что последний раз видел его милость в таком гневе, когда Бонапарт сбежал с Эльбы. У Брукса Мэйнверинг не задержался – новости в газетах были пресными, лица приятелей раздражали, и к тому же не оправдались его тайные надежды встретить Мандевиля и задать ему трепку, которую тот заслужил. Вместо этого ему попался юный Лаверсток, искавший его, чтобы получить согласие на свой брак с Памелой и излить свои чувства по поводу своего необыкновенного везения и несказанного счастья, что показалось Мэйнверингу совершенной чепухой. Мэйнверинг оборвал его на середине излияний и распрощался. Ему вдруг пришло в голову, что леди Лаверсток может что-нибудь знать о том, куда делась Дженнифер. Конечно, у него не было никаких личных причин разыскивать ее, но он убедил себя, что должен сделать это ради бабушки, ради ее спокойствия: она должна быть уверена, что Дженнифер благополучно вернулась в лоно семьи.

Уверив себя таким образом, он бросился на Брутон-стрит, где ему сказали, что леди Лаверсток катается в парке. Чувствуя, что его надежды тают, он уже было собрался ехать в парк разыскивать ее, когда его окликнули с другой стороны улицы. При виде ненавистного мистера Гернинга настроение Мэйнверинга не улучшилось. Больше всего на свете ему хотелось притвориться, что он вообще его не заметил, но воспитание не позволило, и он в бешенстве ждал, пока мистер Гернинг переходил улицу.

Тот, запыхавшись, подбежал.

– Слава Богу, наконец я вас разыскал, сэр. Искал по всему городу… Никогда не испытывал большей неловкости… Должен привести глубочайшие извинения… Окажите мне честь и уделите несколько минут для конфиденциальной беседы.

Черные брови поползли вверх:

– Не представляю, сэр, о чем мы с вами могли бы беседовать. Если, конечно, вы не хотите обсудить, как нам расторгнуть помолвку, о которой я, со своей стороны, могу только сказать, что был дураком, согласившись на нее.

– Нет-нет, сэр, – дыхание вернулось к мистеру Гернингу. – Вы очень ошибаетесь, уверяю вас. Вы должны, обязательно должны позволить мне объясниться.

– Объясниться, мистер Гернинг? Как вы намереваетесь объяснить то, что ваша племянница сбежала из дому, лишь бы не встречаться со мной? Нет, сэр, повторяю, нам не о чем разговаривать. Разрыв помолвки вы можете объяснять любыми причинами – ради братьев мисс Перчис я согласен на это, но не более.

Он повернулся и быстро зашагал в сторону парка, но мистер Гернинг засеменил рядом.

– Милорд, вы не понимаете. Позвольте мне объяснить.

– Я прекрасно понимаю, что вы потешались надо мной. q меня довольно. Желаю здравствовать, сэр. Засвидетельствуйте мое почтение племяннице и передайте, что я не стану оказывать ей знаков внимания, которые ей столь неприятны.

– В том-то все и дело, сэр, – Гернинг наконец добрался до сути, – вы никогда не видели мою племянницу.

– Не видел вашу племянницу? Это еще что за ерунда? Я провел два часа в безуспешных попытках завоевать ее внимание. А теперь, сэр, если позволите… – Он снова зашагал, но мистер Гернинг схватил его за рукав.

– Милорд, это я и пытаюсь вам сказать. Это была не моя племянница, а моя дочь.

Мэйнверинг резко повернулся.

– Ваша дочь?

– Да. Мне ужасно неловко говорить, милорд, тема слишком деликатна. Прошу вас, окажите мне честь пройти со мной в Холборн, где я теперь остановился, и я все объясню вам по дороге.

– Пойти с вами в Холборн? Да во имя чего, скажите?

– Милорд, моя племянница ожидает вас там.

– Ага, у вас-таки есть племянница. Рад это слышать. Я уже подумывал, что вы избавились от нее.

– Я? Милорд, вам хорошо шутить. Нет-нет, я признаю – история некрасивая, но все не так плохо. У меня действительно есть племянница, ужасно своевольная девица, свет такой не видывал. Я имею в виду, – он вспомнил о своей миссии и быстро поправился, – я хотел сказать, что будучи особой с характером, она вбила себе в голову, что вы – будь вы действительно другом ее братьев – должны были бы обратиться к ней скорее.

– Вот даже как? – Но теперь Мэйнверинг слушал и позволил мистеру Гернингу идти рядом с собой. – И какое же это имеет отношение к делу?

– Короче говоря, милорд, из-за этого она была так предубеждена против вас, что предпочла сбежать из дому, лишь бы не встречаться с вами.

Эта исповедь вызвала взрыв смеха:

– Тоже сбежала? Ха-ха. Вам не очень-то повезло с семьей, мистер Гернинг.

– Милорд, я самый несчастный человек на свете, женская часть моей семьи… Говоря прямо, у моей жены ума, что у курицы, и она не справилась с воспитанием девочек. Хотя я не хочу сказать ничего дурного о мисс Перчис. Просто у нее очень живой нрав, она немного неуправляема, но муж с нею легко сладит.

– Рад это слышать, – сухо сказал Мэйнверинг. – Но если я правильно понял, то сначала от вас сбежала мисс Перчис. Потом вы, исходя из собственных интересов, заставили свою дочь сыграть ее роль и принимать мои ухаживания. (Теперь я вижу, почему бедная девочка была не в своей тарелке, и это делает ей честь). А теперь она тоже от вас сбежала, окончательно запутав ваши дела. Не очень-то красивая история.

– Да, милорд. Я не могу не краснеть за нее. – Он, само собой, не покраснел. – Но если вы согласны проявить терпение, все еще можно уладить. Вы должны узнать, что я нашел их обеих. Дженнифер, – то есть мисс Перчис, – лишь сегодня утром вернулась под мою опеку. Она очень изменилась, милорд. Она преодолела в себе детские заблуждения и полностью осознала честь, которую вы оказываете ей своим предложением. Если вы согласны все забыть и простить, помолвку можно считать действительной.

На протяжении этой речи перед Мэйнверингом забрезжил свет.

– Дженнифер Перчис, – воскликнул он, – ради всего святого! Вернулась лишь сегодня утром, вы говорите, и наконец-то готова выйти за меня. Очень благородно с ее стороны. А я, насколько понимаю, не должен интересоваться тем, где она была все это время и что делала!

К этому вопросу мистер Гернинг подготовился.

– Что касается этого, милорд, то я могу только сказать, что значительную часть времени она провела в Лаверсток-Холле с леди Лаверсток и ее семьей. Но, несомненно, мисс Перчис сама объяснит вам все, что вас интересует.