Жюльетта Бенцони - Язон четырех морей

– Хорошо, надо его отразить! – вскричала Марианна. – Мы знаем, мы уверены, что и это преступление, и все, что его сопровождает, дело известной полиции банды, которая одна, без сомнения, имеет возможность фабриковать фальшивые деньги. Вот с этого и надо начинать: отыскать тех, кто делает эти фунты стерлингов! Но можно подумать, что у людей из полиции глаза, чтобы не видеть, и уши, чтобы не слышать. Когда я хотела сказать правду инспектору Паку, он едва не счел меня безумной, а герцог де Ровиго вообще не хотел ничего слушать.

– Я не знаю никого более тупого и более глупого, чем герцог де Ровиго… если не считать господина Савари, э? – сказал Талейран, который даже в самых мрачных обстоятельствах не мог устоять перед искушением выдать новое «словцо» или повторить его, как в данном случае. – Наш жандарм живет в постоянном страхе прогневить Императора. Но в данном случае я не могу его упрекнуть. Подумайте, дитя мое, что перед лицом предъявленных Бофору обвинений у вас есть только личная убежденность и слова… и ни тени доказательств!

– А чего у них больше, чем у меня? – возмутилась Марианна. – Их доказательства – только клевета, исходящая от субъектов столь презренных, что ее вообще не следовало слушать. И, кстати, я никак не могу понять, почему жертвой стал Язон, а не я?

– Потому что он американец. Дорогое дитя, – вздохнул Талейран, – я удручен, лишая вас иллюзий, но ваши распри с Кранмером являются в этом деле второстепенными! Чтобы отомстить вам, не требовалось причинять столько зла. Но создать дипломатический инцидент с Соединенными Штатами, подпортить довольно щекотливую обстановку, возникшую из-за Континентальной блокады, но в последнее время проявившую тенденцию к улучшению, вот что важно для английского шпиона, вот что заслуживает приложения сил!

Политика вмешалась в ее личные дела? Это, пожалуй, последняя вещь, которую Марианна могла ожидать. Она подняла на своего собеседника взгляд настолько растерянный, что он снисходительно улыбнулся и объяснил:

– Сейчас вы поймете: начиная с прошлого года восстановилась, несмотря на политические разногласия, торговля между Англией и Соединенными Штатами. Эти последние были действительно сильно задеты Берлинским и Миланским декретами Наполеона, особенно Миланским, по которому иностранные корабли, хотя бы только заходившие в английские порты или входившие в контакт с английскими кораблями, рассматривались как законная добыча. Лорд Уэлсли воспользовался недовольством американцев, и в начале этого года большое количество английских коммерческих судов отправилось в Соединенные Штаты для оживления торговли, пришедшей в полный упадок. Но президент Мэдисон, являющийся другом Франции, хотел бы видеть восстановленными добрые отношения с родиной Лафайета, и он был бы счастлив, если бы по крайней мере по отношению к Соединенным Штатам Миланский декрет был отменен. Он дал соответствующие распоряжения своему послу в Париже, и Джон Армстронг уже многие недели работает в этом направлении. Я знаю из достоверных источников, что он недавно послал Шампаньи, моему заместителю по внешним сношениям, запрос об условиях, на которых Берлинский и Миланский декреты можно аннулировать в части, касающейся Соединенных Штатов. Это дело с контрабандой и убийством скорее выглядит как попытка свести на нет их усилия, чем… месть лорда Кранмера. Вы были предлогом, Марианна, а Язон – инструментом.

Марианна опустила голову. Паутина англичанина оказалась искусно сплетенной. Он великолепно проявил искусство шпиона и грабителя высшей марки, раз ему удалось еще и деньги выудить у своей жертвы. Марианна заплатила за встречу с Язоном на дне ловушки, которую Кранмер открыл под их ногами. Она поняла теперь размах использованных средств, странное безрассудство этого Переца, который сам сдался – без сомнения, после того, как получил солидный куш и уверенность в безопасности, – чтобы надежнее погубить своего капитана. С момента, когда в игру вступили международные интересы, шансы Язона значительно уменьшились.

– Но вы упоминали американского посла, – сказала она. – Он не может помочь?

– Уверяю вас, что Армстронг уже сделал все, что мог. Но если Бофор уличен в шпионаже, фальшивомонетничестве и убийстве, остается просить милосердия Императора.

– Императора! – взорвалась Марианна. – Нечего сказать! Вы хотя бы знаете, почему он отказался видеть меня? За несколько минут аудиенции он мог все узнать, и Язон был бы уже на свободе!

– Я не уверен в этом, Марианна! В подобном случае Император может действовать, только когда в деле все будет ясно. Затронуты слишком серьезные интересы! К тому же у него могло появиться желание преподать вам урок… и наказать за то, что вы так легко утешились, утратив место его фаворитки. Ведь он мужчина, что же вы хотите! Наконец, имеется отягчающее положение Язона свидетельство, которое Наполеон не может не принять во внимание, если не хочет стать открытым противником общепринятой морали, а вы знаете, до какой степени он дорожит респектабельностью своего двора. Ведь в самом деле, если автор анонимного доноса и матрос Перец просто отверженные, можете ли вы сказать то же самое относительно сеньоры Бофор?

Мертвая тишина воцарилась в комнате с цветами. Марианна в каком-то оцепенении мысленно повторяла последние слоги, произнесенные Талейраном, пытаясь найти в их соединении угрожающий смысл. Но она не нашла его и в конце концов чуть охрипшим голосом, в котором звучала недоверчивость, спросила:

– Не хотите же вы сказать, что…

– Что жена Язона выступает против него? Именно так, увы! Эта несчастная, разъяренная от ревности, твердо убеждена, что вы любовница ее мужа. Она не сомневается в его вине. Если послушать ее, а никакая фурия не сравнится с ней в ярости, Бофор способен на все, если дело идет о вас, даже на преступление.

– Но… она безумна! Ее надо связать! Ее безумие преступно! И после этого можно поверить, что она любит Язона?!

Талейран тяжело вздохнул:

– Может быть! Видите ли, Марианна, она принадлежит к племени непримиримому и страстному, у них оскорбленная любовь требует крови, обманутая влюбленная, не дрогнув, отправит неверного любовника к палачу и тут же бросится заживо похоронить себя в самый суровый монастырь, чтобы там найти смерть-избавительницу! Да, Пилар – ужасная женщина, и, к несчастью, ей известно, что Бофор любит вас. Она сразу узнала вас.

– Узнала? Меня? Но каким образом? Ведь она никогда меня не видела?

– Вы думаете? Я узнал, что стоящая на носу «Волшебницы моря» фигура поражает сходством с вами. Он из плеяды мастеров, но… невезучих мужей! Возможно, Язон считал, что Пилар никогда не встретится с вами, поскольку их пребывание в Париже намечалось кратковременным, или же что сходство не бросится в глаза…