Нэнси Като - Все реки текут

Он приехал, как всегда, с почтовой каретой. Поскольку Или не было видно, он нашел на берегу какую-то старую лодку и пустился в ней через реку. Где-то в середине пути ветхое суденышко дало течь и начало тонуть.

– За себя я не беспокоился, но со мной была почтовая сумка. Тянуть ее на буксире по такой воде не самое приятное дело.

– О, Боже! – запричитала мать. – Ведь ты мог утонуть, Адам. Сегодня утром я гадала на чайных листьях – они предсказали несчастье. Почему ты не бросил сумку, упрямый мальчишка?

– Мне было жаль, что ты не получишь писем. И кроме того, там были газеты, которые я хотел вам показать.

Он не счел нужным рассказывать, что в какой-то момент, когда намокшая одежда потянула его, закоченевшего в ледяной воде, ко дну, он испугался и хотел бросить сумку, но никак не мог развязать тесемки, которыми она была привязана к поясу. Теперь его била дрожь не только от холода, но и от страха. Течением его прибило к берегу ниже фермы, никто не видел его в этом жалком состоянии. Только одна Дели догадалась, что он что-то утаивает.

– В следующий раз я сама поеду за тобой в лодке, – сказала она.

– Глупости! Это прекрасно сделает Или!

– Но я так хочу, тетя! – сказала девочка, капризно надув губы.

– Я сказала, и довольно об этом! Никто тебе не позволит ехать в лодке одной, тем более поперек течения. На это существуют слуги.

Адам поспешил сменить тему.

– Смотрите, что у меня есть! – сломав сургучные печати, он вытащил из сумки насквозь промокшие письма и газеты и развернул «Геральд». – Здесь напечатан мой очерк о старом сумасшедшем бродяге.

– О каком еще сумасшедшем? – фыркнула Эстер. Адам начал читать сводку главных новостей на первой странице:

«Некто, назвавший себя Джеймсом Олчёрч-Фитцроем, не имеющий постоянного местожительства, был обвинен сегодня в нарушении общественного порядка, и в сознательном нанесении ущерба частному владельцу, и в нанесении последнему оскорбления словом. Обвиняемый не помнил, что именно побудило его к этим действиям, хотя он выглядит весьма уравновешенным человеком. Сумма убытков и наложенный штраф составляют в общей сложности десять фунтов. В случае уклонения от уплаты виновному грозит двухмесячное тюремное заключение».

На следующей странице была помещена большая статья, подписанная Адамом Джемиесоном. В ней описывались скитания бездомного. Под конец автор призывал жителей города внести штраф за старика, мотивируя это тем, что его слабое здоровье может не выдержать тюремного заключения.

– Мне придется раскошелиться самому для затравки, – сказал Адам.

– Не думаю, чтобы ты мог позволить себе роскошь быть филантропом, – возразила Эстер. – Но я, разумеется, сделаю взнос от твоего имени.

– Спасибо, ма! – Он поцеловал ее в жидкие черные волосы, Этот необычный жест растрогал Эстер.

– Когда тебе надо ехать, милый?

– Завтра вечером, чтобы успеть подготовить очередной выпуск к утру понедельника.

– Грешно работать в воскресенье, – заметила Эстер. – Я этого не одобряю.

– Воскресенье уже закончится, когда мы начнем верстать номер.

Спустя две недели Дели встречала Адама на берегу. Вид у юноши был подавленный, и разговаривал он неохотно. По дороге к дому он сунул ей в руки сложенную газету. Девочке бросились в глаза безжалостные черные буквы заголовка: «УТОНУЛ ЧЕЛОВЕК».

В заметке сообщалось, что Джеймс Олчёрч-Фитцрой, 69-ти лет, найден мертвым близ устья реки Кэмпасп. Его тело запуталось в рыболовных снастях.

«…Изрядное количество пустых бутылок из-под виски позволяет предположить, что умерший страдал запоем. Проверяя свои снасти, он упал в воду и не смог выбраться… Фитцрой – тот самый человек, который разбил недавно окна в адвокатской конторе на главной улице Эчуки».

– О, Адам!.. – выдохнула потрясенная Дели.

– Старина Мак послал меня осмотреть тело. Он счел, что это охладит мою страсть делать добрые дела без разбору.

– Ты не виноват в том, что он упал в реку! Он был пьян.

– Но напился-то он на деньги, собранные по подписке! Если бы не мое обращение, он бы сейчас сидел в тюрьме в полной безопасности.

– Не вини себя, Адам! Там он умер бы с тоски.

Адама было не узнать. Куда девалась его недавняя уверенность в себе. Он вновь был большим ребенком, несчастным и растерянным. Дели испытала прилив нежности, желание защитить его. Сейчас она ощущала себя взрослее и старше брата. На ступеньках веранды он обернулся и посмотрел назад, на реку. Руки его лежали на потемневших от времени деревянных перилах.

Взгляд Дели упал на большие загорелые руки Адама, нервно сжимающие перила. Она заметила светлый пушок, покрывавший их. Они сверкали на солнце, эти длинные золотистые волоски, вставали дыбом от внутреннего напряжения. В первый раз она ясно почувствовала, что он – мужчина, осознала его таинственную непохожесть на нее, Дели. Она видела его сильную шею, завиток ушной раковины, и новое, еще неизведанное, чувство охватило девушку. Оно будоражило и беспокоило Дели, и она поняла, что уже никогда не сможет смотреть на него только как на брата.

Пожары, вспыхнувшие в степи, усиливали жару. Кенгуру и эму, гонимые голодом и жаждой, спасались у реки; по ночам шныряли гиены, поедая падаль, и целые полчища кузнечиков наводнили сад.

Дели привыкла к угнетающей ее ранее жаре и даже стала находить в ней свою прелесть. Дни стояли ясные, прозрачные, знойное солнце очищало воздух и наполняло его ароматом, исходящим от эвкалиптов, луговой мяты и настоянным в огромной голубой чаше небосвода.

Трава во дворе пожухла на солнце, и лужайка напоминала теперь огромный румяный каравай. Дели, плененная сочетанием красок выжженной травы и безмерной голубизны неба, вынесла из дома мольберт и попыталась сделать несколько акварелей.

Бумага высыхала почти мгновенно, а покрытый черным лаком металлический ящик с красками обжигал руки. Тюбики с желтой и ультрамариновой краской быстро убавлялись.

– О, эта невыносимая жара! – жаловалась Эстер. – Видать, она никогда не кончится. Уже целых пять дней температура не опускается ниже ста градусов. [9]

– Помнится, ты так же жаловалась на холода в Кьяндре, – заметил Чарльз.

– Да, но нынешняя жара переходит всякие границы. Что это за страна! Сплошь контрасты. То засуха, то наводнение, то невыносимая жара, то минусовая температура. Никакой умеренности ни в чем.

– Это еще что! Во внутренних районах страны температура месяцами держится 100–120° в тени. Люди вынуждены жить в пещерах, чтобы не изжариться заживо. Вода закипает прямо в водоемах. Да ты и не знаешь еще, что такое настоящая жара! – дядя Чарльз незаметно подмигнул Дели.

– Надеюсь, тебе не взбредет в голову поселиться там. Мне не хватает воображения представить, в каких невообразимых краях я могу оказаться по твоей инициативе.