Клод Анэ - Арина

Послышался третий удар колокола, раздался свисток паровоза, и поезд медленно двинулся мимо ошеломленных свидетелей этого дикого происшествия.

В этот апрельский вечер впервые в сезоне на сцене Большого театра Шаляпин пел Бориса Годунова. Все места были распроданы на три недели вперед. Как великолепен был зрительный зал!

Парадные формы офицеров и государственных чинов, эмаль орденов, яркие пятна аксельбантов, светлые туалеты женщин, мерцание жемчуга, сияние бриллиантов – все это создавало непередаваемый по богатству красок блестящий ансамбль.

В четвертом ряду партера сидела Арина. Прозвенел последний звонок, но кресло рядом с ней оставалось пустым. Она равнодушно поглядывала на соседей и время от времени погружала взор в программу спектакля, смятую машинальным движением рук, не затянутых в перчатки. Обернувшись, она посмотрела во второй ярус. С трудом ей удалось различить среди множества людей бледное лицо студента с золотыми эполетами. Он смотрел в ее сторону. Она дружески кивнула ему и получила в ответ учтивый поклон.

Началась увертюра. Кресло рядом с ней по-прежнему пустовало.

Арина пребывала в дурном настроении, которое не покидало ее вот уже несколько недель. Полгода жизни в Москве не принесли ей ожидаемого удовольствия. Она чувствовала себя одинокой, потерянной в этом огромном городе. У себя дома она была повелительницей; здесь надо было начинать все сначала. У Арины, пожалуй, хватило бы на это сил, но недавний неудачный опыт отбил у нее охоту. Борясь с одиночеством и стремясь бежать от скуки семейной жизни, – в качестве последней уступки отцу – она жила у дяди, с которым, равно как и с его женой, не смогла найти общего языка – Арина часто ходила в театры, в частности, в знаменитый Художественный. Ее интерес вызвал один из первых актеров труппы, и она посещала все спектакли, где он был занят.

Наконец она была представлена ему. Они совершали совместные автомобильные прогулки, ужинали в ресторане или у него дома. Как вдруг спустя несколько недель, обнаружив его ничтожность, она презрительно оставила его, даже не объяснившись. От этого приключения у нее остался горький осадок. Она пыталась прилежно заниматься, но университетские профессора не оправдали ее ожиданий. Короче, она сердилась на Москву за постигшее ее там разочарование.

На сцене народ у стен монастыря умолял невидимого Бориса принять корону и положить конец нищете и страданиям. Печальное пение многоголосого хора разрывало душу.

В этот момент по ряду, где сидела Арина, стал пробираться мужчина. Извинившись перед ней, он занял пустовавшее кресло. Арина успела заметить, что, державшийся свободно и уверенно, мужчина – высок и моложав, хотя определить его возраст было затруднительно. Она чувствовала, что сосед бросает на нее взгляды. Наконец, спустя несколько минут, он обратился к ней вполголоса:

– Кто сегодня поет Бориса?

Она взглянула на него с изумлением:

– Шаляпин, конечно.

Он удовлетворенно вздохнул, улыбнулся и добавил:

– В антракте я объясню вам…

Подавив неожиданное желание рассмеяться, Арина промолчала. Упал занавес по окончании первого акта, в зале дали свет.

– Я догадываюсь, что вы обо мне подумали, – сказал сосед Арины. – Я только сегодня приехал в Москву. Возвратившись в семь часов к себе в гостиницу „Националь", случайно узнал, что сегодня дают „Бориса Годунова", и примчался сюда.

– Но ведь у вас не было билета? – спросила Арина, в которой против воли заговорило любопытство.

– Ах, это… – промолвил он, улыбаясь. – Примите к сведению, что для меня всегда и везде найдется место. Кассирша мне, конечно, отказала, но в вестибюле одна старая женщина, очевидно, только меня и ждала с билетом какого-то заболевшего человека. Видите, как все просто?

– И вам все так легко удается?

– Несомненно.

Поднялся занавес, предстоял выход Бориса. Разговор, доставлявший обоим явное удовольствие, прервался.

Когда наступил второй антракт и зал задвигался, сосед Арины сказал:

– Я не обедал и умираю с голоду. Сделайте одолжение, пойдемте в буфет, я чувствую, что не могу расстаться с вами.

– Я здесь не одна, меня сопровождает один студент, который сутки стоял за билетами – себе в ярус и в партер для меня.

– Еще один резон, чтобы удрать. Арина последовала за ним.

За время спектакля они уже так освоились друг с другом, что в последнем антракте он вызвался проводить ее. Возразив поначалу, потому что сама просила заказать автомобиль, она тут же передумала:

– В сущности, это будет для него хорошим уроком.

И, едва упал занавес, они пустились вон из зала, как школьники, сбежавшие с уроков. Он предложил поужинать – об этом не могло быть и речи. Он хотел взять извозчика – она запротестовала. Арина решила возвращаться пешком на Садовую, где жила в получасе ходьбы от центра города. Они тронулись в путь, утопая в грязи и мокром снегу. Выбоины на тротуаре, неровное освещение и препятствия на дороге явились для спутника Арины предлогом подать ей руку, на которую она охотно оперлась. Продолжая беседовать, он рассматривал ее. На элегантное вечернее декольтированное платье она надела широкую черную накидку, а на голову водрузила мятый забавный фетровый беретик, который она вынула из кармана. Они уже строили совместные планы.

– Раз вы любите оперу, пойдемте послушаем „Князя Игоря" послезавтра.

– Вы не достанете билетов.

Он остановился, встал перед нею, взял ее за руки и сказал:

– Разве вы еще не догадались, что я всегда получаю все, чего захочу? Итак, мы идем на „Князя Игоря", и, поскольку к тому времени станем уже старыми знакомыми, вы не откажете поужинать со мной после спектакля.

– Ну хорошо, при условии, что вы добудете места, я принимаю приглашение. Но уверяю вас, все билеты давно проданы.

Они подошли к красивому многоквартирному дому на Садовой.

– Вот я и дома, – сказала Арина.

– Прежде чем расстаться, скажите ваше имя и номер телефона, – попросил он.

Он записал под диктовку и протянул ей визитную карточку; она прочла: „Константин-Михаил".

– Что за странное имя? – спросила она.

– Однако так меня зовут.

Двумя днями позже Константин-Михаил и Арина Николаевна сидели рядышком на диване в отдельном кабинете знаменитого ресторана в саду „Эрмитаж". Арина была в превосходном настроении. Константин позволял ей вволю говорить о себе, с огромным удовольствием слушая ее рассказы. Он уже заочно познакомился с Варварой Петровной; узнал, что у Арины был полужених Николай Иванов, перенесший, так и не дойдя до свадьбы, несколько горьких испытаний. Узнал он и об ужинах в гостинице „Лондонская", и о сонме поклонников, толпившихся вокруг блестящей Арины. Александровский парк с его гуляньями и кутежами, освещенными террасами и темными аллеями, в которых легко заблудиться, представал перед ним как самый замечательный парк в России. Несколькими меткими деталями Арина сумела воссоздать картину своей прошлой жизни с ее главными действующими лицами. Как наяву, видел он легкую походку Варвары Петровны, ее неотразимую улыбку, а фигура бедного Николая в этой повести вызывала жалость. Некоторые персонажи были набросаны как бы полутонами, и Арина, гордившаяся тем, что ничего не утаивает, предоставляла своему слушателю угадывать сказанное намеками.