Дороти Дэниелс - Династия Дунканов

– В первый раз, Джена, у него получилось не совсем удачно. Я с вами не согласен. Кроме того, как я часто утверждал, именно кровь вашего рода я хочу соединить с кровью моей семьи.

– Как с вашим обещанием восстановить положение Дэвида?

– Сегодня днем состоится общее собрание совета директоров. До исхода дня Дэвид будет иметь свой контракт. Через два дня он будет дирижировать на премьере, и на сей раз с успехом.

– Он имел бы успех и в первый раз, если бы не вы, – горько произнесла я. – Никогда не прощу вам сделанного.

– Со временем простите. Я удачливый человек, Джена, а чтобы достичь такого положения в жизни, надо быть упорным и непреклонным. Надо обязательно достигать того, к чему стремишься, это сохраняет веру в делах и в личной жизни. Я могу не испытывать радости от некоторых вещей, которые вынужден делать, но если они должны быть сделаны, моя совесть остается чистой.

Я не ответила ему. Я забралась в кабриолет и отправилась в самую печальную поездку в моей жизни.

Когда пакетбот причалил, и палубные матросы кричали, чтобы спустили сходню, я увидела у поручней Дэвида, искавшего глазами меня в толпе на пристани. Я помахала ему. Он поднял обе руки и помахал в ответ. Он одним из первых сошел с судна, обнял и поцеловал меня со страстью, на которую я ответила тем же. В последний раз, подумала я.

– Мои новости подождут, – объявил он. – Я слышал о Лаверне и Мари. Вчерашней ночью это известие пришло вверх по реке, и мне рассказали о нем, когда мы остановились, чтобы пополнить запасы топлива. Я хочу знать подробности. Хочу знать подробности, но больше всего меня восхищает, что его вовремя обнаружили. Теперь вам уже не угрожает опасность.

– Это было ужасное завершение страшного дела, – сказала я. – Дэвид, пожалуйста, поедем в какое-нибудь тихое место, не в город. Нам нужно так о многом поговорить.

Он внимательно посмотрел на меня.

– Что случилось? У вас такой вид, как будто вы плакали. Это Клод, не так ли?

– Сначала в тихое место, – попросила я.

Он послал лошадь в быстрый бег, выехал из города до поворота на дорогу и остановил кабриолет у реки. Он повернулся ко мне, и я рассказала о нападении на меня и Уолтера на кладбище пароходов, о наших умозаключениях относительно того, где должно находиться тело Мари, и как она, умирая, обвинила Лаверна в своем убийстве.

– Я рада, что Уолтер не убил Лаверна, – сказала я. – Боюсь, это стало бы чем-то таким, с чем ему потом было бы трудно жить. Уолтер уже не тот. Он изменился к лучшему, и меня это очень радует.

– Почему? – быстро спросил Дэвид. Я была уверена, что он понимает, что сейчас последует.

– Потому что я выхожу за него замуж.

Дэвид широко мне улыбнулся и сильно тряхнул головой.

– Вы выходите за меня. Уолтер может превратиться в замечательного человека, но его женой вы не станете.

– Я дала слово.

– Клоду?

– Да. Сегодня днем он убедит совет директоров Французской оперы, и вы будете восстановлены в прежнем положении, с твердым контрактом и жалованьем более высоким, чем уже оговоренное.

– Признает ли также Клод, что происшедшее в вечер премьеры – его рук дело?

– Как вы можете требовать это от такого человека, как Клод?

– Моя дорогая Джена, у такого человека, как Клод, вы не требуете. Вы сообщаете совету, что он натворил. Я это докажу.

– С какой, собственно, целью, помимо уничтожения всех возможностей, которые будут у вас в Новом Орлеане да и во всем мире? Вам известно, что влияние Клода простирается далеко.

– Я не позволю вам этого сделать, – сказал он.

– Уже почти сделано. Скоро мы с Уолтером поженимся. Теперь Клоду даже не нужно решение суда, объявляющее Мари умершей.

– А как Уолтер? Он любит вас?

– Нет, не любит и никогда не полюбит. Сомневаюсь, переживет ли он вообще потерю Мари, независимо от того, сколь трагичным оказался финал его брака с нею.

– Вы намерены выйти за человека, которого не любите, родить ему детей, потому что этого требует от вас Клод? И все ради того, чтобы обеспечить мой дирижерский успех?

– Конечно, – подтвердила я. – Я люблю вас, Дэвид. Иногда любовь требует жертв. Я не позволю вам погубить вашу профессиональную карьеру даже ценой потери вас.

Он казался почти до неприятного уверенным в себе. Я подумала, что он старается меня ободрить. Или, может быть, настоять на нашем безотлагательном браке, нисколько не считаясь с Клодом.

– Вы будете сегодня присутствовать на собрании совета директоров? – спросил он.

– Если пожелаете.

– Хорошо. Потому что я этого хочу. Теперь все это может быть улажено позже. Ну, а сейчас черед для моего рассказа. Я не нашел никаких следов ваших отца и матери. Я много раз нырял в воду на месте крушения. Мне очень жаль.

– Теперь я знаю. – Я прижалась лицом к его плечу и поплакала. Я ничего другого и не ожидала, но и это возродило всю скорбь, пережитую мной сразу после трагедии. Дэвид держал меня в объятиях. Его руки дали мне силы встретить, но новым ужасным разочарованием стало осознание того, что я никогда больше не смогу черпать у него силы.

– Полагаю, – сказал он, – что нам следует несколько приободриться. Давайте-ка пообедаем в отеле и затем отправимся на собрание.

Я вытерла слезы.

– Как вам угодно, Дэвид. Обещайте мне одну вещь.

– Я знаю, о чем вы просите. Мне не следует ни в чем обвинять Клода.

– Я прошу у вас слишком многого?

– Нет, вовсе нет.

– И поклянитесь, что примете место, которое вам предлагают.

– Вот мое слово. Теперь я хочу, чтобы вы мне кое-что пообещали.

– О, Дэвид, единственное, чего я хочу, – пережить все это. Если это продлится дольше, я сойду с ума. Я здесь с вами, в ваших объятиях, зная, что это в последний раз. Пожалуйста, отвезите меня в отель, где много людей, чтобы я могла держать себя в руках.

– Я прошу об обещании, – настаивал он.

– Что бы это ни было – да. Я сделаю все, что вы скажете, за исключением отказа от брака с Уолтером.

– Дело о моем восстановлении основано на факте, что совет директоров не может ни в чем отказать Клоду, так как без его финансовой помощи Французская опера не в состоянии существовать. Это верно?

– Куда уж вернее.

– Если поддержка Клода больше не потребуется, сможет ли совет вести свои дела, пренебрегая всякими приказами Клода?

– Без сомнения. К чему вы клоните?

– Если мы нанесем поражение Клоду и он перестанет держать дубинку над нашими головами, вы выйдете завтра за меня?

– Я бы вышла за вас сию секунду. О чем вы, милый? Что произошло?

– Несколько необычное обстоятельство. До сих пор Клод держал наше счастье в своем кулаке. Делаешь, что он говорит, – и конец нашим печалям. Не повинуешься – и он, сжимая кулак, давит нас. Ну, а теперь наше счастье уже не в его руках.