Кэтлин Уинзор - Навеки твоя Эмбер. Том 2

Спонг встретила Эмбер в дверях. Она закутала руки в подол юбки, ее лицо было встревоженным и почти комическим от жалости к себе.

– Боже мой, мэм, – сразу же начала она жаловаться. – Мне стало гораздо хуже.

Эмбер посмотрела на нее, ее глаза сузились. Лицо Спонг покраснело, глаза налились кровью. Когда она заговорила, стало видно, что язык распух и покрылся белым налетом. «Это – чума», – подумала Эмбер и отвернулась, чтобы дыхание Спонг не коснулось ее. Она поставила корзину на стол и начала раскладывать покупки, сразу же убирая провизию в продовольственный сундук, чтобы Спонг не прикасалась к ней.

– Если хочешь уйти, – сказала Эмбер небрежным тоном, – я дам тебе пять фунтов.

– Уйти, мэм? Да куда же я пойду? Мне некуда идти, мэм. И как я могу уйти? Я – сиделка. – Она тяжело привалилась к стене. – О Господи! Я никогда так плохо себя не чувствовала.

– Конечно, тебе некуда пойти, – повернулась к ней Эмбер, – и ты знаешь почему – потому что у тебя чума! И нечего притворяться. Тебе больше не отвертеться. А если ты уйдешь и отправишься в приют, я дам тебе десять фунтов. Там о тебе будут заботиться. Но предупреждаю, если останешься, я пальцем не пошевелю, чтобы помочь тебе. Я сейчас принесу деньги, подожди здесь.

Эмбер хотела было выйти из комнаты, но Спонг остановила ее:

– Не стоит беспокоиться, мэм. Я не пойду в приют. Боже, я не боюсь смерти. А пойти в приют – это все равно что лечь в общую могилу. Вы очень жестокосердная женщина – выгонять бедную старую больную женщину прочь из дома, после того как она помогла выходить его светлость и вернуть его к жизни. Вы не христианка, мэм… – Она устало покачала головой,

Эмбер глядела на нее неподвижным взглядом, полным презрения и ненависти. Она уже решила, что, когда наступит ночь, она силой вытолкает старуху, а если надо будет, пригрозит ей ножом. Сейчас было только два часа: время готовить легкую закуску для Брюса. Спонг вернулась образно в гостиную, она больше не интересовалась едой, и Эмбер стала собирать поднос.

По пути в спальню она прошла мимо Спонг, которая лежала на кушетке перед длинным рядом окон и бормотала что-то неразборчивое. Ее била крупная дрожь.

– Мэм, я больна, прошу вас, мэм, – протянула она руку к. Эмбер.

Та прошла мимо, даже не посмотрев в ее сторону, крепко сжав челюсти и вынула из кармана ключ от спальни. Старуха начала вставать, в неожиданном приступе панического ужаса Эмбер быстро повернула ключ, распахнула дверь, заскочила внутрь и торопливо закрыла ее за собой, после чего снова заперла на ключ. Она услышала, как Спонг, что-то бормоча, снова упала на кушетку,

Эмбер вздохнула с облегчением, она действительно испугалась, ибо часто слышала рассказы, как больные чумой мечутся по улицам, хватают прохожих за рукава и целуют их. Она взглянула на Брюса. Тот лежал, опершись на локоть, и смотрел на нее со странным выражением на лице – смеси озадаченности и подозрения,

– В чем дело?

– Ничего, так, пустяки. – Она быстро улыбнулась ему и подошла с подносом. Она не хотела, чтобы Брюс узнал, что Спонг заболела: это могло встревожить его, а он еще недостаточно окреп для волнений. – Спонг опять напилась пьяной. Я не хотела, чтобы она вошла сюда и досаждала тебе. – Эмбер поставила поднос и нервно рассмеялась. – Ты только послушай она пьяная, как. свинья Давида!

Брюс ничего не сказал, но Эмбер почувствовала, что он догадался – дело не в пьянстве, дело в чуме. Они вместе поели, но разговаривали мало, обед прошел без прежней веселости, и Эмбер облегченно вздохнула, когда Брюс снова уснул. Она не решилась выйти, осталась в спальне и занялась перевязкой его раны, потом уборкой комнаты. Ее слух был постоянно напряжен, она прислушивалась к малейшим звукам в гостиной, снова и снова подходила на цыпочках к дверям.

Она слышала, как Спонг беспокойно металась, стонала, звала ее, и наконец днем услышала тяжелый удар и поняла, что Спонг свалилась на пол. Судя по ругательствам, она, очевидно, пыталась встать на ноги, но не смогла. Эмбер чувствовала себя растерянной и испуганной, она украдкой взглянула на Брюса, но тот крепко спал.

«Что же мне делать? Как мне избавиться от нее? – думала она. – О, черт ее подери старая вонючая кляча»

Эмбер стояла и глядела на яркое заходящее солнце, окрасившее лучами деревья в красный и оранжевый цвета и отражавшееся в окнах домов напротив, внезапно она уловила странные звуки. Несколько секунд она прислушивалась, недоумевая, что бы это могло быть и откуда идут эти звуки, потом поняла, что они доносятся из соседней комнаты. Какие-то булькающие звуки… Но вот они прекратились и Эмбер решила, что ей просто все это почудилось. И вот снова… Звуки наполнили душу леденящим ужасом мрачные, ползущие, устрашающие. Затаив дыхание, Эмбер пересекла комнату, подошла к двери и тихо-тихо стала поворачивать ключ в замке. Она приоткрыла дверь и заглянула в гостиную.

Миссис Спонг лежала на полу на спине, широко раскинув ноги и руки. Рот был раскрыт, оттуда вытекала густая кровавая слизь, нос тоже сочился сгустками крови, которые выплескивались при вздохе. Эмбер стояла как вкопанная, парализованная ужасом, не в силах пошевелиться. Потом снова закрыла дверь, хлопнув громче, чем хотела, и оперлась о нее спиной. Очевидно, стук двери привлек, внимание Спонг, ибо Эмбер услышала сдавленный крик, будто старуха пыталась позвать ее. Охваченная страхом, Эмбер бросилась в детскую, зажала уши и захлопнула дверь.

Только через несколько минут она заставила себя вернуться в спальню. Она увидела, что Брюс проснулся.

– А я подумал, куда ты девалась. Где Спонг? Ей хуже?

В комнате было темно, и все-таки Эмбер не стала зажигать свечей, чтобы Брюс не видел ее лица. Подождав несколько минут и прислушавшись, Эмбер решила, что сиделка умерла, – никаких звуков больше не было слышно.

– Спонг ушла, – сказала Эмбер нарочито спокойным тоном. – Я ее отослала… в приют. – Она взяла свечу. – Пойду зажгу свечу от кухонного камина.

В полутьме гостиной она заметила тело Спонг, но прошла мимо, не останавливаясь. Потом зажгла свечу и вернулась. Спонг была мертва.

Подхватив юбки непроизвольным брезгливым жестом, она вошла в спальню зажечь свечи. Лицо Эмбер побледнело, она с трудом подавляла позывы к рвоте, но продолжала заниматься делом. Брюс не должен ничего знать. Но она не могла не заметить его настороженности и избегала его взгляда. Если он заговорит, она не знала, что ответить. Эмбер была на грани истерики, но знала, что должна держать себя в руках. Когда приедет повозка, собирающая трупы, старуху утащат вниз и увезут.

Бледная – бархатная голубизна еще просвечивала полосками на небе, когда Эмбер услышала первый возглас с дальней улицы: