Эммуска Орчи - Неуловимый Сапожок

Вдруг под окном раздался крик морской чайки. Перси и Маргарита пришли в себя. И вновь страстного любовника сменил человек действия.

– Если не ошибаюсь, это Тони, – быстро сказал он, заботливо поправляя несколько дрожащими от избытка чувств пальцами капюшон на ее голове.

– Лорд Тони? – эхом откликнулась она.

– О, здесь должны быть Гастингс и другие. Я велел им ждать нас, едва лишь все успокоится.

– Ты был настолько уверен в успехе, Перси? – удивленно спросила она.

– Абсолютно, – улыбнулся он ей в ответ.

Он подвел ее к окну и поднял на подоконник. Земля была близко, да и две пары крепких рук уже приготовились принять ее.

Сэр Перси выпрыгнул из окна следом, и небольшая компания спокойно направилась к воротам. Крепостные валы выглядели совершенно пустынными. Весельчаки были далеко отсюда, и лишь редкие случайные прохожие с узелками явно стремились воспользоваться предоставленной возможностью и поскорее покинуть этот город.

Небольшая компания продвигалась молча, сэр Перси держал жену за руку. Вскоре они поравнялись с группой солдат, которые неприкаянно торчали перед воротами.

– Ха! – воскликнул один из них. – А вот и англичанин!

– И черт с ним, – лениво отозвался другой. – Пусть катится в свою Англию.

Ворота Булони были распахнуты для всех с того самого момента, как с форта донеслись пушечные выстрелы. Всеобщая амнистия начала действовать, каждый мог идти куда ему заблагорассудится, и стража получила строжайшее распоряжение никого не обыскивать и всех пропускать.

И никто даже не подозревал о Том, что великий и грандиозный план уничтожения Сапожка Принцессы и его лиги полностью провалился, что Колло торопился доставить в Париж не что иное, как блистательную шутку, а тот, кто придумал и едва ли не довел до конца самую дьявольскую интригу, какую только можно было придумать для уничтожения врага, лежал теперь совершенно беспомощный, с кляпом во рту, потеряв всю свою неограниченную власть.

Таким образом компания, состоящая из сэра Перси, Маргариты, лорда Энтони Дьюхерста и милорда Гастингса, беспрепятственно покинула город. Уже за пределами его они встретили милорда Эверингама и сэра Филиппа Глайнда, забравших аббата Фуке из его старой церквушки и проводивших его за город, в то время как Франсуа и Фелисите со своей старой матерью уже ждали его под охраной остальных членов лиги.

– Мы все участвовали в этой процессии, разодетые во всевозможные одежды, до самой вечерни, – рассказывал лорд Тони Маргарите, пока их маленький отряд продвигался к порту. – Мы не знали точно, что и как будет происходить… Нам было известно лишь то, что мы должны появиться в час, на который назначена дуэль, неподалеку от ворот на южном валу… Кроме того, у нас были точные указания – в случае чего смешаться с толпой. Увидев, как Блейкни поднял подсвечники, мы сразу же догадались, что час настал, и каждый занял свой пост. Все было очень просто.

Молодой человек рассказывал это легко и весело, однако сквозь обычную шутливость проглядывал задорный энтузиазм и победная гордость за своего предводителя.

Чем дальше они уходили от города, тем все больше и больше встречали вокруг оживленных и возбужденных людей. Английский пакетбот уже собирался сниматься с якоря, и каждый мог совершенно спокойно ступить на его борт, не предъявляя никаких паспортов и разрешений. Так что людей, пожелавших отправиться в свободную страну, было очень много.

Неподалеку наготове стояли две лодки с «Полуденного сна», ожидая сэра Перси с его людьми и миледи, а также всех тех, кого они приведут с собой.

Вся компания молча заняла свои места, и, когда лодки оттолкнулись от берега, а моряки с яхты сэра Перси взялись за весла, старый аббат Фуке достал четки и зашептал молитвы.

Он принял свое счастливое избавление так же кротко и спокойно, как принял бы смерть. Но тем не менее чуткий, любящий слух Маргариты уловил в конце каждой молитвы просьбу, обращенную к Le Bon Dieu, – спасти и сохранить нашего английского избавителя.

……………………………………

Лишь однажды Маргарита вернулась к тому ужасному, ставшему теперь прошлым времени.

Они гуляли с мужем по прекрасным аллеям ричмондского парка. Вечерело, и воздух был наполнен тяжелыми запахами влажной земли, поздних роз и отцветающей резеды. Вложив дрожащие пальцы в его руку и подняв полные слез глаза, она взглянула на него и прошептала:

– Перси, простил ли ты?

– Что, д'рагая?

– Тот страшный вечер в Булони… Условие этого исчадия ада… Чудовищное «или-или»… Все это из-за меня… Я виновата…

– Нет, моя дорогая. Это я должен благодарить тебя…

– Благодарить?.. Меня?..

– О, – вздохнул он. И она вдруг увидела в уже начинавшей сгущаться темноте, как напряжено его лицо и каким безумным огнем желания горит его взгляд. – Если бы не тот вечер в Булони, если бы не та ужасная альтернатива, поставленная передо мной этим дьяволом, я, быть может, никогда бы не понял, как много на самом деле ты значишь для меня.

И даже одно лишь воспоминание обо всех печалях, унижениях и беспокойствах той ночи совершенно исказило его черты; голос задрожал, а кулаки инстинктивно сжались. Но Маргарита положила ему на грудь руки и тихо спросила:

– А теперь?..

Он с блаженством заключил ее в объятия и серьезно ответил:

– Теперь я знаю.

Свобода, равенство и братство или смерть! (фр.)

Оставим (фр.)

Он был пастух, и круглый-круглый толстячок… (фр.)

Здесь: нет, например! (фр.)

Вперед! Была не была! (фр.)

Место дамам (фр.).

Вперед, большой барабан! (фр.)

Вперед, трубачи! (фр.)

Здесь: Черт побери! (фр.)