Виктория Холт - Обет молчания

— Совсем немножко. Я успокоила его, и он, в конце концов, заснул.

— Думаю, нам стоит узнать побольше о том, что произошло в Милтон Прайори.

— Мне бы хотелось взглянуть на дом.

— Может быть, когда Эдвард вздремнет, мы сможем съездить туда верхом.

Так мы и сделали. Там уже находились полицейские. Мы подъехали как можно ближе и увидели искореженные балки, рухнувшие стены и груды кирпичей на том месте, где раньше стоял красивый дом.

— От него мало что осталось, — прошептала Андрэ с дрожью в голосе.

— Теперь его никогда не продадут.

— Просто руины, — продолжала Андрэ. — Что же здесь произошло, как это случилось?

— Думаю, скоро все выяснится.

— Ну, в любом случае дому пришел конец.

Мы поехали обратно, не узнав ничего нового.

Потом мы услышали, что взрыв произошел из-за утечки газа.

В этот день отец приехал позднее обычного и сразу пошел взглянуть на Милтон Прайори, где ему как члену парламента, разрешили осмотреть то, что осталось от дома. Мне пришло в голову, что отцу поручили расследование, поскольку происшествие случилось в его избирательном округе.

Отец, несомненно, был встревожен.

Двое из тех, с кем он обследовал Милтон Прайори, обедали с нами. За столом стало ясно, что мой отец и его гости не хотят говорить о взрыве.

Однако мама, мисс Каррутерс, доктор Эджертон и я не могли так просто отказаться от обсуждения события, больше всего занимавшего наши мысли.

— Мы все решили, что это один из этих ужасных цеппелинов, — сказала мама.

— Нельзя с полной уверенностью отрицать такую возможность, — ответил отец.

— О нет, Джоэль, — запротестовала мама. — Эти штуки такие огромные. Кажется, что они просто висят в воздухе. Кто-то наверняка увидел бы его.

— Возможно, он быстро сбросил бомбу и улетел.

— Но взрыв оказался таким громким, — возразила я, — что люди по соседству должны были выбежать из домов. Он не мог улететь так быстро, что его не заметили бы.

— Ну тогда, возможно, это не цеппелин.

— Я только что вспомнила, — сказала я, — что в Милтон Прайори не было газа.

— Наверное, его провели туда недавно, — ответил отец.

— Но мы непременно знали бы об этом. Нет, газ тут ни при чем. Не сбрасывали и бомбу. Тогда что случилось? Загадка! Но мы, без сомнения, узнаем отгадку рано или поздно.

— Ну что же, — сказал отец, — тогда, выражаясь словами нашего премьер-министра, ты должна «набраться терпения».

Это произошло на следующий день. Я как раз закончила занятия с мисс Каррутерс и, выйдя из классной комнаты, увидела на лестнице маму.

— Люсинда, я хочу с тобой поговорить, — сказала она.

— Да?

— Пойдем в мою комнату. Я не хочу, чтобы нас кто-то слышал.

Мне не терпелось узнать, что она собирается сообщить. Когда мы вошли в ее комнату, она закрыла дверь и, встревоженно глядя на меня, сказала:

— Садись.

Я села в полном недоумении.

— Люсинда, — начала матушка, — это очень важно и весьма секретно. Но мы с отцом знаем, что ты никому не скажешь, и, в конце концов, ты уже не ребенок.

Мать замолчала, глядя, нахмурившись, перед собой, а я ждала, полная дурных предчувствий.

— Я знаю, ты уже давно догадалась, что твой отец, ну, не рядовой член парламента.

— Да… Он часто уезжает, и я видела, что ты немного беспокоишься, когда его нет, и, конечно, подразумевается, что ему нельзя задавать никаких вопросов.

— Мне всегда хотелось, чтобы твой отец не был связан с разведкой. Я всегда боялась за него. Это чуть не испортило нам жизнь, когда его послали на выполнение секретного задания и я думала, что он погиб. Я вышла замуж за другого…

Я догадывалась, что она пытается собраться с мыслями перед тем, как все рассказать мне.

— Твой отец самоотверженно служит своей стране, — продолжала она. Из-за этого он никогда не входил в кабинет министров. Для министра подобная деятельность невозможна. Поэтому он просто заседает в парламенте. Для Гринхэмов это традиция, и он должен ей следовать.

— Да, я знаю.

— Возникла некоторая проблема. Он собирается сам рассказать о ней. Твой отец неохотно идет на это, но мы оба решили, что так будет лучше.

Он попросил меня… ну, подготовить тебя. Думаю, он просто хочет увериться, что мы правы, посвящая тебя в этот секрет.

— Что за секрет?

— Он собирается сам рассказать тебе о нем. Мы все обсудили вчера вечером и пришли к выводу, что это наилучшее решение. Сначала твой отец считал, что ты еще слишком мала, но после всех недавних событий ты уже не ребенок. Я знаю, ты поймешь нас и приложишь все усилия, чтобы помочь.

Отец ждал нас в кабинете.

— Садись, Люсинда, — промолвил он. — Твоя мама уже сказала тебе, что я связан с секретной службой?

— Да.

— Речь пойдет о Милтон Прайори.

— Милтон Прайори! — удивленно пробормотала я.

— Да, Милтон Прайори, — повторил отец. — И ты должна сохранить наш разговор в тайне.

— Понимаю.

— Я не хочу, чтобы Милтон Прайори служил темой для разговоров… Пусть думают, что взрыв произошел по вине цеппелина или из-за утечки газа. Я понимаю, что у тебя особый интерес к этому дому, но ты должна прекратить строить догадки.

Таинственность вызывает у людей любопытство, поэтому перестань обсуждать это происшествие, а если о нем зайдет речь в твоем присутствии, то постарайся всеми силами изменить тему разговора.

— Но почему?

— Потому, Люсинда, что Прайори использовался правительством как исследовательский центр.

Там проводились секретные эксперименты. Было очень важно сохранить в тайне место проведения этих исследований. Прайори выбрали по моему совету. Брошенный дом, пустующий уже несколько лет. Появление в нем людей не должно было удивлять соседей, потому что основная работа велась под предлогом якобы производимой реставрации дома.

Отец замолчал и взглянул на меня.

— Ты считаешь, что Милтон Прайори взорвали шпионы? — сказала я.

Отец кивнул.

— Да. Я чувствую себя ответственным, ведь это я предложил вести здесь работу. У меня в Лондоне хранятся секретные бумаги, содержащие важные подробности об этом месте и работе, которую необходимо выполнить.

— В чем она состояла?

— Слишком сложно объяснить. Эксперименты по усовершенствованию нового бронебойного орудия. А теперь большая часть материала погибла.

— Полностью? — спросила я.

— Нет. Но мы отброшены на много месяцев назад. Меня весьма волнует, что некоторые документы, находящиеся у меня, несомненно, были кем-то изучены. Прежде всего, нашим врагам стало известно, чем мы занимались, во-вторых, они узнали, где проводилась работа, а в-третьих, они сумели взорвать дом.

Я вспомнила сторожа с собакой. Он, конечно, охранял это место.

— А теперь, Люсинда, перейдем к одному из самых тревожных аспектов всей этой проблемы.